ЧУДО. Новогодняя волшебная сказка

                ЧУДО
                (Новогодняя  волшебная сказка) 


      Бес выглядел как-то затрапезно и очень уж буднично: синяя куртка-аляска с оранжевыми отворотами, кепочка серого цвета была для предновогоднего вечера не очень в тему, как и двухдневная щетина лентяя-командировочного. Большая сумка в клетку из синтетической жёсткой ткани серого цвета. В таких мелкие торговцы переносят свой ассортимент. Разило от беса то ли  перегаром дешёвой водки, то ли воняло серой. Невкусно и неприлично пахло.
        У церковной ограды состоялась эта встреча. Я шёл за выпивкой в ближайший магазин, друзья снарядили, мы праздновали новый год заранее, уже вторую неделю.  Этот, в синей аляске, подошёл  и спросил так, что не ввязаться в разговор было невозможно: «Продай душу, мужик! Я тебе денег дам. Миллион. Согласен?»  Я сразу въехал в тему. Мы с дружбанами наскребли по сусекам на три литра водки да на пару буханок серого. Вот и весь новогодний стол пьющего человека. Тем более, что никто не работает, на бутылках живём. В основном. Собираем макулатуру, да пустую тару. Живём целым колхозом в двенадцать рыл в заброшенной квартире в доме, что расселен давно. Комелёк у нас сделан, топчаны из макулатуры.  Пять семей нас. Недавно Лариска родила девчонку, только оставила в роддоме. Там лучше будет, вроде девочка не шиза, врачи сказали. Нормальная девочка у Лариски от неизвестного папочки.
   - Миллион? – переспрашиваю беса.
   - Миллион, - он мне подтверждает.
   - Кинешь, поди?
    - За базар отвечаю, - слышу в ответ.
   - А что так много денег  предлагаешь?
   - Так ведь она у тебя бессмертная.
   - Это как, бессмертная?
   - Так. Жить будет вечно.
- А тебе зачем душа моя?
- Да план не выполняю годовой. Депремируют, боюсь.  Лет на тысячу понизят в должности.
- Это плохо.
- Конечно, что ж хорошего! Выручай, брат!
- А выпить есть?
- Нет проблем! Тебе чего, Гаврилыч, виски, водки, коньяку или может мальвазии хочешь? Ты мальвазию пробовал?
- Никогда!
- На, держи! – и подаёт мне стакан чудной, резной, из металла, с каменьями разного цвета. А в стакане красное густущее вино.
- А ты будешь, сам –то?:
-А то как же! Ну, вздрогнули за знакомство, Гаврилыч! Познакомимся, меня Буяном звать.
- Давай, Буян, за знакомство! – пью, как будто масло, густое но крепкое, зараза, Вроде перцовки, градусов тридцать, наверное.
- Хорошее вино?
- На похмелку хорошо, утром!
- Давай по второй, за здоровье! Ты теперь фряжского попробуй, его раньше цари пивали!
- Ну-ка, ну-ка, давай пригубим-с, дорогой друг Буян! – а это послабее, не такое сладкое. Мне больше понравилось. На душе после двух стаканов рассвет наступил. Поговорить с хорошим человеком захотелось, отблагодарить его.
- Слышь, Буян! А сколько тебе платят за единицу купленной тобой души? Выгодная работа, или набегаешься, покуда труд окупиться?
- Да всяко бывает, Гаврилыч! Раньше было хреново, при царизме то есть – народ верующий, за свои души трясутся, как дурни, труда много, толку мало! При большевиках – другая беда, тогда сплошь образованные да неверующие были. Сам помнишь. Выручали только больные да шизики. Но их душе цена – копейка! Дерьмо, а не душа! Сморщенная, кожа лупится, смотреть скверно, понимаешь! Сейчас просвет появился, но и норму выработки подняли сильно те, наверху, - и Буян уважительно и с опаской поднял глаза и палец к звездам. У Владимирской церкви было пустынно. Мороз, до новогоднего застолья осталось три часа, народ уже столы накрывает.
  - Буян, а ты откуда вино берёшь, да все разное?  Вроде и бутылок у тебя в руках я не видел?
- О, это очень просто, Гаврилыч! У нас специальное устройство есть. Которое из атмосферы  алкоголь добывает. Вроде установки по компригированию газов. Сжатие и охлаждение одновременно. Никаких чудес, всё законы природы!
- Да ну! Прямо, говоришь, из воздуха, что ли, водку добывать можешь?  Ух ты! Вот бы мне!
- Тебе нельзя. Это вещь подотчетная и запрограммирована на мой личный код. В других руках не работает.
Ещё выпьешь? Может коньяку теперь?
- Давай коньяку! Холодает, да и я в жизни не пробовал французского.
- Вот, пробуй, «хенесси» номерной. Ну как?
- Да не пойму, вроде одеколона, нет.  Не мое вино!
- Не твое, так не твоё! Может закусить хочешь, чего так пить, под рукав! Держи, рыбец копчёный, очень хорошего качества!
- Да ну! Слышь, Буяшенька, а может ты с нами новый год встретишь, с коллективом?
- Все двенадцать душ будут присутствовать?
- Обязательно! У нас такие девочки – пальчики оближешь! Лариска вот есть, ей всего шестнадцать, а виртуозно работает, ты б знал! Такое вытворяет!
- Так она ж с триппером, твоя Лариска!
- И ты на такую мелочь внимание обратил! Триппер – не СПИД! Таблеточку скушал – и здоров!
- Ну ладно, Гаврилыч! Пойдём! Ты поговори с остальными, может они тоже подпишутся?
- Буян! Да ты золотой человек, палочка-выручалочка, елы-палы, лес густой! Мы все твои будем!


