Артефакт

Посвящается Антону Пухлякову
Самому необычному человеку,
Прошедшему через мою жизнь.


- О, черт! – Я замер, прислушиваясь, не потревожил ли кого, запнувшись за эту проклятую железяку. Да, порядок бы тут навести не помешало. А то так и ноги переломать совсем не сложно. В коридоре было тихо и я побрел дальше, поудобней пристроив на плече ружье. Двадцать лохматый год на дворе, а для самообороны использую допотопную пороховую дубину. Я тряхнул челкой, решив не зацикливаться на нехватке достойного вооружения, и так настроение ни к черту. 
Коридор вот уже несколько часов изгибался под моими ногами, но упорно никуда не выводил. Трубы, железяки, мусор, даже бумажки какие-то под ногами, и ни одного живого существа навстречу. Как тут узнаешь – куда тебя занесло? Тишина и пустота кого угодно настроят на пессимистический лад. Это мог вообще оказаться заброшенный туннель, в который и путь то давно все забыли. Но я твердо решил не унывать. В любом случае, какая разница – где сдохнуть.
В ушах попискивал звучек, вживленный мне, когда я еще был пацаном. Удобная игрушка, позволяющая слушать музыку. Так что, мои последние пятнадцать лет, прошли под непрекращающийся аккомпанемент музыкального сопровождения. Тут либо сойдешь с ума, либо привыкнешь, ведь штуковина не перепрограммировалась и не вытаскивалась – экспериментальный экземпляр, блин. Но, как говорил мой обожаемый папаша: «Что украл – тому и рад».
Пожалел, что не  принимал никаких наркотиков – сейчас было бы веселее.
Ну, хоть бы на кого наткнуться. Пусть опасно, пусть башню снесут – тоже ведь какое-то разнообразие.
Я сел, опершись о стену спиной и выставив ноги поперек коридора. С тех пор как от меня непонятно куда вдруг делся лысый, я уже привык к завыванию сирены внезапно обрушивающейся и так же внезапно обрывающейся время от времени и даже тревожный красный свет, затопивший коридор, уже давно не раздражал.
Сволочь все-таки этот лысый. Взял и бросил меня посреди коридора. Наверное, веселиться побежал.  Ладно, шут с ним, я и сам разберусь, что тут к чему, дай только встретить, кого ни будь.
С самого начала пребывание на этой планете – тюрьме мне удалось пообщаться, да и то, если это можно назвать общением, всего с двумя людьми: с доставившим меня на ручной вагонетке в этот сектор веселым рыжим мужиком, упорно предлагавшим заняться контрабандой и своим предполагаемым работодателем, совершенно не общительным и совершенно лысым. Потом заорала эта проклятая сирена, и меня самым наглым образом бросили на произвол судьбы.
За стеной послышался жизнерадостный топот, как будто десяток людей в подкованных ботинках пронеслись по железобетонному полу.
Наверное, параллельно этому, за стеной шел еще один коридор, или не коридор даже, кто его там знает. А отсюда не видно.
Тут я при всем своем желании не кукситься заметно приуныл. Конечно, они там бодрятся за стенкой, бегают, воюют, наверное, с кем-то, не жизнь – малина, а ты тут сиди в полном одиночестве. Даже без курева, хотя я давно уже не курил.
Внезапно из стены коридора выскочили трое. И откуда они взялись? Я же прекрасно видел, что не было там никакой двери, ну хоть режьте, не было. И все-таки воплотившиеся из ниоткуда гости не были неоправданной галлюцинацией, потому как резво вступили в контакт, то есть споткнулись на ходу об мои выставленные ноги.
- Ты че мужик. Совсем охренел? Ты че здесь сидишь? – Вскочил наверно больно треснувшийся об пол молодой человек,  мой ровесник со всклоченными светлыми волосами и забавной угрозе в голубоглазом взгляде.
- Да вот – отдыхаю.
Меня так обрадовала внезапная компания, да еще с таким цирковым появлением, что я чувствовал, что почти люблю этих незнакомцев. Поэтому решил не задираться, по крайней мере, первым.
- Отдыхает он, - голубоглазый повернулся к бородатому мужику задыхаясь от возмущения. – Мы его, значит, ищем везде, а он тут отдыхает!
- Не шуми, Малыш.
Бородатый спокойно протянул мне руку, помогая подняться.
- Случилось что, командир?
В моей непутевой жизни были моменты, которые я напрочь не помню, но вроде со времени попадания в тюрьму я не отключался, и достаточно себя контролировал. И как же тогда спрашивается я успел стать их командиром?
- Мужики, а вы ничего не путаете? Я тут от силы пол суток.
- Он издевается! Точно тебе говорю. - По-прежнему вопил тот кого, по-видимому, справедливо назвали Малышом.
- Ничего, ничего – оклемается. Тебя бы так по голове шарахнуло, ты бы тоже забыл, как маму зовут. Терри дай ему нормальный лучевик вместо этой дряни, и где ты ее нашел, и пошли уже.
