Глава 5 И швец, и жнец и на дуде игрец

- До того, как Аля мне вчера позвонила, я успел накопать не так уж много.
Собраться удалось только во второй половине дня. В конце - концов, им всем был просто необходим отдых, слишком уж бурным и богатым на события выдался и день, и вечер. Придя в себя, бесстрашная троица, как про себя окрестила их компанию Альбина, теперь заседала в предусмотрительно запертом “на лопату” Алином офисе.
Совсем по-домашнему шумела кофеварка, произошедшее вчера быть может даже и  показалось бы им всего лишь захватывающим сном, если бы не пропавшая амфора, сомнений в ее реальности не было и возникнуть не могло хотя бы потому, что ее появление в жизни Агентства сопровождалось присутствием бабы Нюры, а уж идея о ее причастности к миру тонких материй и иллюзий не выдерживала никакой критики, настолько реальна, порой даже чересчур, была сама Нюра. Да еще так и не обнаружившийся Моцарт…
- Коль, так что тебе все же удалось найти? – по сравнению с вчерашним, Влад просто пылал здоровьем. Оставалось только догадываться, сколько таких ночей за свою жизнь он перенес, если на следующее утро на его лице нельзя было прочесть ни следа.
- Информации не много. Минойцы не были индоевропейцами, их культура была вариантом ближневосточной, хотя и своеобразным. Письменность Крита до сих пор на расшифрована, все знания о мифологии основаны на археологических раскопках прежде всего Кносского дворца.
- То есть, ничего конкретного? – Альбина уныло водила пальцем по краю кофейной кружки. Это полный провал. Ни амфоры, ни теорий, ни зацепок. Такое с ней случалось впервые.
- Ну, почему же. Историки вполне могут судить о некоторых религиозных особенностях той или иной цивилизации по памятникам культуры, коих на Крите превеликое множество. – Николай выдал белозубую улыбку лектора-любителя и сам едва сдержался от смеха, представив себя со стороны.
- Короче, Склифосовский! – Альбина вопреки желанию тоже широко заулыбалась.
- Ну, короче так короче. На Крите, кроме всего прочего, очень почиталась так называемая Богиня – Мать. Причем многие ученые, Джеймс, к примеру, склонны считать, что она была также Матерью-Землей, Госпожой зверей, Подательницей плодородия, Владычицей подземного мира и Богиней войны. Заметьте, что эти функции почти несомненно представлены именно ею одной, а не множеством независимых божеств, каждое со своими атрибутами.
- Коль, переведи! – жалобно взмолился Влад, почти уснувший под звуки коронного выхода Петренко.
- Многоцелевая она была, понятно? И швец, и жнец и на дуде игрец! И дитятю перепеленает, и зверушек нерадивых вдоль линии партии выстроит, а коли на соседа с рогатиной али еще какой боевой штукой сходить вздумается – только поспособствует. – Петренко начал было открыто ерничать, но перехватив укоризненный взгляд шефа вовремя остановился. Неизвестно, сколько б он еще мог растекаться мыслью по древу. – Матриархат у них был, матриархат. Вполне благополучная цивилизация с мирным, творческим началом. Это согласно одним источникам. Согласно другим, Богиня-Мать внушала скорее ужас. Потом, естественно, эта цивилизация была разрушена выходцами из Восточной Европы, куда более воинственными, как оказалось на проверку.
- Так, с матриархатом все ясно. А про зверушек что? – если Альбину и позабавило Колино соло, то виду она не подала, изо всех сил стараясь сосредоточится на деле.
- Про зверушек… Во всем том что я прочем чаще всего упоминались быки. Их сакральное назначение мне не очень понятно, зато, если сложить факт того, что они имели место быть и добавить сложную архитектуру Кносского дворца, напоминающего лабиринт, то это во многом прояснит истоки легенды о Минотавре. У меня же лично создалось впечатление, что ни в чем не повинных парнокопытных много и часто приносили в жертву. Что-то еще… Да, еще упоминались волки или же волкоподобные существа, но они не почитались как божества, а скорее как бы прислуживали Богине-Матери, что ли…
- Все это, конечно, прекрасно, но как это относится к нашему делу?
