Между Дьяволом и Богом, между совестью и небом

              Если нет в жизни счастья, не твоя ли вина? 
              И судьба – сплошь ненастье, не твоя ли вина?
              Бог и Дьявол тебе никогда не помогут.
              Загляни лучше в душу, не твоя ли вина?

                Князь

Был промозглый, холодный, апрельский вечер. Апрельский, но холодный. Я точно не знаю, кто или что, там, на небе сидит и правит, но только могли бы и тепло в апреле сделать. А то минус двенадцать это, как-то не по-весеннему. И вообще у меня такое впечатление, что те, кто высоко – высоко и наши жилищно-коммунальные службы, или ведут ожесточенную войну, или полностью друг друга не понимают либо полностью отрицают. Страдает от этого только мирное население, то есть мы, простые обыватели. За бортом минус двенадцать, на борту плюс двенадцать, тесть дома. Тоже знаете не сахар, давно не приходилось среди весны ходить по московской квартире в свитере.
Я возвращался домой, толи с тренировки, толи с гулянья. По-моему все-таки с тренировки, так как после гулянки душа пропитана огненной водой, и холода не замечает, да и тело тоже. Настроение было пасмурным, по сторонам смотреть не хотелось. Да и что тут смотреть. Думали весна, так из-под юбок появятся первые женские коленки? Дудки. Не тут то было. Все обратно нацепили зимние шмотки. Эти невозможные джинсы и длинные, закрывающие от горла до асфальта, дубленки. Так, что смотреть действительно было не на что. Темные пятиэтажки и яркие рекламные плакаты, и стенды, после постоянного просмотра настроения не прибавляют, а наоборот вгоняют психику в состояние тихой агрессии и вялотекущей шизофрении.
Я шел, уткнувшись глазами в асфальт под ногами. И как обычно, только соберешься смотреть себе под ноги, как, обязательно споткнешься.
И я споткнулся.
- Дьявол!- тут же выругался я, пытаясь удержать равновесие – что б вас всех… -
- Без проблем. – Ответил мне незнакомый, сальный, мужской голос – только поставьте подпись, и мы сразу все устроим.-
Я поднял голову.
Передо мной стоял маленький, толстый, грязноватый человек неопределенного возврата, в сереньком плаще и в сереньком же костюмчике: брюки дудочками, спустившиеся носки, тоже серые и серые же от долгого употребления штиблеты, ни когда не знавшие, ни щетки, ни гуталина, ни суконки. И скрученный галстук с узлом, как говорят англичане, под правым ухом.
Мы стояли молча примерно минуты две. Я разглядывал его, а он то меня, то что-то под ногами. Хотя нет, асфальт он разглядывал дольше, зато меня пристальней.
- А вас случаем не Агасфером Лукичом кличут – спросил я, памятуя прочитанный на кануне роман братьев Стругацких.
- Да нет, - голос его изменился на приятный бас – у меня другое имя. Да и есть ли оно? Меня по-разному называют, и я признаться давно позабыл свое, свое настоящее имя. Зовите меня, как вам будет угодно. Главное зовите. И главное меня. –                С полным серьезом ответил мой собеседник.
Почему-то в данный момент, мне не казалось происходящее бредом, да и незнакомец, странно, но не походил на сумасшедшего. Хотя…
- И все же… - начал, было, я.
- И все – резко оборвал он – вас смущает мой облик, так это нетрудно исправить. Я просто думал, что вам будет приятней разговаривать с серым, маленьким, никчемным человеком. Людям свойственно любить наслаждаться своим превосходством, тем более, если это обслуживающий персонал. Да, да. Именно в этой роли я сейчас нахожусь.-
И он начал меняться.
Костюм и плащ стали белыми, сшитыми из дорогой ткани и чистыми. Штиблеты превратились в дорогие, модные туфли. Галстук стал бабочкой. Сам собеседник вырос до моего роста или чуть-чуть повыше, на глазах появились солнцезащитные очки, в дорогой оправе, а в руках витая деревянная трость с резной, костяной рукоятью, в виде головы дракона. Волосы стали белого цвета, не пепельного, а именно белого. Они мягко спускались до плеч.
- Вас не смущает мой нынешний облик?
- Да нет – промямлил я.
Ощущение нереальности происходящего не приходило.
