Кагор из пивной кружки

Мы познакомились, когда выпал первый снег.
Я ушла из дома, взяла с собой несколько коробков спичек, тёплый плед и печенье. Пустые карманы и всего 16 лет никчемной жизни. Я уходила из города, а на меня падали серебристые хлопья. Те же дома, те же серые фонари; на небе, покачиваясь, висела груда туч. Я знала, что ничем не отличаюсь от других подростков, считающих себя эксклюзивными и чертовски взрослыми. Тем не менее, я шла. Иногда я закрывала глаза, втайне надеясь, что меня собъёт машина, но ноги знали дорогу лучше глаз.
Через несколько часов я вышла за черту города. Звонила мать. После пятого звонка я вытащила телефон и швырнула его в стену. Мой подарок на 16летие разбился и упал в снег. Я села на снег, прижалась к стене и заплакала. Хотелось домой, хотелось чаю, хотелось спать. Я брала в руки грязный снег, размазывала его по лицу.. Слёзы текли больше и больше. Я чувствовала себя заброшенным и глупым щенком. Вытащила из пакета плед, закуталась в него и легла в снег. Я заснула. Впервые в жизни мой сон был таким глубоким.
Я почувствовала дикую боль в боку. С трудом открыла глаза и увидела перед собой огромного человека. Он бил меня ногой в бок. Я не вскрикнула, закрыла глаза, пытаясь уйти от боли. Он схватил меня за волосы и ударил. Пошла кровь. Он что-то кричал, обнимал, теребил меня, потом взял на руки и куда-то понёс. Я пыталась вырваться, брыкалась, пока  не свалилась ему под ноги. Он закричал, пнул меня ногой со всей силы и ушёл. Пройдя метров 200, он обернулся и бросился ко мне. Он просил прощенья, что-то бормотал, потом кому-то позвонил. За нами приехала машина, он уложил меня на заднее сиденье, сам сел вперёд. Мы ехали долго, я хотела глянуть в окно, но двинуться была не в силах. Мы остановились. Он взял меня на руки и понёс. Тогда я первый раз оказалсь в его логове.
Его звали Вико. Он был фотографом. Всё его жильё было обклеено вырезками из газет, фотографиями, плёнками, кусками ткани. Это напоминало мне логово муравья, воторый тащит к себе в дом всё, что может пригодиться. Вико был странным, но красивым. За одно его  фото платили огромные деньги. Ему предлагали работать в отличных условиях, обещали огромные суммы, но он фотографировал только тех, кто с ним спал. Очень редко Вико брал деньги, чтобы купить новое оборудование, еду и одежду. Никакой роскоши, его двухкомнатная квартирка служила ему и домом и мастерской.
Вико никогда не спрашивал обо мне. Он сказал моим родителям, что я умерла, а мне, что я родилась заново. Родилась для него, чтобы стать его постоянной манекенщицой, его музой и вещью, которую всегда можно было избить.

Мой Ви (так называла его я) был старше меня на 16 лет. Когда-то он даже был женат. Жена умерла при родах. После этого он и стал заниматься фотографией. Кудрявые волосы Ви были чуть длиннее ушей, на тонком, сломанном мизинце он носил перстень. Глаза его всегда были красными, воспалёнными, усталыми, но страсть в них никогда не переставала бурлить. Вико мог часами сидеть с фотоаппаратом в руке и гладить его;  ложась спать, он клал камеру на соседнюю подушку. Мне казалось, что глядя на свою камеру, он кончал от удовольствия. Если бы не страсть к женщинам, то он бы спал только с камерами..
Мы стали жить в его квартире. Я спала в мастерской, на маленькой кушетке, где обычно и происходили съёмки. Он никогда не обращался ко мне по имени, звал просто девочкой. Иногда Ви пинал меня ногами, иногда вытаскивал ремень из брюк и хлестал  по лицу. Потом он покупал дорогие лекарства, водил меня по врачам, задабривал одеждой, сладким. Всё это было лишь мизерной частью нашей совместной жизни. Мы оба жили съёмками, декорациями и фото..фото..фото. Чем больше я жила с Ви, тем сильнее становилась моя любовь к фото. Я знала, что из меня вышла прекрасная манекенщица, за мои фото издания платили космические суммы.
И всё бы шло своим чередом, если бы однажды вечером Ви не встретил того, кто перевернул нашу грустную жизнь.
Ви вернулся домой только под утро. Я сидела на подоконнике, курила ванильный табак и пила вино из пивной кружки: все остальные были перебиты в ходе вчерашней драки с Вико. Впервые я видела Ви таким счастливым и таким пьяным, даже его красные глаза вдруг засветились добротой. "Мы переезжаем, детка" - сказал мой фотограф и заулыбался. Я сжала в руге нож, боясь, что он совсем невминяем и наброситься на меня, но Ви был спокоен и .. добр. Он подошёл ко мне, обнял; от него исходило такое тепло, он словно светился изнутри. Я в недоумении смотрела на своего фотографа и не могла понять, с чего такие перемены.  Он заговорил первый. "Девочка моя, Лиз, - он впервые назвал меня по имени - у меня такая замечательная новость для нас обоих: я нашёл шикарную квартиру, а ещё ты будешь учиться в художественной академии." От удивления я выронила кружку. Не сказав больше ни слова, Ви окинул меня тёлпым взглядом и ушёл спать. Он лёг на мою кушетку. Это был мой шанс. Закрыв дверь в комнатку-студию на ключ, я начала судорожно собирать вещи, которые могли мне пригодиться в пути. Я дёргалась при каждом шорохе. Руки тряслись, сердце судорожно стучало. Запихав вещи в чемодан, я вытащила из сейфа пачку купюр, а из кошелька Ви три кредитные карты. Я ушла тихо, не оставив записки, закрыв дверь на все замки. Выйдя из подъезда, я побежала. Чувство, что меня поймают и снова посадят в клетку не покидало. Страх гнался за мной и заставлял ежать быстрее.
