Семья Вована

В 1991 году я сидел, свесив ноги вниз с карниза окна шестого этажа, смотрел, как танки перепахивают улицу, тогда ещё называвшуюся, Большая Дмитровка, сегодня – Якиманка, ждал выстрелов. Их не было. Тишина – монотонный звук мотора. Обидно. Всё не так, как хотелось. Я-то воображал, будто наш дом будут штурмовать солдаты, мы будем защищаться, обстреливая их тухлыми яйцами, бутылками, обрушивая на их головы горы посуды, с треском разбивающуюся о металлические каски. В мои планы входила война капитальная. Хаос. Анархия. Каждый сам за себя. Каждый за свою семью. Каждый ценит другого и говорит то, что должен сказать сегодня, не надеясь на спокойное завтра и надёжное будущее.
Вместо этого, я видел дула танков забитые цветами; народ несколько дней мирно пасся перед белым домом. Невинно начавшийся государственный переворот. Мы – стали заложниками перемен, угнетенный народ; разбросаны одиночеством по квартирам-тюрьмам. Я – маленький мальчик, не мечтавший дожить до двадцати, сижу в своей одиночке (комнате). Как истинный революционер читаю – Незнайка, Нильс и Гуси, Волшебник Изумрудного города; как-то с горяча схватился за Тургенева – опомнился, поставил на место. Всё надоело. Меня тянуло на улицы. Адреналин и возбуждение, при мысли о нельзя, невозможном оккупировать песочницу, для игры в солдатики, чтобы не быть арестованным, или расстрелянным.
Мать нервничала. Сестра – была где-то рядом. Я продолжал мечтать. Мой отец – работать. Он – врач. Они дежурили круглые сутки везде, где могли произойти стычки. Уходили из дому. По долгу не возвращались. Позже, увидев кадры из кинохроники произошедших событий, мне стало не по себе. А если бы он погиб; шальная пуля? Тяжёлым танком по телу?   Разве смог бы я, сегодня с улыбкой вспоминать детство? Плевать, что может рос я не в лучшей из семей, и что порой меня заставляли задуматься - кто я, ребёнок любви или неудачный аборт, подкидыш или сам пришёл; плевать, что моя семья не хранит легенд, но главное, я храню её – она меня. И я иду…