Изогнутый эротика

С некоторых пор секс как таковой перестал приносить мне то наслаждение, которое я получала раньше. Я стала менять мужчин. Каждый из них был по-своему мил, и все они вполне утоляли мою страсть, но было нечто такое, чего я сама в себе не понимала, и что подталкивало меня на поиски новых и новых эротических впечатлений.
У меня была мечта – я хотела попробовать заняться любовью с негром, или арабом. Я слышала, что у них самые большие орудия любви, и часто фантазировала, представляя себе, как буду отдаваться такому мужчине.
Именно поэтому (и еще потому, что я прекрасно знаю французский), когда ближе к лету моя лучшая подруга Оксанка предложила мне съездить вдвоем по туристической путевке за границу, я выбрала Париж, и мы покатили через всю Европу на автобусе до города моей мечты.

Нас с Оксанкой поселили в соседних номерах в одной гостинице на Монпарнасе. Я не люблю толкаться с группой, поэтому первые два дня я посвятила самостоятельному изучению города и своеобразной культурной программе: меня интересовали Лувр, Нотр Дам и, конечно же, Эйфелева башня. Побродив по вечерним улицам Парижа, мы с Оксанкой сделали вывод, что он и правда, чем-то похож на наш родной Петербург.
На третий день утром Оксанка с остальной группой отправилась на Елисейские поля, а я решила отдохнуть от экскурсий и, уже ближе к вечеру, захватив с собой карту, поехала на север города, Барбес. Я добралась на метро до Монмартра, а оттуда пешком отправилась на поиски эротических приключений, которые так волновали мое воображение.
С каждым шагом, что приближает вас к Барбесу, шестиэтажных домов с балкончиками, украшенных цветами, становится все меньше. Западный буржуазный Париж медленно тает. Вы начинаете ощущать, что попали на другую планету: цвет лица прохожих начинает темнеть, на стенах появляются яркие афиши, в парикмахерских сидят все более чернокожие барышни и все чаще дети, рисующие граффити, оглядываются на вас. Тем более, если вы хорошо одетая, молодая, красивая белая девушка. И совсем одна.
В родном городе я часто знакомлюсь с мужчинами на улице, но в этой части Парижа мне показалось разумным зайти в какое-нибудь заведение, и найти себе любовника на одну ночь там.  Так я и сделала. Я остановилась перед входом в кабак, над которым вместо названия, светилась неоновая надпись по-французски: «Если вам здесь не понравится, вы можете набить морду нашему бармену». Я открыла дверь и вошла внутрь.
Это было место для настоящих мужчин. На меня обрушилась ужасающая смесь запахов: сигаретного дыма, мужского пота, выпивки и еще какого-то запаха, название которого я никак не могла найти в своей памяти. Я посмотрела на бармена и поняла всю прелесть шутки у входа. За стойкой стоял здоровенный детина, никак не меньше двух метров ростом с телосложением, которому позавидовал бы сам Железный Майк.
Кругом сидели высокие черные парни, сильные, плечистые. И лишь пара черных женщин. Все они – эти парни и эти женщины – смотрели на меня. Я села за свободный столик в дальнем углу зала. Ко мне подошел официант и поздоровавшись, сообщил:
- Извините, мадам, но этот столик не обслуживается.
Я собиралась встать, и найти себе другое место, но тут дверь кабака распахнулась, и в нее вошел удивительно красивый молодой человек с белым цветом кожи. На фоне черных парней он был почти нереальным, и я от удивления замерла на месте. Белый молодой человек подошел к моему столику, сделал бармену знак, и тот удлился.
- Добрый вечер! – молодой человек сел на соседнее место, – Можно я к вам присяду?
- Добрый вечер. Наверное, это вы заказали этот столик? Не волнуйтейсь, я сейчас найду другой, - я снова попыталась встать.
Молодой человек положил свою руку на мою:
- Не уходите. Да, это мой столик. Всегда только мой. И я бы хотел угостить вас. Можно представиться? Меня зовут Жан.
- Очень приятно. Ольга.
- Ольга? Вы из России?
- Да.
Его глаза сверкнули, и что-то в этом взгляде показалось мне до боли знакомым. Как будто я где-то видела эти глаза, но не могла вспомнить, где именно.
Жан заказал вермут, и мы разговорились. Наш разговор приобретал все более и более доверительный характер, по мере того, как бутылка подходила к концу.
Жан сказал, что он приехал во Францию из Голландии. Жан мечтал поступить в Иностранный Легион, и его жизнь во Франции началась с центрального пункта отбора будущих легионеров в Обани, недалеко от Марселя. Пройдя все проверки, он стал легионером, и оттрубив в Легионе десять лет и получив французское гражданство, вернулся к обычной жизни и поселился в Барбесе.
Он зарабатывал деньги, занимаясь любовью с черными женщинами. Оказывается, среди них тоже немало любительниц попробовать член человека с другим цветом кожи.
Я была достаточно пьяная, чтобы разоткровенничаться:
- Для этого я и забрела в этот квартал. Я бы хотела провести ночь с черным парнем.
Жан улыбнулся.
- Вы думаете, черные занимаются любовью лучше белых?
- Но у них такие огромные фаллосы!
- Позвольте? – Жан расплатился и, обняв меня за талию, предложил немного проветриться. Мы вышли из кабака, и он повел меня по вечерним улицам черного квартала.
- Где вы остановились?
- Либертель Монпарнас.
- Всего лишь трехзвездочный отель для такой красивой женщины? К тому же,  уже темнеет. Вы не против, если я приглашу вас к себе?
- Но как же мои негры?
- Ваши негры никуда не денутся. Я сам чуть позже найду вам парочку.
- Если вы обещаете.
- Мои негры – самые лучшие негры Барбеса, - Жан весело улыбнулся.
Приключение, пусть даже не с черным любовником, началось. Я дрожала от волнения и предвкушения любви. Я видела, как смотрит на меня Жан, и знала, что эта ночь будет только нашей с ним.