- У всех такое странное представление обо мне. Они не предполагают, что я могу любить белый цвет. Скорее даже наоборот, думают, что я его ненавижу. –
- А... – я не знал, что ответить, да и после всего случившегося просто не мог, в виду моих не железных нервов.
А у кого они останутся железными?
- Я вижу, что я вас вогнал в ступор, молодой человек, – это не было вопросом, скорее констатацией факта – ну, да ничего. Вернемся к нашим баранам. Вы что-то пожелали, я готов это исполнить. Но.  Но как обычно не за просто так. Уж не оБЕСсудте.-
- О чем это вы? – Не понимающе спросил я, выходя потихоньку из ступора.
Весна все же началась. По крайне мере весенние рецидивы шизофрении и галлюцинаций начались точно. По крайне мере у меня.
- Ну, как же, вы позвали меня и сказали «чтоб их все». Вы, правда, не сказали кого именно и как их всех, но следу из контекста действий перед этим, становится понятно кого, да и что с ними делать тоже. Так, что можем подписать контракт прямо сейчас и дело в шляпе. – С полной серьезностью произнес он. – Цены у меня умеренные, скидок, правда, нет. Так, что я думаю…
- Душа? – срываясь на крик, перебил его я.
Ощущение не реальности происходящего не приходило и сейчас. СТРАННО.
- Да нет, что вы – успокаивающе произнес беловолосый мужчина. – Душа это много. Хватит и частички, скажем частички отвечающей за, за…-
Тут он запнулся, но только на мгновение.
- Отвечающей, скажем, за любовь к технике. Вы гуманитарий, личного автомобиля у вас нет и, скорее всего не будет, так что вы практически ни чем не рискует, и практически ни чего не теряете. Ну, как, договорились? –
Он протянул мне какой-то листок заполненный текстом.
- Да вы понимаете, - испуганно начал, было, я. Не испугаешься здесь, как же. – Это было не желание, а так, минутная слабость. Идеомотическое выражение. Так сказать. –
Он смотрел на меня долго. Не знаю, что он хотел во мне разглядеть, да, и кто я такой, что б читать его мысли.
- Да…. Извините, ошибся. Хотелось человеку помочь. Но раз нет, так нет. Прощайте. –
Он начал разворачиваться. Не торопясь разворачиваться. Будто надеясь, что я еще одумаюсь и передумаю.
И он дождался.  Я пере-  или не до- . Ну, в общем.
- Постойте! – это сказал я. Все же.
- Да? – Развернулся обратно он, куда быстрее, чем разворачивался до этого.
- Если уж, не получилось с контрактом, то может получиться с разговором? Не откажите в любезности. Поговорите с человеком.
- Бесплатно? –
- Бесплатно – ответил я, уже ругая себя за свое поспешное «постойте».
- Ну,… Хорошо. Бесплатно, так БЕСплатно. Только давайте не здесь, а в более теплом и уютном  месте. А то, знаете ревматизм.
- Да мне как-то все равно. –
- Ну и хорошо. На открытом ветру стоять не хочется. –
Мгновенье. И мы уже сидели в ресторане. Наверное, в ресторане. Играла спокойная, красивая музыка, вокруг было много столов, и за ними сидели редкие, но довольно респектабельные посетители. Из этого можно было предположить, что это заведение пользуется небольшим, но постоянным спросом. И случайный посетитель сюда, скорее всего не заходит.
- Я люблю это место. Здесь все спокойно относятся к чужим тайнам, так как своих, хватает. Да и знают тут все, что бывает за подслушивание чужих секретов. По этому здесь всегда приятно вести дела или такие разговоры, какой у нас с вами впереди. –
Официант тем временем уже расставлял на нашем столе какие-то блюда и напитки.
- Прошу, отведайте со мной эту скромную трапезу. Я угощаю, примите это как жест доброй воли. –
Я кивнул. Отказываться сейчас было бы не правильно, да и ужин в ресторане того стоил. По нашему то времени.
А катись оно все…
- Что же вы хотите, спросить молодой человек. –
- Во первых, как вас называть? Трудно, знаете разговаривать, обращаясь как к третьему лицу. –
Говори я это с набитым ртом, так как не смог удержаться от представленных здесь яств. Раз наглеть, то наглеть по черному. Где наша не пропадала.