- Ну, амфора, насколько я могу судить, относится к Минойскому периоду, - неуверенно начал Николай, - на ней изображен танцующий юноша, скорее всего, жрец. Предположим, что в его задачи входило радовать взор Богини-Матери своим танцем, не будем забывать, что именно благодаря женскому началу на Крите был достигнут такой уровень культуры и искусства. Чем танец не искусство? Естественно, это больше, чем просто танец, но, как я уже говорил, ничего конкретного я предположить не могу…
- Итак, это все же провал. – констатировала вновь загрустившая Альбина. – Так что же нам остается делать? Сидеть и ждать, когда наш горшок предпримет следующий шаг?

Похоже, в том что этот шаг непременно последует сомнений ни у кого не было. Самое  же печальное заключалось в том, что сегодня «часика в три» за амфорой собиралась зайти Галина.

- Что делать будем, господа генералы? – совсем уже похоронным голосом спросил Влад, пытаясь подражать Пугачевским интонациям. По крайней мере, именно так он их себе и представлял.
- Врать. – отрезал Петренко. – Уверенно и безапелляционно.
- Это как?
- Ну, подождите, мол, сосуд сейчас у экспертов, они там над ним работают, тыры-пыры, макароны…
А макарон бы сейчас хорошо! Коля уже минут двадцать настороженно прислушивался к жалобно урчащему желудку. Желудок изъявлял свою волю вполне определенно: макарон ему хотелось непременно с тертым сыром… Чеддером. И бамбуковым соусом сверху. И еще со свежими огурцами.
И что дернуло Альбину заняться этим горшком? Чудил бы он сам по себе… Хотя нет, все равно Агентство бы припрягли, стоило только амфоре начать выкидывать фортели. Но Николая не оставляла мысль, что, возможно, в упряжку он бы и не попал. А работал бы себе тихонечко с мирными вампирчиками - малолетками, которые ничего умнее чем черепа из склепов втихую подтибривать придумать не могут. Представив себе парочку премиленьких вампирчиков (он - в коротеньких штанишках, она в розовеньком платьице и с бантиком в горошек), Петренко едва удержался от того, чтобы смерить самому себе температуру, уж больно это было похоже на воспаленный бред… Эх, вот что голод и недосып с людьми творит!
- Кстати насчет экспертов… - протянул Влад мрачным тоном, возвращая Петренко в суровую реальность, в которой не было ни макарон, ни даже вампирчиков. – Надо было сразу показать амфору ребятам из архива. Марина, если мне память не изменяет, у нас первоклассный историк. Ну ладно у меня голова не на месте, с этим каждый должен был давно смириться, но вы-то!
- Аль, ты-то что скажешь? Ты у нас главный психолог, и за дело тоже ты взялась. – Коля предпочел с ловкостью и грацией слона в посудной лавке сменить тему. С Мариной в тот день он, естественно, созванивался. Якобы, чтобы проконсультироваться касательно сомнительных для него моментов в истории минойской эры, в конце концов,  она и впрямь была профи. На самом деле, их “деловой” разговор как-то плавно перетек на погоду, потом на последние музыкальные новинки… К амфоре, естественно, этот самый разговор так и не вернулся.
Влад только укоризненно покачал головой. Николай был уверен, что ему каким-то образом удалось прочесть все в его глазах, как в открытой книге, поэтому он с утроенным интересом принялся разглядывать Альбину, как бы с нетерпением ожидая ответа.
Альбина же, казалось, была настолько погружена в свои мысли, что вопроса не расслышала. Ее занимало что-то совсем другое. Она терла виски и раскачивалась вперед-назад сидя в своем кресле. «Нервишки пошаливают, - подумалось Николаю. – Совсем работа доведет девчонку».
- Я в порядке, Коль, и с работой у меня все хорошо, - слабым голосом откликнулась Альбина.
- А я ничего и не говорю, - удивленно пожал плечами Петренко. Альбина вскинула на него удивленный взгляд, но ничего не сказала.
- Аль, Коля тебе задал вопрос, - помог Владик, - что ты-то считаешь? Дело твое, ты его сама на себя взвалила, так что…
Взвалила. Именно так. Следовало бы знать, что нервы могут и не выдержать. И вот теперь ей всю ночь снились какие-то странные, непонятные, не запоминающиеся сны, а теперь еще и слышаться голоса. Она была уверена, что Петренко не преминул откомментировать ее отношение к работе – чувство долга у Альбины всегда было гипертрофированно. Нет, как только все закончится, надо брать отпуск и ехать куда-нибудь к морю, слушать волны, не думать о всяких там горшках и минойцах, богинях и Нюрах… Особенно о Нюрах!
