Цена демократии

Цена демократии.
Камеру вынесли на крышу. С нее было удобнее снимать уличные бои. Американские танки только что вошли в Багдад и стреляли по целям в городе. Камера, однако, не показывала ничего, кроме лица Тарека Айуба. Тарек сидел на крыше здания, в котором располагался офис телеканала «Аль-Джазира». На его голове была надета кевларовая каска, которую он неуклюже сдвинул немного набок. Жилет, прикрывавший грудную клетку, вряд ли защитил бы от ракет и бомб, которые словно Божья кара лились на этот древний город. Тарек сидел и не знал, что делать. Камера снимала его опустошенное кругловатое лицо уже шестнадцатую минуту. В его карих глазах царствовала пустота.
Через еще пять минут в полукруглую комнату главного офиса «Аль-Джазиры» поступили кадры американского бомбардировщика, заходящего в пике над зданием их корпунтка в Багдаде, которые передавались в режиме прямого включения неизвестным репортером. Кто-то про себя пробормотал: «Пикирует, значит, будет бомбить». Потом один из репортеров сорвался и закричал в микрофон, чтобы убрали камеру с лица Тарека. Камеру тряхнуло, и связь с Багдадом прервалась на час.
На следующий день в офисе Нигеля Парсонса раздался звонок. Нигель смотрел свежие новости своего телеканала, в которых говорилось о гибели трех журналистов разных арабских телеканалов в Багдаде. Он просмотрел эти кадры, наверное, не одну тысячу раз вчера, но до сих пор не мог поверить, что Америка может вот так безнаказанно убирать ненужных людей. Телефон продолжал звонить. Он знал кто на другом конце провода. Имя Тарека не было названо в новостях. Но сердце не обманешь. Он поднял трубку и услышал взволнованный лепет жены Тарека, которая стала допрашивать его. Нигель опустил голову и прикрыл глаза свободной рукой. Ему предстоял нелегкий ответ.
Когда Багдад был захвачен, весь мир увидел кадры американских войск въезжающих на площадь Тахрир. Немного позже на площадь выбежала группа молодых людей буквально из ниоткуда, якобы иракцев, радостно размахивающих футболками, иракскими и американскими флагами. Еще немного позже приехала техника и сняла статую Саддама Хусейна, с массивного подиума. Молодежь радостно отдирала куски почетной доски, привинченной к пьедесталу. Оставалось только начать водить хороводы вокруг поверженной статуи.
Во время сворачивания корпункта Американской Армии, когда техники скручивали эмблемы победителей с подиумов, операторы вывозили свою аппаратуру из барака, в котором журналисты провели дни военной кампании, два араба стояли на улице и смотрели в даль. Один из них настороженно заговорил на звучном арабском:
     - Что там вдали? Посмотри. Наверное, дождь.
- Нет, нет, нет. Быть не может.
- Нет, точно дождь.
Через минуту всю асфальтовую площадку накрыла стена из воды. Небеса плакали по убитым людям разных рас, вер, культур. Они провожали в последний путь Тарека, неизвестного ребенка, всех братьев которого и отца убила американская «гуманная» бомба, простых американских солдат из Техаса, на которых солдаты республиканской гвардии выместили свою боль и ненависть. Каток американской демократии продолжал спокойно катиться по костям людей…

По мотивам фильма «Комната управления».
Лица и события, упомянутые в рассказе – настоящие.