- Ну, завитее меня хотя бы Даймоном. Это хоть как-то демократично. Не нужно сегодня и здесь, громких титулов и звучных имен. –
- Это хорошо, что без титулов и имен, а то знаете как-то… -
- Ладно, Сергей, думаю, вы не будете против, если я буду величать вас по имени.
- Нет, что вы. Делайте все, что считаете нужным.
- И так, приступим. – Он медленно отпил кофе.

Чудный кофе. По-арабски. Такой, как я люблю. Специй столько, сколько нужно. Не более, не менее.

- И так приступим. Я повторюсь. Ваш первый вопрос? – Второй глоток кофе.                Я откашлялся. Это знаете как-то, хорошо задавать вопросы себе и отвечать на них от имени оппонента. Кем бы ни был, этот оппонент. А здесь? А здесь надо четко привести все мысли в порядок и спросить, то самое главное, что нужно. Другой вопрос, что нужно, что самое главное?
- Зачем, это все? – Не выдержал я своих рассуждений.
- Что все? – Подняв белую бровь, спросил он. – Давайте договоримся. Я четко отвечаю на четкий вопрос. Залезать к вам в голову Сережа и искать там, то, что вы хотели сказать, я не намерен. И не льстите себе. Это не из-за того, что я это не умею или ценю вашу личность и индивидуальность. Нет. Только из-за того, что я хочу расслабиться, хоть на мгновение, и не напрягаться столь банальными и не нужными действиями.
- Ну, я хотел бы спросить, для чего все эти контракты и подписи? –
- Все очень просто. Есть человек запятнавший или не запятнавший себя до этого. При предложение ему контракта, он может усугубить свое будущее или улучшить.
- Телесное или душевное? – Не понял я.
- Конечно душевное, хотя и телесное, но не всегда. Вот вы бы из этой истории, телесно не вынесли бы ничего, кроме минутной радости, так сказать эйфории, оттого, что знали бы, что кое- кто кое-как наказан. Но вот душевное состояние, то есть состояние души, усугубилось бы в худшую сторону потому, что вы согласились на сделку со мной.
- То есть вы испытываете человека на склонность к подлости и греху? –
- А вы сообразительный молодой человек. В какой-то мере, да. Но я не испытываю, а соблазняю человека. Ваш случай исключение. Если бы вы не отказались, то последствия были бы самыми банальными. Это не зависит от личных отношений и привязанностей.
- А если человек соблазнится, то мир потеряет навсегда этого человека из разряда хороших? –
- Это зависит только от него самого. Этот индивидуум может дальше жить без греха и пытаться искупить свой поступок, но может покатиться по накатанной. Знаете очень тяжело, Сергей, очень трудно остановиться и начать преодолевать трудности, когда можно поставить подпись. Тем более если уже попробовал.
- Ну а вам то, какой от этого толк? –
Кофе был действительно вкусным. И даже вторая чашка не смогла меня в этом переубедить.
 - Мне лично?
- Да. –
 - Ну, понимаете, я не только искуситель, а еще и так сказать прокурор. Чем больше я дел закрою, тем меньше на земле останется грешников, а точнее людей склонных к греху.
- То есть? –
- То есть опрометчиво люди считают, что мне это приносит какое-то блаженство. Считайте это просто работой. А как любая законченная работа может приносить чувство блаженства, и это естественно, я то же могу испытывать данное чувство по этому поводу.
- Значит толпы сатанистов, принося человеческие жертвы и топча кресты, понимают вас не правильно? –
- Сатанисты. Это люди с не стесняющиеся своего греха, но, увы, практически все они больные люди, и все их действия направлены на  умащивание своих  комплексов. Это не стоит моего усмотрения. И если раз в столетье я пошлю к ним своего подручного беса, то их вера мне только возрастет на столько, что мне не придется, гоняться за ними с контрактами еще лет триста. –
- Ну, а зачем вам нужны все эти демоны и бесы, вампиры и оборотни, черные колдуны на конец? –
- Демоны и бесы нужны как помощники.  Я конечно могущественная фигура, но на всех людей меня не хватает. Это можно сравнить с вашей милицией. Их обязанности: разыскать, арестовать, привести на суд, мое дело – доказать. Я прокурор, они – правоохранительные органы в моем подчинении.
