Белый сон

Белый сон.

Вернисаж обещал быть не просто скучным. Судя по рекламной брошюрке, там вообще не на что смотреть. Сплошная рукотворная древность, поднятая с глубин Тихого океана. Австралия, Антарктика, Мыс Горн. Что там может быть? Засохшие наплывы извести и окаменелые ракушки? Позеленевшая от водорослей бронза? Не знаю, я в этом не разбираюсь, но у Кирилла буквально началась истерика, едва эта дурацкая брошюра попала к нему в руки. Он отзвонился всем своим друзьям, пытаясь пригласить на выставку. Странно, ни у кого не нашлось в этот день времени. Тогда он растормошил меня, хотя уж кто-кто, а я от археологии далека напрочь.
- Ксюша, это же Атлантида!!!
- Ну и что? Эту атлантиду ищют который век? И каждый раз находят что-то не то и где-то не там!
- Да нет же! Ты посмотри! Думаешь, откуда в Сиднее архитектура в форме раковин? Задумка местного гения? Чёрта с два, он просто видел чудом уцелевший манускрипт! Он потом сам признался, гадёныш. Ему же ещё и денег всучили. Пятьдесят миллионов, представляешь?
- За манускрипт?
- Ну да! Вернее, за место, где он его нашёл. То есть, за то, что там нашли потом.
- И что же там нашли? Доисторический атомный реактор?
Кирилл глубоко и шумно вздохнул. Обычно у него это значит «ну как же ты, дура, не понимаешь». Тут нельзя дать ему слово вставить, а то потом не остановишь. Будет глумиться и пижонить, пока не надоест. Ему, разумеется.
- Дорогой, ну ты же археолог! А я простой программист, – семь лет изучения высшей математики, потом ещё столько же язык Си, попробуй поспорить. Это он и сам должен понять, я вовсе не собираюсь его опускать, просто надо расставить фигуры на места. Он же не идиот. – Просто объясни, что там может быть такого, за что ни с того ни с сего человеку выдали 50 миллионов, – и почему ты из за этого прыгаешь по квартире и орёшь как сумасшедший, мешая мне работать. Тоже незачем вслух, не дурак, сообразит.
- Ксения, есть такая наука – бионика. Повторение форм биологических существ, в архитектуре, кораблестроении, да во всём. Природа очень логична и функциональна. Ничего лишнего. И обычно всё это красиво так, что дух захватывает. Вот, смотри, что там нашли.
На развороте брошюры я увидела большую фотографию. По углам невысокого подиума стояли четыре металлических столба, поддерживающие простыню. Нет, насчёт простыни я, пожалуй, ошиблась. Это была странная, изогнутая плоскость. Она действительно больше всего напоминала развившуюся от порыва ветра белую материю. Застывшую. Оторвав взгляд от порыва, запечатлённого в этой плоскости, я посмотрела в угол страницы. Отдельным рисунком был изображён, по-видимому, участок «простыни». Белая россыпь камней, похожих на мрамор, устилала белую плоскость. Камни были причудливой огранки и лежали в странном, будто бы шахматном порядке. Хотя нет, порядок был какой-то иной, хотя и напоминал шахматный. Мысленно представив в голове формулу, я поняла, что порядок отнюдь не так прост, как кажется. Это даже не фрактал. Это, похоже, какой-то новый тип дифференциальной функции с двумя-тремя переменными. А может быть это визуализация тригонометрической функции. Я поймала себя на том, что мысли сбиваются, едва я пытаюсь проследить закономерности повторения элементов рисунка.
- Слушай, Кирюша, это здорово! Это мне уже интересно. Но почему эта хрень столько стоит?
- Думаю ты знаешь, что для облицовки космических шаттлов используется особая керамика.
Я кивнула. Милый, это любой ребёнок в детском саду знает, ты меня совсем за дуру держишь?
- Так вот, это практически тот же материал.
- И всё?
- А разве этого мало?
- Ну, в природе много всего прекрасного и рационального. – Интересно, кто-нибудь уже обратил внимание на на динамику уравнения, по которому разбросаны элементы фактуры этой простыни? Если нет, тогда я буду первая. Это доклад в академии наук, а там, глядишь, и Нобелевская. – Вообще-то действительно интересно. Так может быть, съездим туда, посмотрим?
- Прямо сейчас.
- Что?
- Едем прямо сейчас, – Блин, у меня работа, но он не отстанет. Хотя я и сама не прочь сорваться прямо сию минуту. – Дорогой, давай ты сваришь кофе, мы позавтракаем бутербродами и уже потом поедем. Идёт?
- А почему я?
- Потому, уважаемый археолог, что я в отличие от вас работаю сегодня, в воскресенье, дома. В то время как вы прохлаждаетесь и отвлекаете меня. Кирюшка, блин, ну тебе что, сложно? – обычно это действует. Усомниться в способности мужчины – это лучший способ заставить его проявить эту способность.
- Ладно, сделаю. Но ты уж будь готова ехать через полчаса. Договорились?
Молодец он у меня. Такой хороший. На его поцелуй я ответила едва-едва. В следующий раз брейся лучше. Вон, сам всё понял.
Едва он убежал на кухню, я свернула окно и запустила MathLab. Пора заняться этим уравнением.