- Значит, так, - медленно, обдумывая каждое слово начала Альбина. – С Галей я сегодня встречусь сама. Вы, пожалуйста, погуляйте где-нибудь в это время. Да, Влад, - сказала она, заметив, что Михайлов нахмурился, - я понимаю, что ты – царь и бог, и все такое прочее, но тут может сыграть роль чисто понимание между двумя женщинами. Я выспрошу, что она сама знает об это сосуде И есть еще пара гипотез, которые я хочу проверить.
«Как это мы раньше не догадались,» - проворчал Петренко. Может быть, девушка косвенно предупредила бы их об опасности, и ничего из уже произошедшего не случилось бы.
- Каких гипотез? – с интересом продался вперед Михайлов, и в его глазах блеснул огонек. Какие-то гипотезы лучше, чем просто сидеть на месте и думать, летают все-таки горшки или не летают…
- Потом скажу. Чтобы не сглазить, - лукаво улыбнулась Аля. – А про сосуд я совру что-нибудь.
- Ну ладно, - пожал плечами Влад. – Тогда, Коль, как насчет того, чтобы прочесать со мной вместе Центральный Архив, там карточек – вооооооот столько!
Владик развел руками, чтобы наглядно показать, сколько карточек хранится в Центральном Архиве, Петренко изобразил на лице почтительное благоговение и ужас перед неизвестным. Оба улыбнулись.
- Я думаю, может, найдется аналогичный случай, или хоть что-то, что даст зацепку.
Перспектива провести день среди старых пыльных карточек, большинство данных с которых не были еще занесены в компьютер, явно не улыбалась Николаю Петренко. Зато улыбнулась ему Альбина – так тепло и обезоруживающе, что он немедленно согласился. К тому же, он с детства не любил гостиничные номера, а домой… Об этом лучше и не думать. Хотя наведаться бы надо. Для того, чтобы хоть какой-то порядок навести. И посмотреть – не вернулся ли котяра. И оставить ему молока в блюдце – вдруг придет, а хозяина дома не будет.
- Ну, ладно. Только сначала заедем ко мне. – Приняв решение, Коля порывисто встал.
- Ну, Аль, - сказал Михайлов, поднимаясь с кресла, - мы поедем. Удачи тебе с Галиной, и если что – сразу звони. Мы к тебе заедем вечером.

Оставшись одна, Альбина сладко потянулась и прикинула, не вздремнуть ли ей пару часиков до прихода клиентки. Нет, позволить себе такой роскоши она не могла. Поэтому она налила себе еще кофе, удобно устроилась у рабочего стола и позволила своим мыслям просто бродить где придется. Этот нехитрый и всем доступный способ медитации отлично помогал вспомнить забытое. Сейчас Алю интересовал сон, приснившийся ей прошлой ночью. Каким-то шестьдесят шестым чувством она улавливала значимость этого сна, но вот о чем он хотел ей рассказать или предупредить – абсолютно неизвестно.

В нерешительности, Николай замер перед дверью, каким-то чудом вчера водруженной на место. Ум отказывался принять то, что за ней кроется когда-то любимый, а теперь жестоко разгромленный, родной угол, однако память услужливо нашептывала свое.
- Коль, от твоего задумчивого переминания с ноги на ногу там ничего не изменится. – вкрадчивый голос Михайлова, раздавшийся из-за спины, заставил Петренко вздрогнуть и выдавить жалкую улыбочку. Изобразив на лице всю скорбь мира, Николай все же провернул ключ в замке.
Желание ущипнуть себя, да побольнее, возникло почти сразу, как только Влад и Петренко пересекли прихожую и оказались в Колиной ливинг-рум, которая встретила их идеальной чистотой и порядком. Целый и невредимый книжный шкаф со всем содержимым, без единой царапины компьютерный стол, музыкальный центр под ним, радостно помаргивающий всеми лампочками компьютер…
- Ничего не понимаю…- Петренко с шумом рухнул на стоящую поблизости тумбочку. Тумбочка протяжно и жалобно скрипнула, но так как она была всего лишь тумбочкой, ее личное мнение мало кем учитывалось.