- Но почему они такие страшные и уродливые? –
- Ну, давайте остановимся на том, что понятие красоты, это сугубо личное понятие и довольно относительное. Они уродливые относительно человека? Но они могут быть прекрасны относительно чего-нибудь или кого-нибудь другого.  А вы собственно не задумывались, что они считают уродливыми вас, людей? И почему у вас, у людей все сравнения происходят от вашей красоты, ума, развития и т.д. Откуда это понятие, считать себя венцом чего-либо.
- Наверное, оттого, что мы созданы по образу и подобию Божьему? –
Пирожные к кофе были не менее вкусными, чем само кофе.
- Ну, допустим, что Яхве по своему подобию создавал ваши души, а не то ваши тела были бы сейчас столь аморфны, что вы бы не смогли ни чего с собой сравнивать. Хотя, зная вас, наверно, смогли бы.
- Ладно. Допустим. Но почему они так отличаются от нас ваши демоны и бесы?
- Да для страха. Вы же не можете воспринимать простых истин, если вам не страшно. Бесы наказали кого-нибудь, кто-то видел, другим рассказал, и уже многие будут, точнее не будут делать то, за что был кто-то наказан. Хотя бы только из-за страха перед бесами и демонами.
- А зачем страх? По другому нельзя?
- Увы, но без него никуда. Вы же даже свои карательные органы слушаетесь только из-за страха перед ними, если убрать милицию и Г.И.Б.Д.Д., то знаете, что будет? Много ли у вас слушаются дружинников или другие общественные организации поддерживающие порядок? Вы даже мусор бросите мимо урны, если за это тот же час не понесете наказание. Если убрать страх, вы себя перебьете и замусорите все вокруг, быстрее чем, я допью это кофе. Безобразность сродни форме милиции. Считайте их сверхъестественными карательными органами. –
Еще один глоток кофе. Странно, моя вторая чашка уже теплая, а он пьет еще первую. И кажется, что она еще не остыла. От нее еще идет пар.
- Ну а как же тогда оборотни, вампиры, другая нечисть?
Вторая чашка кофе подошла к концу, и мне ничего не оставалось, как занять свой рот фруктами.
- А это друг мой лично ваши выдумки. Люди очень любят придумать себе врага, а потом думать, как его уничтожить и боятся его. Главный ваш друг  в этом, враг всего прочего, это ваше невежество и непонимание. А что человек не понимает, он ненавидит и боится. Лично моей вины в этом нет. В ваших оборотнях и вампирах, нет. Вы не знаете своего организма, его скрытых качеств и резервов, и по этому боитесь всех непонятных проявлений этого. Все давно уже описано вашей  наукой или эзотерикой. Ликимия, белокровие, густое оволосение, неправильный и быстрый рост зубов. Это те болезни, которые в основном и отличают этих больных людей от вас нормальных, так сказать. Вы же, еще раз повторюсь, отталкиваетесь от правила, гласящего, что вы подобие Божьего, и кто не похож на вас, автоматически становится вашим врагом. Звери тоже не похожи на вас, но они слабее. Вы можете видеть в непохожести только врага или дичь, но не более. Вы уверены том, что все кроме вас, плохие. Мы люди плохими быть не можем, за исключением некоторых исключений. Извините за каламбур. И если Богу нужно было бы сделать хороших на этой земле, то он обязательно бы сделал их подобными вам, и не как иначе. Хотя кто вы такие, что б указывать Богу.
- Но черная магия и колдуны то существуют или нет? –
Давно не ел вкусной клубники посредине апреля.
- Магия не может быть черной или белой. Магия одна. А черной или белой ее делают люди. Только человек управляющий магией может определять ее цели и средства. Только он и это не зависит от того, какому богу он молится. Вы не поверите, сколько верящих во Христа людей были, есть и будут черными магами или уничтожали людей сотнями и тысячами, нарушая его же законы, и в тоже время, веруя в него безмерно.
- Это вы об инквизиции? –
- Да, нет. Инквизиция это отдельная тема. Хотя.… Много их было, инквизиторов. Радетелей очищения человека от скверны. Многие шли туда, дабы самим не стать жертвой, хотя некоторых и это не спасало. Многие продавались и покупались. Но самое интересное, что добрая треть действительно верила в то, что они делают доброе дело. И пытались искоренить моих слуг в тех, кого они считали не верными идеалам своей истины. Не понимая, что я не нуждаюсь в помощниках – людях.