Выехали мы через час с небольшим, почти как планировали. Пробок на дорогах не было, домчали до манежа быстро. Дольше парковались. Пока Кирилл покупал билеты, я кушала мороженое и любовалась красивым июньским небом. Редкие облачка мчались над кремлёвскими башнями, свежий ветер, даже почти не пахнущий автомобильными выхлопами, развевал мои длинные чёрные волосы и тонкое летнее платье цвета морской волны. Я закрыла глаза и представила себя чайкой, мчащейся над волнами. Интересно, как я выгляжу со стороны? Надеюсь, как всегда эффектно. Только бы мороженое на платье не упало.
Кирилл подошёл сзади и аккуратно обнял меня. М-м-м… судя по чисто мужской реакции выгляжу я действительно эффектно. Остаток мороженого отправляется в ближайшую урну. Когда наш поцелуй наконец прерывается, я спрашиваю:
- Ну так мы идём?
Он молча кивает и, взяв за руку, тащит меня ко входу.

«Простыню» я увидела сразу. Колонны, поддерживающие её, возвышались над всей выставочной композицией. В отличие от изображения в брошюре, тут они были опутаны проводами. Провода вели к нескольким светильникам, закрёплённым под плоскостью «простыни». Кто-то мастерски поработал над светом, «простыня» казалась застывшим облаком, гребнем вспененной волны, просто порывом ветра, облачённым в керамический слепок.
Кирилл почти сразу куда-то убежал. Наверное, увидел одного из своих знакомых по экспедициям. Интересно, они хотя бы заметят, что я тут? Или как обычно, даже не посмотрят в мою сторону? Маньяки.
Подойдя вплотную, я разглядела, что на одной из колонн висит табличка с надписью «артефакт, 2100-1800 гг. до н.э. Предположительно, вылеплен из сложной смеси природных глин, схожей по составу с керамической облицовкой современных аэро-космических судов».

Они идиоты! Ни один скульптор не слепит такое! Разве не видно очевидного – эти миниатюрные камушки. Они расположены в таком порядке, в такой гармонии. Человек так не сможет. Разве что, рассчитав предварительно на компьютере.
Я прикоснулась рукой к многогранной поверхности. Мне показалось, или действительно свет чуточку померк? Нет, показалось. Скорее, светильники на металлических колоннах загорелись ярче. Как так может быть?

- Уважаемая, у Вас проблемы?