Когда дом фотографа был далеко позади, я села на ближайшую скамейку, чтобы обдумать, как мне дальше быть. "Уехать, да, мне срочно нужно уехать, поменять внешность и сделать новый паспорт. Срочно. Скорее". Мысли душили меня. Я заставила себя успокоиться и отправиться на вокзал.
Было уже 7 утра, самое время для того, чтобы уехать. На вокзале толпились сонные людишки, спешащие покинуть город. Я подошла к первой рабочей кассе, от которой тянулась огромная очередь. Это был мой день, как только я встала в очередь, открылась вторая касса и я быстро купила билет на уходящий поезд. Как оказалось позже, он ехал в город, где я родилась.
4 часа в дороге, и мой фотограф был позади. Я почувствовала облегчение только при выходе из поезда. "Всё - сказала себе я - я начинаю жизнь без прошлого уже второй раз, надеюсь, этот будет удачнее".
Я нашла неплохой отельчик и заказала себе номер с видом на море. К моему удивлению администратор сначала начал нести какую-то чушь о том, что номер уже оплачен. Потом он заулыбался и сказал, что ошибся. Тип произвёл на меня странное впечаление.
Пару дней я просто шлялась по городу, вспоминая детство, покупая новые вещи и объедаясь разными блюдами. На третий день пора было заняться внешностью и паспортом. Я пришла в салон и попросила изменить меня до неузаваемости. Женщины, работающие там сразу же согласились мне помочь. Казалось, что удача улыбалась мне. Через 4 часа, из зеркала на меня смотрела брюнетка с короткой стрижкой, тонкими бровями и зелёными глазами. Другая внешность и другая внутренность. Я вышла на тропу охотницы.
Накупив кучу газет, я стала рассматривать предложения по работе. Пересмотрев несколько изданий, я дважды наткнулась на своё собственное фото и .. на фото Ви с женщиной. Минуты две я тупо смотрела на фото, потом принялась жадно читать статью. "Известный и загадочный фотограф открывает карты. Виктор Мэтисс объявил о своей помолвке с легендарной фигуристкой Вероникой Лимэ. "Я решил завязать с непонятным образом жизни и заняться исключительно своей семьёй. Я люблю Верину и мы хотим завести детей." - так говорит сам Виктор о будущей свадьбе. Пресса в полном шоке..". Чем дальше я читала статью, тем хуже мне становилось. Ви и дети - это было немыслимо. О моём исчезновении не было ни слова. Дальше в статье не было ничего интересного, кроме последней фразы самого Ви: "Мы с Вериной хотим переехать в город на море и зажить там". Я перечитывала это несколько раз. "Ви едет сюда, он едет сюда, он знает, где я." - крутилось в голове. Я начала впадать в панику. Выпив пару бокалов виски, я заставила себя успокоиться. "Если он приедет, он всё равно меня не узнает, к тому же пора смотреть опасности в лицо. От встречи с ним всё равно не убежишь, главное - подготовка. Мне нужно найти работу; даже если Ви и решил сюда переехать, ему нужно будет время. К тому же он не сможет так просто бросить мастерскую. У меня есть время. Чао Вико, я жду тебя" - мысли закончились, нужны были действия. Я принялась звонить работодателям.
С работой ничего не выходило, с паспортом тоже. Для разрядки я направилась в бар со скверной репутацией. После 4ой рюмки виски, ко мне подсела женщина в чёрном вульгарном платье, от неё несло дешёвым парфюмом, ярко красные губы извивались в мерзкой улыбке. Она оказалась русской. - Я хочу предложить тебе работу - прошипела русская. - А я не нуждаюсь в вашей помощи - еле вороча языком, ответила я. Русская пыталась меня убедить, запугать, говорила, что без её помощи я долго не протяну. Потом вдруг схватила меня за руку и уставилась на кольцо на моём большом пальце. - Тебя зовут Лиз? - абсолютно чётко спросила она. - Нет, я не Лиз, меня зовут .. Верина, а вообще оставьте меня в покое. - имя новой жертвы Ви выскочило само собой. Русская долго смотрела на меня, а потом сказала - Он никогда не оставит тебя, это обман. Всё подстроено, ты не сбежишь. - Слова женщины зазвучали в моей голове. Я стала вспоминать свой побег детально. Билет на поезд, который мне без проблем продали, номер в гостинице, который был свободен, фразу администратора отеля о том, что всё было оплачено, женщин в парикмахерской, которые сразу же согласились меня изменить, продавщицу газет, которая настойчиво советовало мне взять газету со статьёй про Ви. Я обернулась и увидела Виктора стоящего у входа в бар. Последнее, о чём я подумала - об осколках пивной кружки, из которой я когда-то пила вино.