Мой Храм

Первое стихотворение написала в пять лет.
Я уже читала, но писала только отдельные слова. Стихотворение вертелось в моей голове и для того, чтобы его записать – я как-то очень быстро научилась грамоте. В двухкопеечной школьной тетради корявыми буквами вывела своё стихотворение, сгорая от нестерпимого желания хоть кому – нибудь его показать.  Боязнь стать посмешищем сдерживала меня. Ложась спать, непременно под подушку укладывала свою драгоценную тетрадь, в которой были стихи:
Папа, милый папа, где же ты сейчас?
Далеко ли, папа, ты сейчас от нас?
Может, в этот вечер ты уж спишь давно,
А луна тихонько смотрится в окно.
Может быть, не спится и ты всё сидишь,
А кругом таится одиноко тишь.
В шестнадцать лет пыталась быть непонятной и модерновой, громоздила слова лесенкой.
Соль!
Боль!
Не ной рана!
Сыпь соль!
Жизнь-Нирвана.
Пусть соль- солёное тело.
Хочу боль-боль до предела.
Всю соль впитаю, что тогда?
Солёные оба навсегда.
Сейчас я не пишу стихи, они попросту неотступно следуют за мной и диктуют мне всякие строчки, которые иногда теряются, иногда обрастают оболочкой, и проявляется хитрое лицо стихотворения, которое обязательно хочет быть отражённым на бумаге.
Не ради слов, не ради ритма, смысла
поэзия в душе моей звучит.
Луна так непродуманно повисла
Над морем в остывающей ночи.
плывём вдвоём, касаясь чуть друг друга,
отрешенны от всех забот мирских.
А шар земной по заданному кругу
который век кружит для нас двоих.
Поэзия-не рифмы и не форма,
а в строчке растворённая душа.
Ей ненавистна всяческая норма.
Летят стихи, каноны все круша.
Записываю только те стихи, которые точно обозначились в памяти, если что-то не отложила память, не сокрушаюсь, значит это было незначительным. Доверяю своей памяти и чувствам, а ещё тебе,мой читатель.
Моё сердце сжимает тревога:
Верой правдой служу я словам.
Во вселенной не ведаю Бога,
А в стихи захожу, словно в Храм.