Ху* в бою за урожай жопа из-под снопа, или, отставить еь*лю!

Над дверью редакции районной газеты «Битва за урожай», что в простонародье прозвалась «Жопа за грядку» висел красочный плакат: «До четырех запрещается». Что запрещается, и что имелось в виду, все и так понимали - пить. Но иногда острили по народному -  «етить». Мало кто помнит нынче смысл этого глагола, но все понимали его суть. Потому как знали, что происходит под бдительным оком главреда после указанного часа. А происходит натуральное ****ство.
 У входа в редакцию на швабре был распят чей-то старый лифчик огромного размера - им уборщица баба Люба мыла полы. Приказ главреда выполняли неукоснительно -  до четырех водку прятали  в столах и под ремонтирующейся неподалеку сенокосилкой.  К четырем подтягивались и те, кто употреблял в сортире (редакция располагалась на верхнем этаже правления совхоза, а сортир был на нижнем, так сказать, не поднадзорном  для главреда этаже).
 К этому же моменту репортеров отпускали писать, как идет сбор урожая, а главред Кондрат ПиZдюк запирался в огромном кабинете со столом, покрытым зеленой скатертью с портретом на фоне напоминающего развесистый *** початка кукурузы какого-то знаменитого агронома времен Лысенко.  П о паспорту он на самом деле Пиндрюк, или, может быть,  Пиндиренко, молва об этом уже стерлась, но в народе на века прижилось именно ****юк.
 За кабинетом был тамбурочек,  святая святых - комната «психологической разгрузи» с сильно промятым диваном, шкафом с засранной мухами посудой, и пристроенной к сему помещению туалетной комнатой, круто пропахшей дешевым тройным одеколоном, и  все с той же незабвенной газеткой «ЖОПА ИЗ-ПОД СНОПА»    на гвоздике вместо туалетной бумаги.
  После четырех практически ежедневно у правления совхоза (оно же редакция) тормозили «козлики» и «нивы» с разными чинами из районного начальства, приближенными к телу Пиzдюка. Частенько видали  даже личный БРТ завхоза Шмыганка. БТР был естественно без боеприпасов, списанный и купленный за бесценок в ближайшей воинской части. В кабинет Главного из редакции допускалась только молоденькая дочка уборщицы машинистка Анюта, исправно подносившая водочку и закуски честной компании.
Девочку не развращали и не трогали. «За сироту - *** порву!» - внятно произнес как-то ****юк , и никто не усомнился, что именно это он и сделает. Зато на БТРе Шмыганок всегда подвозил пару-тройку  честных ****ей из списка   ****юка, а вылавливать их среди местных и из близлежащих селений скучающих вдовушек тот был мастак. Практически весь женский состав райцентра и близлежащих сел так же не был обделен вниманием ****юка, хорошенько выебен, особливо во время длительного боя за урожай, на котором напрягались их мужья.
  Спустя полчаса одна из них, рыжая стерва Натали, жена тракториста   Дуси (Ваньки  Евдокимова, прозванного почетным званием Дуси за то, что прослыл подкаблучником) уже сидела голой жопой на столе главного редактора, рыжей  ****ой пачкая первополосный репортаж  и оставила пятно на только что отпечатанном, еще пахнущем типографской краской портрете отличника труда и стахановца Игоря Незовибабы. При этом Натуся  пыталась удержать на своих необъятного размера наглых крутых сиськах содранный с ****юка картуз в клеточку а ля Олег Попов. Головной убор  то и дело сползал со вздрагивающей от хохота  груди Натухи, открывая всеобщему обозрению розовые, толстые как у свиноматки  Натусины  соски.
- У, бля! - удовлетворенно восторгался завхоз, нанизывая соленый грибок на вилку и все время почему-то попадая в тарелку соседа.
- Слезь с портрета,  сучка, ты мне весь первополосник  за****ишь! - возопил ПиZдюк с опозданием - у Натуси, между прочим,  были «критические дни», кое-что растеклось по старичке: прочитать эту пакость  не было никакой возможности.
    - Я тебе, козлу ебучему, сейчас твой репортаж в зад засуну! - душевно изрекла жена тракториста Евдокимова, стянув с ****юка майку и нацепив ее на собственный необъятный зад. Майка с треском и огромным трудом налезла на жопу,  и вряд ли кто-либо теперь смог бы снять ее с пышной задницы ****юковской любовницы.