- А что тут понимать? Обыкновенная бытовая магия! – Влад широко улыбнулся и окинул взглядом комнату. Встретившийся с ним взглядом Николай застонал, словно соревнуясь с собственной мебелью по протяжности и жалостливости.
- Ээ, нет, знаем мы этот ваш взгляд, шеф. Ничего хорошего он как правило не обещает. Если уж у самого Влада Михайлова охотничий азарт проснулся…
- Потом постенаешь, хорошо? – оборвал его Влад, - Вставай, чем быстрее попадем к Марине, тем лучше.
- Началось. – все больше мрачнея протянул Николай. – Неужели хоть одно введение новичка в дело не может обойтись без суеты и лишних неприятностей?
На какое-то время повисло тягостное молчание, каждый думал о своем.
-Коля, Коля, - выдохнул, наконец, Михайлов. – Кажется  тебе пора в отпуск. Ну, или на заслуженную пенсию. Ворчишь и стонешь как завсегдатай  увлекательных утренников “Кому за 200”. К тому же, сам подумай, если бы тебя, как ты выражаешься, ввели бы в дело просто прочитав содержательную лекцию о твоих потенциальных возможностях и объяснив, зачем ты нужен Агентству и Родине, неужто ты поверил бы? Сомневаюсь. Хотя, наш форс-мажор не избавит нас от необходимости чтения этой самой лекции  для Али. Но сначала давай все же навестим одну хорошо знакомую тебе леди.
Еще раз для вида вздохнув, Петренко решил покориться судьбе. В конце-то концов, кто он такой, чтобы противостоять встрече Альбины со своей судьбой? И не его вина, что Альбина мчится к этой встречи на пугающей скорости. Кесарю кесарево…

Старое заброшенное здание детской библиотеки производило впечатление самое удручающее. Облупившиеся стены, уже неопределимого цвета, слегка покосившийся фасад, заколоченные окна с серыми пыльными остатками стекол, из последних сил хранящий пристойный вид садик, запущенный донельзя. Окраина района, кому какое дело?
- Последняя станция! Пассажиров просят покинуть вагон. – Бодро отрапортовал Влад, припарковавшись за задним двориком, и первым выскочил из машины. Пока Коля возился с ремнем, он уже успел очутиться  около маленькой, почти незаметной из-за буйной поросли двери.
- Готов? – Едва заметный пас рукой, привычное головокружение, слепящий свет и .. и шум. Оглушающий, многоголосый шум столичного офиса.
- Соскучились, мальчики? – Марина, как всегда появившаяся неизвестно откуда, ослепительно улыбалась. – Что-то не балуете вы наше захолустье своим вниманием, шеф.
- Сама знаешь, дорогая. То оборотни расшалятся, то приведение любящего дедушки вдруг решит навестить экзальтированную девицу… Рутина, одним словом. – Не менее ослепительно улыбающийся Влад нетерпеливо подталкивал застывшего столбом Колю к солидной дубовой двери с увесистой табличкой “Главный Хранитель”, чей представительный вид был несколько омрачен обыкновенной ксероксной бумажкой, небрежно приклеенной  под табличкой на скотч. “Срочно нужен настоящий шаманский бубен из мага-зина. Нашедшего мага Зину просьба срочно сообщить!” – значилось на ней.
– Что это у тебя? - Михайлов замер на полпути.
– Стажеры, логарифм их налево. – Марина небрежным жестом сорвала плакат и, открыв дверь, присовокупила его к кучке ему подобных, которых, надо отметить, скопилось на столе уже приличное количество. – Скучно им среди карточек и бумажек, я вот все думаю, чем бы их занять порадикальнее… Коль, да приди ты в себя, наконец! Как будто в первый раз в Архиве, честное слово!
– Придешь с вами в себя, как же! – Николай плюхнулся в уютное кожаное кресло и демонстративно надулся.