- Но разве истина не одна? –
- Нет, что вы. Сколько думающих существ, столько и истин. Правд и лжи, столько же.
- А можно переделать мой контракт? –
- В зависимости оттого, что вы хотите там изменить. –
Еще один глоток кофе.
- Ну, хотя бы так. Что б на нашей матушке – земле стало как можно меньше греха. Это вам по силам? Может  моей души не хватит оплатить это? –
Он засмеялся.
Засмеялся, как мне показалось искренне.
Засмеялся, впервые за время нашей встречи.
Впервые засмеялся?
Засмеялся?!
Засмеялся.
 
 

         
- Можно, то можно, но уверяю вас, Сергей, это не стоит вашей души, да и других душ тоже. Это по силам вам, людям сделать без контракта.
- И как же это сделать Даймон? –
Последний глоток кофе. Чашка поставлена на стол. Пар от чашки уже не идет.
- Извините, молодой человек, мне пора. Дела.  Всего доброго. С вами было интересно пить кофе.
- А…. –

 И только начинаешь смотреть под ноги, как обязательно споткнешься.
И я споткнулся.
- Дья…. – Я  сплюнул. – Ну, уж нет. –
И опустив голову, поплелся домой. С тренировки или с гулянья, какая, в сущности, разница.

                Инженер

День сегодня не выдался. С самого утра мотаюсь по инстанциям. Вернее по  одной. То есть по нашей поликлинике. Это, что б получить больничный, надо, врача на дом вызвать. Да только  задумаешься сперва, стоит ли вызывать, впереди трудное дело, выписываться. То ли они этим проверяют, здоров человек или нет. Только полностью здоровый человек может позволить себе выписаться. Такое ощущение, что только бабушки у нас в стране здоровые. Столько ходить по поликлиникам и аптекам, лежать в больницах, может только индивидуум с идеальным здоровьем.
 В общем, день сегодня не выдался. С начала мне предстояло отстоять десятиминутную очередь в регистратуру, что б мою карту отнесли в кабинет к врачу. Отнесут то, отнесут, вопрос когда. Был, помню такой случай, мужик очередь вторым занял, а карту его принесли через час. Он тогда очень долго ругался, но при звуках голоса старшей медсестры, говорившей о том, что у них работы много, а зарплата не позволяет выслушивать от всяких, разных оскорбления, быстро увял и через неделю слег в больницу с инфарктом. Потом я выдержал двух часовую очередь, к врачу в кабинет. Я был то пятым, но пропустил перед собой кучу льготников, пациентов с острой болью, знакомых медперсонала этой поликлиники и еще двоих существ пенсионного возраста, со словами: мне только спросить или мне только подписать. Оба типа пробыли, в кабинете, около тридцати минут в общей сложности. Я же после этого задержался там не более двух минут, для подписания синего документа, в народе – больничного листа. Без осмотра и вопросов о жалобах, про то, что сдал я анализы или нет, вопросов то же не возникало. Со словами, всего хорошего, мне сообщили, что теперь эту бумагу нужно подписывать еще и у главврача. Главврач на месте был, но много пользы от этого я не получил. У него как обычно было совещание или разговор с кем-то. Это продлилось в течение часа, и все ради одной единственной подписи. Получив долгожданную подпись, я отправился ставить на нее печать. Я расслабился, думал все закончено. Но, не тут то было. Окошко по закрытию больничных листов соединили (именно в этот день) с окошком  оформления рецептов. И мне пришлось отстоять еще сорокаминутную очередь, и послушать сплетни от людей пенсионного возраста, что составляло большинство, о том, что сказала Хакамада, что пообещал всеми любимый и уважаемый В.В.Путин, и какую околесицу, на этот раз, нес Жириновский.
 С печатями и подписями на заветном листке синего цвета я домой, предвкушая, что завтра выйду на работу, и еще как минимум полгода мне не придется заглядывать в этот казенный дом с красным крестом на крыше. По дороге я забежал в продуктовый магазин, и это было моей ошибкой. Мне нужен был, всего лишь, пакет кефира. Но сегодня мне не везло. Передо мной оказался какой-то чин из налоговой, делающий контрольную закупку. И понятно, что там что-то не сошлось, что-то не срослось, и отдел закрыли на учет.