- Не ссорьтесь, братва,  из-за ****и! - изрек молчавший в углу агроном Звонарев.
- Я ее сейчас с совещания удалю, - имея в виду Натали, веско сказал он, хихикая и хватая Наталью за пухлый, плавными волнами двигающийся  зад. Та увернулась, а в руках Мудозвона, как, естественно прозвали Звонарева,  осталась ****юковская майка, наконец-таки соскочившая с приглянувшейся ей (майке) жопы. Братва не заметила, как Натуся куда-то с****илась, а следом за ней и ****юк.
- Да бросьте вы выебываться, - заметил миролюбиво завхоз Шмыганок, товарищ Наташа давно уже в комнате «психологической разгрузки» устав кооператива  изучает. Между прочим, под бдительным руководством ****юка! 
Вся братва дико заржала - на местном наречии сказанное означало, что ****юк дерет на продавленном диване в соседней комнате толстую Наталку как сидорову козу к обоюдному  удовольствию.  Когда из комнаты «психологический разгрузки» раздалось необъезженное ржание некастрированного во время (ко всеобщему одобрению) главреда (то бишь  ****юка) и Наташкины неистовые вопли вперемешку с народными выражениями, вся компания не удержавшись, вломилась в «разгрузочную» поближе в месту ебли.
- ****  как по писанному! - выпалил, наслаждаясь увиденным Шмыганок. ****юк работал безостановочно и неистово, как сумасшедший отбойный молоток. Диван скрипел из последних сил. Кстати,  мнение Шмыганка в районе  уважали - без завхоза - хоть в ****у, а с ним - ничего не ебет!  Неизвестно, какое небесное видение снизошло на Шмыганка,  но тот, возведя глаза в небу, вдруг не сговариваясь с прочими, самозабвенно  начал считать, и его подхватила вся команда:
- Раз-два, раз-два, раз-два, раз-два...
-  Отставить еблю! - вдруг по-военному скомандовал он.
Под громкий крик «отставить» (военный жаргончик всем был ясен – Мудозвон  был майором в отставке)  пружины дивана издали предсмертный крик и со страшным скрежетом лопнули.  Сами ****юк и Наташка с дикими воплями кончив, обрушившись на пол.
- Да, ветшает казенная мебель! - глубокомысленно заметил завхоз. - Ничего ребя, я вам поновее из  райцентра выпишу. Правда, то же проверенный в боях, но все-таки попрочнее.
  Прочие дамы кроме Наталки, присутствовавшие по обыкновению на ежедневном ****стве, диваном по традиции, брезговали, и присмотрев себе добра- молодца- ебаря- удальца, шли справлять любовные потребности на сеновал, благо, что он призывно благоухал травами в пяти шагах от места загула, прямо таки под окнами. Неудобство было одно - то в жопе любовника, то в ****е красотки   то и дело застревало сено! Ну да  ничего , ведь «ебня требует жертв!», как говорил классик  и что часто цитировал начитанный ( в вопросах траха и ебли ) Звонарев, он же, ссылаясь на одного ему ведомого классика добавлял : «Ебля спасет мир!».  В этот раз ебля уж точно мир не спасла, что покажут развернувшиеся в дальнейшем драматические события, но зато потребовала особо неприятных жертв : сено врезалось в задний проход   чернобрового сокола Мудозвона  ( то есть Звонарева) и защекотало в оном месте так, что заставило его быстрее запрыгать  на хохотушке Шурочке, сорокалетней  вдовицы старика (упокой его ****скую душу, тот еще козел был!) Протаса, что из   крайней хаты. Выбравшись из стога, они первыми и увидели, что трактор Евдокимова возвращается в сторону села.
Это был ЧП районного масштаба! Еводкимов, хоть и был подкаблучником своей крутого нрава ****ушки Натальи, но выпив, становился буен, и мог почем зря башку снести. А свою благоверную ****ушку ревновал он зверски. А ведь  по селу давно уже ходили слухи, как на знаменитом диване проводит свой трудовой досуг его сучка Наталья, и слухи эти достигли туговатого на голову, но тяжелого на руку Евдокимова.