– Коль, а вот теперь серьезно: хватит! Нам многое нужно обсудить…


Теперь Альбина точно знала, сколько шагов составляет длина ее офиса, сколько – ширина, и если бы выражение «лезть на стенку» имело под собой должные обоснования, то и высота не осталась бы не измерянной. От волнения Аля всегда начинала говорить с собой, дурная привычка, о которой как-то прознал Петренко и поддразнивал ее, пока в дело не вмешался Влад и не пообещал в довольно неделикатных выражениях набить ему портрет лица, если он не перестанет издеваться над ребенком. Такого от всегда тактичного, подчеркнуто вежливого и, в общем-то, добросердечного начальника не ожидал никто – ведь и дразнилки-то были совсем пустяковые. «Ну чего ты так взъерепенился?» - допрашивала его потом Альбина, но Владик лишь угрюмо молчал и отмахивался – ерунда, мол, вспылил, с кем не бывает. И все же, Але казалось, что шеф тогда был сам не свой. Позже Николай, с которым она поделилась своими наблюдениями, сказал, что заметил то же самое. Поразмыслив, агенты решили оставить в покое владиковы странности и заняться делами насущными. Воспоминания о неожиданной вспышке ярости получили лейбл «на потом», что значило, что до них вряд ли когда-нибудь еще доберутся…

- Успокойся, дурочка! – сказала Аля самой себе. – Это же девчонка совсем, и тебе всего-то и надо, что поговорить с ней.
- Не такая уж и девчонка, - возразил внутренний голос, - и потом, ты же видела ее, ты чувствовала, что что-то с ней не так, что все завязано на этом треклятом горшке, но веревочка-то вьется вокруг нее.
- Нет, твердо сказала Альбина. – Я с ней просто говорю и отпускаю ее восвояси, и никаких веревочек, никаких горшков, никаких ихтиандров!
- Ихтиологов! – ехидно поправил ее все тот же внутренний голос.
- И ихтиологов тоже! – Аля с досады пнула ножку стола. Неодолимая волна отвращения к работе вдруг нахлынула и накрыла все остальные чувства. Почему все люди как люди – с вервольфами там, с фамильными привидениями, а она, Альбина Воронова, таскается с каким-то «срамником в тряпке», из-за которого только сплошные неприятности?

«Так, успокаиваемся!, - твердо сказала Аля, - и хватит этих шизофренических бесед с собой. Был один такой персонаж в мировой литературе, и он очень плохо кончил! Вот сейчас съем чего-нибудь, и мне сразу полегчает. Правильно, сколько можно жить на кофе и бананах?» Взглянув на часы, девушка удостоверилась, что минут 40 у нее до встречи еще есть.
Неподалеку от офиса находился «сакральный МакДональдс». Никто не помнил, откуда пошла традиция называть его сакральным, некоторые говорили, что один сильно навороченный маг дурил голову доброй половине всего Агентства, и всем агентам назначал встречи именно в этом джанк-фудовом ресторанчике. Впрочем, иные опровергали эту теорию и говорили, что маг этот – вполне белый и пушистый, никому голову не дурил, а ресторанчиком он просто заведует. Третьи возмущенно отрицали всякое существование подобного мага и говорили о том, что в незапамятные времена друиды-кочевники (занесло же бедняг!) организовали на месте нынешнего МакДональдса жертвенник. Друиды были изгоями, поскольку в корне не принимали идею о человеческом жертвоприношении, и в качестве жертв поставляли богам разнообразнейшую еду, а когда войска Цезаря (охота была их преследовать аж до будущей России-матушки?) истребили племя, верховный друид успел-таки сотворить заклятие, согласно которому на этом месте всегда будет вдосталь жертв для божеств. С этими словами он и умер, а на месте жертвенника возникали то кабачок, то закусочная, а вот теперь – МакДональдс. Аля относилась к четвертой, самой немногочисленной категории агентов, которые не были любителями фантасмагорических гипотез, и потому ходили в ресторанчик просто для того, чтобы поесть, не задумываясь о его сакральном значении и роли в глазах Верховного Божества.