- Боже! Когда это кончится? – бросил воздух я, выходя из магазина с понурой головой.
- Скоро, а может быть, и нет. – Ответили мне из-за спины.
Я обернулся.
Передо мной стоял молодой человек. Лет двадцати, двадцати двух. Одет он был просто: джинсовый, мятый костюм, простая футболка синего цвета, белые кроссовки китайского производства.
- Вы ко мне обращаетесь? – Спросил в ответ я.
- А к кому же еще?
- Ну, тогда, позвольте: это был риторический вопрос. Он был задан в воздух и не требует ответа.
- А зачем вы обращались ко мне, если вопрос риторический и тем более, если он не требует ответа? –
- Кому это, к вам? Я что назвал ваше имя?
- Нет, но вы употребили звание. –
- То есть, вы есть Боже? –
- Ну, это, это ваше, людское название. А так да.
- А почему тогда в таком виде? –
- А вы хотели увидеть горящий куст? Или услышать глас с неба, с бьющей молнией в дополнение?
- Нет, но всеже…
- Молодой человек, если у вас есть желание поговорить, то прошу, давайте где-нибудь присядем в тихой обстановке. Вон, например, в том летнем кафе. – Он показал рукой в сторону кафе с приятным названием «Осинушка».
Дешевое кафе, хотя ближе было дойти до гротескного «Камелота».
- А то два стоящих посреди улицы существа, ведущих разговор на теологические темы, будут не правильно поняты общественностью и карательными органами в лице вашей доблестной милиции. –
- Хорошо, ни чего не имею против. –
И мы пошли в кафе.
Пешком.
Молча.
- И так? – Спросил он, усаживаясь на жесткий, пластиковый стул.
- Что, и так? – Спросил я, пристроивши свой драгоценный авторитет, как любил говаривать мой учитель хирургии, на такой же стул, напротив моего СОБЕСЕДНИКА.
Тут нас прервали. К нам подошла девушка – официант. С лицом и фигурой не первой свежести. Ну, а если честно, то и на вторую она тянула с натяжкой.
- Что будем заказывать? – Спросила она.
Тон ее говорил о том, что от нас она не только не ждала чаевых, но и приличного заказа тоже. И мы ее не разочаровали.
- Два чая с лимоном. – Заказал мой собеседник.
Девушка развернулась на каблуках и фыркнула. Ее ожидания подтвердились. Хотя, судя по нашему виду, это было ясно еще до того, как она подошла, и мы раскрыли наши рты.
- Вы хотели поговорить. Или мне кажется?
- Кажется, хотел. Да и сейчас еще не передумал. – Ответствовал я.
- Ну и ...?
- Ну, начнем с того, как мне к вам обращаться? –
- Ни когда не поверю, молодой человек, что вы не знаете не одного моего имени. Их настолько много, что я признаться уже бросил их запоминать.
- И всеже? –
- Ну, завитее меня, например Яхве. Это более или менее подходит близко к оригиналу.
- Сергей. – Представился я.
- Очень приятно – склонил голову в приветственном жесте он.
- И всеже когда это кончится?
- Молодой человек, Сережа, ну и вопросы у вас. А что именно должно кончиться?
- Весь этот бардак и беспредел. По крайней мере, в нашей стране?
- и вы тоже. Думаете обо всем мире, но точно уверены, что начинать надо именно с вас.
- Ну, начните хоть где-нибудь, а мы порадуемся, и будем ждать, когда и к нам вы придете. –
- Вот видите, Сергей, вы будете ждать. А сами? Сами вы не хотите ни чего делать? Вы ждете, что к вам придет кто-то и сделает что-то, и вы сразу станете счастливыми, и не в чем не будете нуждаться. –
- Но это же естественно. Это общая черта всего человечества.
- А зачем тогда, я вам, милый представитель человечества, дал право выбора и знание отличать добро от зла. Скажите мне на милость, зачем?
- Ну, так надо было не давать. –
- А зачем вы такие мне были бы нужны? Зачем мне шахматы? Бездушные, деревянные шахматы.