Охранник. Ну конечно, артефакт стоимостью в 50 миллионов баксов не останется баз охраны. Как будто я могу его стащить-разбить-испортить.
- Нет, я просто изучаю. Мне это для работы, – Достав из сумочки один из пропусков, я протянула его охраннику. Если эмблема Военно-Космических Сил его и не смутила, то вот пометка о лаборатории нелинейного программирования явно завела в ступор. Честно говоря, я сама уже не помню, зачем меня туда занесло в прошлом году. Но раз пропуск не отобрали, значит, ждут снова.
- Будьте осторожны и лучше не трогайте его руками, – охранник едва заметно кивнул и удалился. Я так и не заметила, где он там на посту стоит.
Разумеется, его слова я проигнорировала. Достав блокнот, я стала вычерчивать на нём траекторию разбегания соседних кластеров частиц, пытаясь понять закономерность. На десятом витке я запуталась и перевернула лист. Так повторялось несколько раз. Даже не знаю, сколько я так простояла, думаю, что долго. Никто не проходил мимо, выставка как будто вымерла. Лишь где-то сзади на границе слышимости были голоса. Кирилла и ещё кого-то. Переступив с ноги на ногу, я вздрогнула. Звук, с которым подошва туфли коснулась подиума, был пронзительно громким. Боясь потерять равновесие, подиум немного скользкий, я коснулась «простыни» снова.
Наверное, это больше всего похоже на удар током. Меня парализовало. Даже дыхание. Я не могла дышать, крик, готовый вырваться из моего горла, застыл. И пропал. Потому что я услышала звук. Это была музыка, прекрасная и тихая, как шум ручья. В неё вплетались голоса хора, а может быть, это был не хор, а оркестр неведомых мне инструментов. Ко мне вернулась способность двигаться, но я поняла, что не властна над своим телом. Мои ноги сами собой понесли меня к центру подиума. Там… Там они снова стали двигаться. Или я сама стала двигаться? Нет, руки подняла я сама, это точно. Как прекрасна эта музыка. Этот танец… Я чувствовала, что меня начинает кружить в этом безумном, бесшумном танце. Почему бесшумном? Не знаю, мне казалось, что музыку слышу только я, вероятно, так оно и было. Моё платье развевалось, волосы мчались в безумном полёте, едва успевая за ломаным ритмом, в котором двигалось моё тело. На мгновение бросив взгляд на «простыню», я увидела, что россыпь камней начала искрится и пульсировать, следуя той самой траектории, которую…
- Где же Ксения?
- Да сейчас придёт, – голос мне незнаком, да мне и не обязательно знать всех его приятелей. Вот уж голос Кирилла я знаю. Достаточно, чтобы крикнуть ему: – Я здесь!

Крик замирает, поскольку я не могу кричать. Мой голос мне не подчиняется. Я сама себе не подчиняюсь, лишь глаза мои смотрят сквозь пустоту, разделяющую меня и тех, кто стоит перед подиумом. Они не видят меня! Я же вот, тут я! Тело моё всё движется в танце, наполненное дрожью, как будто кожа гудит от наполнившей меня музыки. Я начинаю чувствовать запах моря. И ветра. Я чувствую, что руки мои становятся крыльями. Белыми крыльями. Уже нет никакого подиума. Есть море, над которым я лечу, как чайка. Я и есть чайка. Я вижу рисунок волн, они движутся, а малейшие капли, из которых состоит океан подо мной, сплетаются в линии, выстроенные по той самой траектории. Но это уже не важно. Я отрываю взор от волн. О, чудо, я снова владею своим телом! Теперь я могу лететь! Расправив крылья, я подставляю их солнцу. И стремительно рвусь в небо, растворяюсь в нём чайкой. Белой чайкой. Ведь я и есть белая чайка, мчащаяся над морской стихией. Это так прекрасно. Я счастлива…

Выдержка из новостей:

Вот уже два месяца прошли с тех пор, как на выставке в Манеже пропала без вести Ксения Смолянникова, ведущий программист лаборатории нелинейного программирования в одном из оборонных НИИ. Столичные органы объявили общероссийский поиск. Друзья и коллеги надеются, что Ксения скоро вернётся. Её супруг неофициально заявил, что благодаря результатам некоторых последних работ, в том числе и тех, которые она начала воплощать в день своего исчезновения, Ксения значительно продвинула вперёд разработку новейших систем двигателей, в том числе и так называемых анти-гравитационных. Руководители НИИ отказываются комментировать это заявление…

Октябрь 2003 года