Мужчины, с которыми мне когда-либо доводилось делить любовное ложе, были совершенно разные. Такими же разными были и их пенисы. Почему-то чуть ли не каждого мужика волнует, достаточно ли большой у него член. По-моему, если парень умеет пользоваться тем, что у него есть, таким вопросам не место в его голове. Неудобны только слишком маленькие, или слишком большие члены. Может быть, конечно, некоторым женщинам чисто психологически приятнее, когда их пронзают восемь дюймов твердого нефритового стержня, чем секс с обладателем пениса средних размеров. Но зачастую половые гиганты слишком сосредоточены на своем достоинстве, и не уделяют необходимого внимания женщине. Поэтому я предпочитаю заниматься любовью с обыкновенными мужчинами. Они более ласковые и пытаются наверстать мнимый недостаток техникой и нежностью.

Лишь один раз в жизни, у своего одноклассника, я видела член, похожий на член Жана.  Но… мне кажется, у моего одноклассника он был меньше. Нет, орудие Жана не было исключительно длинным, или толстым. У него был вполне нормальных размеров член, но он так сильно изгибался, что принимал форму дуги, практически превращаясь в полуокружность на пике своего возбуждения. С Жаном я забыла о своем желании отдаться чернокожему.

Дизайн огромной квартиры Жана был специально продуман для занятий любовью. В конечном счете, именно в этой квартире Жан принимал своих клиенток. Здесь можно было удовлетворить свои самые изощренные эротические фантазии. В той комнате, где мы занимались любовью, всюду были зеркала. Когда Жан был на мне сверху, в огромном зеркале на потолке я могла видеть его со спины. Множество наших отражений в высоких зеркалах, которые были на стенах вместо привычных обоев, повторяли сплетения наших тел, и наши движения...
Когда я села на Жане верхом, спиной к нему, я пришла в неописуемый восторг. Жан так глубоко проник в мою щелку, что касался головкой своего изогнутого пениса самой матки, а его средняя часть терлась о волшебную точку недалеко от входа во влагалище.
Жан попросил меня встать на четвереньки. Он с яростью стал терзать мою ненасытную щелку. Я кончала и кончала, а Жан без устали погружал в меня свой фаллос все сильнее и глубже. Наконец, он взорвался в моей глубине, и содрогаясь всем телом, издал долгий гортанный звук.
Мы легли на бок. Жан, не вынимая из меня члена, обнял меня и с удивительной нежностью прижал к себе. Так мы и заснули, утомленные и счастливые.

Утром я ушла. Жан подвез меня до метро, и мы попрощались. Жан сказал, что вечером заедет за мной в гостиницу.
В восемь вечера он был уже у меня. Я собирала с собой сумочку, Жан, одетый, стоял в прихожей. В дверь постучали.
- Войдите!
Дверь распахнулась, и на пороге показалась Оксанка. Только что из душа. Волосы еще мокрые, в руках полотенце.
- Оля! Ой, у тебя тут мужчина?! Извините.
Оксанка поспешно выпорхнула из номера.
- Кто это?
- Оксана. Моя подруга.
- Забавная девушка.
- Вот уж точно.
Я кинула в сумочку последнюю вещицу, оделась, и мы с Жаном поехали к нему. Это была моя четвертая ночь в Париже. Такая же чудесная, полная страсти и неги, как предыдущая. Жан любил меня сначала на журнальном столике в гостиной, потом мы переместились на диван, и Жан ласкал меня губами и язычком, а после этого мы перебрались в ванную, и там, в джакузи, я сделала ему минет, а когда он кончил, с жадностью выпила все капельки его любвного сока.

Прошел еще один день. На этот раз я собралась заранее, и снова ждала своего любовника, чувствуя какое-то странное томление в душе. Не хватало мне только влюбиться в него! Я все ждала, но Жан все не приходил. Чтобы хоть как-то успокоиться, я вышла из номера, и постучалась к Оксанке. Мне никто не открыл. Вот ведь черт! И эта куда-то запропастилась?!
На первом этаже гостиницы был бар, в котором я и провела остаток вечера, а когда поздней ночью вернулась в свой номер, долго не могла уснуть. Без него.