Что было через два часа, я не помню. И никто не помнит. Просыпаться мы стали ближе к обеду. Первого числа. Все были в сборе. Кроме Лариски. Ушла куда-то, дело молодое.
   - Эй, люди! Сейчас бы пивка или чего покрепче, да и пожрать не худо было бы!  - захрипел Паша-безногий.
    - Откуда! Все ночью выжрали до капли!
    - А это чья сумка стоит, кто-то был у нас? – молвила любопытная Арина, мать солдатская.
    - Погляди, что внутри! – посоветовал кто-то из наших.
    - Ой! Деньги! Полная сумка деньжищ! –  Арина, мать солдатская схватилась за сердце и упала в отключку.
     - И бумага с печатями и подписями. Одиннадцать штук! – возопил Мишаня с Лиговки.
     Я  протёр глаза, прочтя бумагу, именуемую «Договор», в которой значилось, что  две стороны, одна в лице Буяна, именуемая в дальнейшем «Покупатель» и  мы присутствующие, поименованные как «Продавцы», пришли к соглашению, что «Продавцы» передают  «Покупателю» в бессрочное (вечное) пользование товар, означенный как «собственные души» количеством одиннадцать по цене семьсот пятьдесят тысяч рублей за единицу продукции.  Наши подписи и подпись Буяна. Печать. Подписи как оказалось, были сделаны кровью.
    Ну что могу сказать, дальше только держись – великая пьянка началась! Через три дня слух разнесся по всему Центральному району и всем близлежащим. Народ валили валом. Пили как хотели. Первым  до смерти упился Мишаня. Второй к ночи того же дня – Арина, мать солдатская.
    Еще через двое суток награянули менты.  Деньги все конфисковали. Пашу-безного, как оказавшего сопротивление, забрали с собой. А мы, все остальные, сидим в холоде и голоде, не имея маковой росинки для разговления. А ночь-то Рождественская! Лариску, как без вести пропавшую, вешают Паше в виде трупа. Денег хочет следователь.
    Пойду опять к церкви. Вдруг  случится чудо и ещё раз повезёт! У меня дружбанов, которые душой торгануть готовы, теперь – батальон! Эй, Буяны, подь сюда, скидку гарантирую за опт!

                КОНЕЦ.