Бородатый кивнул на третьего мужика, все это время совершенно отстранено и как бы не заинтересованно стоящего рядом, и затрусил по коридору. Терри молча забрал у меня, ружье и сунул мне в руки приличный такой лучевик. Не новый, конечно, но целый и даже не помятый почти.
Мы бежали по все тому же коридору. Бородатый делал вид, что показывает путь, хотя сворачивать при всем желании там было больше не куда. Малыш бубнил на ходу и зло на меня зыркал. А молчун держался последним, как будто опасаясь, что я сбегу.
Вот оно – счастье! Наконец то я тоже причастен к чему-то интересному. Ведь какая, в сущности, разница за кого воевать, если каждая сторона уверенна, что права. Идеологии составляются теми, кто в войне заинтересован, причем для себя же, для очистки совести. А солдаты просто воюют либо, получая от этого удовольствие либо быстро умирая.
Когда мы разошлись и я, миновав нешуточную опасность, вышел не балкон – это был конец моего пути. Причем, скорей всего, во всех известных смыслах.
Под балконом со старинной кованой решеткой, внизу, уходил в даль плац, заполненный людьми. Все голосили и настроены были весьма агрессивно. Хотя, с моим появлением внизу повисла напряженная тишина.
Я вспомнил как мы бежали по коридору и молчаливый Терри вдруг толкнул меня куда-то в бок во внезапно открывшийся провал люка. Я падал достаточно долго, что бы успеть удивиться неожиданному поведению молчуна.
Приземление оказалось на редкость удачным, а вот обстановка, куда он нечаянно попал, отнюдь не являлась таковой. Я сразу почувствовал чудовищное напряжение, как будто находился в поле действия какого-то сложного энергетического комплекса. Аккуратно устроил на локте лучевик и выглянул из-за деревянной бандурины, заслонявший огромный ангар.
Выглянул и тут же юркнул обратно. Потому, как в центре помещения творилось что-то совершенно невообразимое. В центре, не высоте примерно метра от пола, образуя своеобразную пентаграмму, кружились огромные звери. Почти напротив меня, но, слава богу, на приличном расстоянии, проплывал лиловый медведь, а сзади него угадывалась явно переросток – черепаха. Воздух вокруг как будто искрился разными цветами и все это было бы, наверное, очень красиво, если бы не чувствовалось, что очень опасно.
Я съежился, за ненадежным укрытием, прекрасно понимая, что стоит зверям почувствовать здесь чужого и никакой лучевик мне уже не поможет.
Я медленно пополз к стене в нелепой попытке затеряться между железяками, когда сильная рука, как оказалось на момент позже, принадлежащая все тому же Терри выдернула меня в коридор, как две капли воды похожий на тот, по которому мы бежали. А может это он и был. Какая, в сущности, разница. Главное, что выбрался из опасного ангара, хотя загадочных кружащихся зверей я теперь уже никогда в жизни не забуду. Все забуду, и как сидел, изнывая от скуки в коридоре, и как встретил троицу незнакомцев, и как пытался потом безрезультатно узнать у Терри, почему меня куда-то пихали, а затем вытаскивали. А вот неспешное кружение огромного лилового медведя и разноцветные, все больше розовые, всполохи, отражающиеся на стенах, я буду помнить всегда.
И сейчас, стоя на балконе над огромной массой людей, ожидающей от меня приказа, направления – куда им двигаться, лозунга – как им думать, я помнил об увиденном. Я буквально сразу почувствовал, что от меня ждали. Я переставал быть человеком, становясь командой, целью и залогом успеха.
Я – высшая цель.
Я – победа.
Я -  оправдание смерти и залог новой жизни.
- Братья. – Произнес я почти шепотом, но мой голос достиг каждого, а в моем ухе впервые за долгие годы заткнулся звучек. Больше ничего говорить и не требовалось. Все знали свою цель. Они сплотились одним моим словом, и я понял, что после такой силы перестал быть человеком.
Камень за моей спиной чуточку нагрелся, принимая в себя мое тело. Я воплотился в камень, став идеей войны, а  в последствии ее легендой. Я и камень теперь единое тело, единая цель миллионов людей, объеденных в войне за свою идею.

Эпилог

Около века спустя, на мертвою планету опустился исследовательский корабль. Ученые знали, что война уничтожила всех жителей этой бывшей планеты – тюрьмы. Но так же до них дошли сведения о необычном артефакте, поработившем волю людей, заставившим их воевать. По крайней мере так излагалось в легендах.
Они наши этот камень. И даже до сих пор он был едва ощутимо теплым и непонятным образом вносил смятение в головы пытающихся изучить его ученых. Сквозь пси-защиту. Но при всем желании и почти не ограниченных возможностях им почему-то не удалось разгадать секрет странного артефакта.