Когда это...

Когда это пьёшь редко, а выпьешь крепко, то возникает (не постепенно, а сразу возникает) психоделическое озарение.

Клава пронесла сквозь дым поднос с фаянсом и стаканами.

Всё, на чём останавливался взгляд, отделялось и приобретало вид  значительный. То есть общее-мелкое взгляд как бы оптически обтекал.

Сосед пробежал своим взглядом по следу моего и сказал:

- Клава – плоть! Коня на скаку остановит! Конь, ёмать, остановится на скаку, затормозясь своим плугом.

Что он имел в виду про плоть: что она (Клава) плотная, или что должно оплатить? Однако,  сказано было без промаха.

Я сам как бы остановился на скаку. Я поочерёдно останавливался взглядом на каждом из своих троих соседей. Четверо на стол минус я получится трое. Напротив высился рыжий-конопатый мужик Лицо имеет вид значительный, фигура с плечами тоже не менее значительна.

Между мной и ним сидит «свой парень», говоривший раньше про Клаву. Он из тех  «своих пареней», кто шутки шуткует. С моей другой стороны, напротив «своего парня», сидит, как в инвалидной коляске, прямо и трезво, некто в очках, крупное лицо со значительными молодыми щеками.

- Не умею пить, - сообщает он, повёртывая лоб и щёки то ко мне, то к «своему   парню», - могу стошнить. Я – студент.

Рыжий-конопатый отвердел, как будто понюхал собачьего кала,  после чего опрокинул в себя стакан. Я же, напротив, ощутил в себе отрезвление.

Этого момента упускать не надо. Боже упаси оборвать его выпивкой-закуской. Переждать! Есть у нас время, есть и терпение дождаться откровения вещей.

«И он к устам моим приник».

 Странно сказал поэт. Отрезвели зеницы (глаза), а приник он к устам. Не соглашусь с поэтом.

Я повернул голову налево поглядеть на «своего парня». Тот хихикнул. Я повернул голову направо.

- Я студент сопромата! – вскричал студент.

- Так это ж другое дело! – с облегчением сказал «свой парень».

Рыжий-конопатый прожевал и плеснул из своей бутылки в стакан на четверть. Как сказано выше, нас было четверо, и у каждого, разумеется, своё.

Студент потёр переносицу указательным пальцем жестом, каким в фильмах шпионы обнаруживают себя в глазах зрителей.

- Шпион! – закричало всё во мне в полный голос. Именно так, и не подходи ко мне с вопросами.

Я постарался не поддаться панике. Рассуждая здраво, время у меня есть, и работает оно на меня.

Шпионы не ходят поодиночке. За спиной любого шпиона, наличиствуют, как правило, одна-две «тени» из их спецсопровождения. Следовательно, каждый вокруг, теоретически рассуждая, в высшей степени ненадёжен.

Как бить тревогу? Где наши?!

Остро проявилась нужда в кислороде.

Я очнулся у Клавы в состоянии покоя под её стёганым с цветочками одеялом.

Как ты выбираешь друзей, Клава? По душе, наверно, а не по физии, иначе бы ты взяла на постой студента.

- По елдаку, - кратко сказала Клава. У моих губ оказался фаянс с травной настойкой.

Елдак – слово татарское. Иное иноземное слово не засоряет наш родной русский язык. Напротив. Например, талдычить - тоже из татарского. Отсюда Талдом. Другой пример - ребёнок. Ясное дело, оно от «реб Енох». Значит, это слово происхождения иудейского. (Не путать с еврейским. Евреи – это новый очень смешанный народ).

В старину говорили «младенец», или про того, кто постарше, «дитя». Ребёнок – слово слишком гладкое и сладкое, как «мадам», и потому засоряет.

Я прекратил мыслить, так как Клава подошла к кровати, неся для вида другую порцию травной настойки.