Не успели Звонарев и Шурочка вбежать в редакцию  с криком «Атас, Дуся едет!», оповестив ебарей о грядущем мордобое, как трактор врезался в крыльцо правления, где и завяз навеки, продолжая рычать не остановленным мотором.
- ПиZдюк, выходи, блин, морду бить буду! - ревел басом Дуся. - И ты, сука Наталья, выходи, я сейчас тебя порешу, чтоб свою пиZду кому попала не давала!
Дальнейшая сцена была душераздирающей: подвыпивший народ прыгал из окна второго этажа, ****юк приземлился без единого ушиба, слегка повредив ***, и как сказывает молва, неделю потом не ****ся - лечит огромный синяк на причинном месте! Голая Наталка точно спланировала   на свою толстую задницу, смягчившую удар о землю. Прочие отделались легкими ушибами. Спустя секунду вся компания неслась по селу прочь от разъяренного Евдокимова. Наталка бежала голой, тяжело дыша. Зад ее равномерно подпрыгивал, за ней не большом расстоянии, кряхтя из-за подорванной в результате после ударного  траха поясницы, ничего не видя под ногами, но то и дело поглаживая ушибленный хуй ,  мчался ****юк, за ними рысцой сигал Шмыганок с криками: « Не бросайте меня этому людоеду, братцы!!!». Из всех деревенских окон выглядывали наслаждавшиеся бесплатным шоу односельчане. Спасло ватагу то, что к концу марафонского забега, где-то уже за околицей, в поле Евдокимов внезапно споткнулся и по причине безмерно выпитого самогона тут же уснул.
- Ну, блин, пронесло! - прокомментировал ****юк. - Вопрос на повестке дня один: еб твою мать! Натали, почему Дуся вернулся с поля на час раньше срока?
- Нажрался как свинья, обнаружил в погребе НЗ - самогонку, припрятанную на зиму, вот и с рулем не смог справиться, ему только и хватило запала, что до правления доехать и крыльцо на нем разворотить. - молвила голозадая  Натуся, знавшая лучше прочих замашки благоверного.
 Тело пьяного тракториста отволокли в избу Евдокимовых, о когда наутро он проснулся и жена поднесла ему мерзавчик для поправки, он просто напросто мало чего  помнил.
- Мать, ты где вчерась была-то? - вяло промычал Дуся. - По селу ползут слухи, что ****юк тебя так ****, что на другом конце села слышно, как диван скрипит!
- Да, осктись, обормот! Какая ебля?! Я ж у него на полставки корректором числюсь, вот вчера передовицу правила! - нагло выпалила Наталка, сунув мужу стольник, выданный ей разомлевшим после ебли ПиZдюком. Упершись руками в крутые бока, Наталка нагло смотрела на мужа. Она была абсолютно  права: на передовице до сих пор растеклись и уже покоричневели Наталкины  правки -  сделанные от души и прямо из ****ы! Так что газета не даром называется «Жопа за урожай».  Наталка же виноватой себя не чувствовала - муж неделями трудился на поле, уходил сранья, приходил поздно, и трактор ему стал дороже родной ****ы, а ей, писечке родненькой,  куда ж деваться?
- Слушай, муженек! Ты меня когдать-то последний раз оприходовал, помнишь? Еще до вспашки, небось? Вот ежели лошадь, или, к примеру, трактор, простаивает без пользы, ты видишь в этом провокацию и непотребство? А если жена родная простаивает, то как? То-то же! Ты небось и забыл, для чего у  мужика *** растет?
Уязвленный в самое е-мое, Дуся замычал и начал стягивать портки.
- Не смеши народ, импотент! Да ты свой ***  давно пропил! - Заходилась от наглости Наталка.
Дуся, не дождавшись того момента, когда ему удастся расстегнуть все пуговицы на ширинке, оторвал их с мясом и кинулся к жене, поволок ее на полати за печкой и оттуда вскоре послышалось тяжелое сопение Евдокимова и дикий хохот стервы Натуси. Семейная идиллия была восстановлена.
А вскоре  продолжилась и «битва за урожай» - Евдокимов пошел к своему трактору, а у Натуси были свои дела. Надо было успеть сделать все по дому, чтобы к четырем не опоздать в редакцию, куда для удобств ****ства завхоз обещал притырить новый диван из райцентра.