Как обычно, очередь длиной в жизнь. Альбина тяжело вздохнула и примостилась в хвосте очереди, повторяя про себя незамысловатую детскую считалочку – помогало отвлечься и скоротать время. Потомки друидов или нет, но работники красно-желтого заведения справлялись со своими обязанностями на диво быстро, и минут через 20 Аля уже продвигалась к выходу, сжимая в одной руке бумажный пакет с куриными крылышками и чизбургером, а в другой – ключи и кошелек (Аля не любила таскать с собой сумочку в подобные сиюминутные походы). Без особых приключений (не считая собственной борьбы со зверским голодом и противостояние искушению вцепиться зубами в несчастные крылышки прямо на глазах у всего честного народа) добравшись до офиса, Аля швырнула кошелек и ключи на стол и налетела на бумажный пакет. «Надо бы закрыть дверь», - подумалось ей, но все-таки животные инстинкты взяли свое. Казалось, никогда в жизни не была она такой голодной! Ну кто же знал, что поесть спокойно ей не дадут…
- Альбина Юрьевна? – раздался робкий девичий голосок за ее спиной.
Аля резко обернулась, и девушка, стоявшая в дверях, вскрикнула. Только тут Альбина осознала. Насколько комично она выглядит – глаза горят, щеки красные, в зубах – куриное крылышко, руки в соусе… Позор, позор! Уволят без выходного пособия!
- Ой, Галина, простите меня, - Аля отшвырнула крылышко и лихорадочно зашарила рукой по столу в поисках салфетки. – Я не хотела Вас пугать, честное слово, просто пообедать не успела…
- Да ладно, - пожала плечами девушка и на ее лице заиграла робкая улыбка. – Вот, возьмите.
Она протянула Альбине носовой платок. Аля аккуратно вытерла губы, стерла соус с рук.
- Мы после раскопок тоже зверски голодными были, - понимающе усмехнулась девушка. – Приходили в лагерь и налетали на то, что нам дежурный готовил – похлебки там всякие…
- Вам, наверное, там очень нравилось. – Альбина присела на краешек стула, жестом приглашая девушку садится в кресло. – Хотите попить чего-нибудь? У меня сок есть, и лимонад, и, кажется, минералка…
- Сок, - кивнула девушка. Потом она немного помялась и застенчиво спросила: - А можно я вас обкраду на одно крылышко?
- Сколько угодно! – обрадовалась Аля. Ну вот, встретились два голодных человека, это значит, что разговор будет наладить не так уж и трудно – ничто так не сближает как голод и холод.
Галя не менее резво, чем за 10 минут до нее – Альбина, накинулась на еду. Следующие минут 20 прошли в тишине, нарушаемой лишь мерным жеванием и журчанием яблочного сока, наливаемого в стаканы. Когда с едой было покончено, девушки взглянули друг на друга… и вдруг громко рассмеялись. Звонкий смех непривычно звучал в стенах офиса, более привыкших к слезам, крикам и истерикам. Казалось, даже стены начали улыбаться.
- Ой, не могу, - смахнула выступившие на глазах слезы Галина, - пришла тут к Вам как дикарка с Голодного острова, слопала Ваш обед!
- Ничего, ничего, - улыбалась Альбина, - теперь легче будет найти общий язык.
Напряжение было снято. Галина вдруг посерьезнела и сказала:
- Я ведь знаю, что амфоры у вас нет. Ушла она. Меня искать.
- Как ушла? Сама ушла? – Альбина была ошарашена. Какого угодно начала разговора ожидала она, только не такого.
- Сама. И меня ищет. Вы… вы не знаете, с чем связались, а она живая! Она вас всех за пояс заткнет…
- Галя! Галина, спокойно! – у девушки, кажется, начиналась истерика. – Вот, выпейте еще соку. Успокойтесь. Мы Вас ей не выдадим, если, конечно, сами к ней не захотите.
Галина молчала. Ага, значит, наступили прямо на любимую мозоль!
- Вы ведь туда не хотите? – вкрадчиво спросила Альбина.
- А я не знаю… Мне страшно, а с другой стороны, так туда тянет. Вы поймите, я же уже на выданье, мне бабка все уши прожужжала, мол, жениха тебе найти хорошего…
- Ну, представляю, чего бы она Вам там подыскала, - усмехнулась Аля.
- Знаете, я ведь семью хочу. У меня не родители – кошмар. Отец пьет, маму бил, пока она не повесилась, так он даже на похороны не пришел…Я замуж хочу, мужа хорошего, ребенка, семью, понимаете?