На следующий вечер Жан снова не появился. Я увидела его лишь в последний день моего пребывания в Париже…

Когда я проснулась, солнце было уже в зените. В комнате сидел Жан, а на столе в изящной вазочке стоял букет желтых тюльпанов. Я так удивилась, что даже не спросила,  где Жан пропадал целых два дня.
- Желтые??
- Да. Желтые. Ведь ты сегодня уезжаешь. Я пришел проститься с тобой.
- Жан!
Я встала с кровати и подошла к нему, и обвила руками его плечи.
- Ну что ты?!
Мои глаза наполнились предательской влагой.
- Жан! Я люблю тебя!
Он подхватил меня, голую, на руки, и понес обратно на кровать.
- Смотри!
Он достал из барсетки, в которой носил документы и ключи от квартиры и машины, коралловые бусы.
- Это мне?
- Нет. Это нам.
Жан разделся, и лег ко мне в кровать.
- О, боже! Что ты делаешь?
Жан целовал мою грудь, медленно приближаясь к набухшим сосочкам. Я дотронулась рукой до его члена. Он уже был в полной боевой готовности. Жан нежно поцеловал меня, выпрямился и надел бусы на свой изогнутый фаллос.
Наконец, он вошел в меня, и начал сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее буравить мою щелку: не слишком глубоко, как будто дразня, и все сильнее распаляя во мне страсть. Бусы, орошенные моей любовной влагой, возбуждающе касались моей промежности. А когда бусы дотрагивались до клитора, я задыхалась от наслаждения и стонала от удовольствия. Никогда еще секс не был для меня столь восхитителен!
Жан вскрикнул, и несколько раз с силой вонзив в меня свой изогнутый член, замедлил движения и затих. Я обняла его голову, зарылась в копну его волос, а Жан прижался ко мне, и так мы лежали с ним некоторое время.
А потом он поцеловал меня в губы и ушел, оставив в моей памяти свой запах, и на столе – желтые тюльпаны. Самые желтые на свете.

Вечером, когда я готовилась к отъезду, ко мне зашла Оксанка. На ней были… те самые коралловые бусы.
- Оля, я никуда не поеду.
- Как так?
- Я остаюсь в Париже.
- То есть?
- Ты только не волнуйся! Все будет хорошо. Я потом тебе все расскажу. Я просто остаюсь, вот и все.
Мы помолчали.
- Оксан… А откуда у тебя эти бусы?
- Я…, - Оксанка замялась, - Я их купила… в лавке с сувенирами.
- Красивые, - я улыбнулась, вспомнив, где были эти бусы несколько часов назад.
- Мне нравятся.
- Еще бы!
Вот так я уехала домой в Россию, а Оксанка осталась осталась в Париже. Как оказалось, навсегда.

Но самое интересное я узнала потом, когда через месяц получила два письма. Сначала – от Жана, а потом – от Оксанки.
Жан извинялся передо мной за то, что не признался, кто он такой на самом деле. Жан действительно приехал во Францию из Голландии. Но в саму Голландию он прилетел из России в рамках обмена опытом, как подающий надежды молодой специалист по энергетике. В Голландии он изучал ветряные электростанции, а во Франции проводил научные исследования на атомной, пока не вступил в Легион.
Жан был именно тем самым парнем, с которым я училась в школе. Я не узнала его, потому что за это время он сделал две пластические операции – убрал горбинку на носу и действительно увеличил половой член. Кроме того, у Жана были длинные вьющиеся волосы, а российский мальчишка Димка всегда просил в парикмахерских, чтобы ему сделали, как это тогда называлось, «спортивную канадку».
Свое новое имя он получил в Легионе. В учебном лагере возле Кастельнодари (Жан писал, что это где-то в районе Тулузы в Пиренейских горах, и что там очень красиво) он был один русский. Там никто не называл его Дмитрием, а звали просто Иваном. На французский манер это имя произносится, как «Жан». Поэтому, когда он вернулся к гражданской жизни, он стал Жаном.
Он писал, что нашел женщину своей мечты и живет с ней в коттедже, который купил совсем недавно, в пригороде Парижа. При этом он продолжает работать мужчиной по вызову, но его подруга об этом ничего не знает.
Еще в конце письма была милая приписка, что он помнит меня, и шлет мне сотню французских воздушных поцелуев.

Сразу после письма Жана пришло письмо от моей подруги. Такое коротенькое, что я приведу его полностью. Оксанка писала:
«Милая Оленька! Здравствуй!
Я ничего тебе не объяснила тогда, но я думаю, ты меня поймешь. Помнишь того парня, которого я видела однажды у тебя в номере? Теперь я живу с ним. Ты не представляешь, какой это хороший человек и какой классный любовник! Я бы даже поделилась им с тобой по старой дружбе, но ты в России, а мы – во Франции. Ладно, это шутка. Никому его не отдам!
Но если мы с ним надумаем пожениться, так уж и быть, я приглашу тебя на свадьбу.
Желаю тебе удачи, огромной любви, и простого человеческого счастья. Как у меня.
Твоя подруга,
Оксана.»

Я прочитала это письмо, и слезы покатились по моим щекам. Но я не ревновала. Мне не было больно или грустно. Наоборот, почему-то я почувствовала себя самой счастливой женщиной на земле.