«Как я тебя понимаю, девочка, - думала Альбина. – И я хочу семью. И мне иногда становится тошно от этой работы и не отягощенных печатью интеллекта лиц вокруг. И я хочу надежного любящего человека рядом. Да вот только все хотелки вечно откладываются на «после работы», а ей конца-края не видно». Извечная обида на весь мир за упорно не желающую складываться личную жизнь вдруг проступила с ужасающей четкостью. «Так и останусь одна, на всю жизнь, даже зверушку не завести, времени на нее не хватит, она меня ненавидеть начнет. Все, что мне можно – это Коля Петренко, с которым даже за обедом будем говорить о летающих горшках и сумасшедших знахарках из села Кукуево. А я ведь женщина, и не самая уродливая, почему же не везет-то так?» Слезы навернулись Альбине на глаза, но она постаралась взять себя в руки и не выдать обуревающих ее чувств клиентке. Обед обедом, а профессиональную этику никто не отменял.

- А потом я Глеба встретила, - продолжала свой рассказ Галина, не заметившая того, что Альбина просто пропустила мимо ушей целый кусок ее повествования. – Он такой… такой милый, добрый… Ухаживал, потом на раскоп обещал взять. Я ведь тоже историк, только образование не закончено. А у него везде свои люди, папа у него какой-то начальник, мне устроили экстернат, правда, пахала как проклятая… Сдала все-таки, частично, вот, остальное досдавать, когда вернусь… должна была. Он пообщал меня в Египет повезти. И повез. Знаете, там так… волшебно! Такое чувство, как будто и не ты, и не в этом мире… Мы пожениться собирались, кольца купили… Он меня своим солнышком называл… И вдруг – амфора. Он вначале так обрадовался, мы даже на целый день с раскопа сбежали, пошли в город, праздновать. Он долго мне объяснял, какую уникальную вещь я нашла. Дня три мы были безумно счастливы, я собой гордилась, и он мной тоже… А потом… Я стала замечать, что он как-то холоднее стал. Вначале подумала, что завидует, что вот, обскакала его с находками. А потом вдруг чувствую – и я тоже холодная стала. И все мысли – только об этом сосуде и о юноше. Мы с Глебом встретились наедине, поговорили. И я сказать-то ему ничего не могла, просто язык не поворачивался! Сказала, что плохо себя чувствую, умоляла меня домой отправить. А он встал на колени и просил, чтобы мы поженились, прямо завтра, что он все бросит, что он чувствует, что меня теряет…


Слезы лились по лицу Гали, она механически вытирала их тыльной стороной ладони, не прерывая своего сбивчивого, почти истеричного рассказа. Альбина внимательно слушала, подперев голову кулаком.
- Знаете, и вот когда я приехала, он со мной заговорил.
- Кто, Глеб?
- Нет… Юноша.
- И как же он говорит? Словами? Вы слышите голос?
- Нет… это… и не словами, и никак…. Я просто знаю, что он мне говорит, вот и все. И он пообещал, сказал, что мы всегда будем вместе, что все будет, как я хочу, что я стану матерью, и у меня будут дети, и все будет хорошо… А я иду за ним и иду, и страшно мне, а остановится – никак… А теперь он сбежал. Он злой. Он меня ищет.
Галина поежилась. Хотя в офисе было жарко, ее била крупная дрожь.
- Галя, Галочка, спокойно, все будет хорошо, - успокаивала ее Альбина. – Сейчас я чаю согрею, выпьете, успокоитесь, а я позвоню Владу. Он умный, он знает, что делать.
Весь этот детский лепет, как ни странно, подействовал. Галина обхватила себя руками за плечи и уставилась на свой пустой стакан. Альбина поставила чайник и потянулась за телефонов. Что бы шеф ни делал, он должен бросить все и приехать сюда. Однако, телефон успел затрезвонить еще до того, как Аля до него дотянулась.
- Мы едем. – коротко сообщила трубка голосом Михайлова и отключилась. Чудеса на вертеле. Ошарашенная Альбина еще несколько секунд тупо пялилась на мерно гудящий аппарат в своей руке. Нет, Влад, конечно, со странностями, но чтоб настолько… Вынырнув из какого-то вялого отупения, навалившегося с момента внезапного звонка,  Аля наконец окончательно взяла себя в руки и ободряюще улыбнулась Галине. Спокойствие, только спокойствие, как говорит дорогой друг Карлсон.