- А зачем вам нужны такие телесные и с душою, как мы? –
- Ну, как бы это сказать. Ну, допустим, это был эксперимент.
- На тему? –
- На тему создавания разума и наделения его свободой воли. –
- А зачем? – Поднял я брови.
В это время нам принесли чай. Официантка поставила его на стол и спросила, не будем ли мы что-нибудь заказывать еще. По тону ее можно было сказать, что ответ она уже знала заранее. И мы ее  не разочаровали, ответив, что может быть, закажем, может быть попозже.
Позже.
Может быть.
 
- А затем мой друг, что очень хотелось посмотреть, возможно, ли создать себе подобных. Вы ведь тоже пытаетесь создать клонов, а ваша научная фантастика просто кишит обилием, неотличимых от человека, киберов, которые в дальнейшем смогут делать все как человек. Даже думать, развиваться, отличать добро от зла и чувствовать.
- Но это же роботы. –
- Да, но задумка то, все таже. Вы вообще любите перекладывать ответственность и работу на другие плечи. И кто это умеет лучше делать, того вы возвеличиваете. У вас всегда был, есть и будет культ начальника, который сам не умеет, но может руководить и подчинять. –
- Ну, и что нам теперь делать? В такой ситуации? –
Чай был так себе. Что-то типа липтона или майского. Ни каких вкусовых наслаждений он не только не нес, но и не напоминал.
- Жить, руководствуясь свободой воли и оставленными мною планами.
- Это, какими, такими планами?
- Теми, что мы называем заповедями. Теми, которые были записаны, так сказать в писании. В книге под названием БИБЛИЯ.
- А! Читал, читал. Увлекательное, скажу вам чтиво. Много интересного, но и много противоречивого, смешного и даже глупого. –
- Ну, и что там такого противоречивого, смешного и глупого? –
Мой оппонент сделал первый глоток чая.
- Ну, допустим, я не буду брать в пример «убитую» фразу про пощечины, но тот случай про девушку, которая убивает вражеского полководца ночью, спящего, колышком от палатки и говорит, что она действует по наущению божьему, увы, но не блещет умом. И боюсь поклонников от прочтения этого отрывка, у вас не только не прибавилось, но наверно даже уменьшилось. По крайне мере думающих поклонников.
- Ну, сказать можно, что угодно. Я не давал ей таких инструкций, лично. Скорее всего, это или выдумка, или кто-то из особо ретивых ангелов соизволил перестараться, в рвении послужить за истину. Все мы не без этого, маленького, греха.
- Хорошо, а как же заповедь – не сотвори себе кумира и не поставь ему идола? –
- А, что вас молодой человек, здесь то вас не устраивает? –
- А, как же крест? Или это не идол кумиру? А так же святые иконы и мощи? С которыми, христиане носятся, как с писаной торбой.
- Вот это Сережа, очень просто. Это не мои изобретения, а ваши, человечьи. Вам же мало верить во что-то неизвестное, бестелесное. Вот вы и создаете символы, олицетворения своей веры. Веры в кого угодно. Начиная от простейшей татематики, заканчивая христианством и другими социально-развитыми религиями. Это же мой друг, вы проделываете и с богами. Вам, людям, мало одного во многих лицах. Вы начинаете возводить в ранг высших существ кого-либо, что б потом можно было молиться ему, или через него, за какое-то определенное действие отданное лично ему. Это не мое учение, это ваше невежество. Но я должен терпеть все это, так как считаю невозможным переменить ваш уклад жизни и мыслей одномоментно. Пусть это займет немного времени, но вы должны прейти к истине сами.
- Ничего себе, немного времени. Уже десять веков, а в Европе и того больше.
- Ну, молодой человек, это все относительно. Это для вас много, а для меня – мгновение. И я готов ждать еще хоть тысячи таких мигов.
- А, приблизить этот ваш «духовный коммунизм» приблизить, нельзя? –
- Можно, но сложно. Единственный толчок, который вы оценили и поняли, это был мой сын.
- Ничего себе толчок. А, вам ни кажется сударь Бог, что это было вполне театральное зрелище? Кормление толпы пятью хлебами, изготовление из воды вина. И эта смерть. Очень мне она кажется спланированной и надуманной. –
- Да, Сергей, еще раз да! Но вы не можете без этого. Без спектакля. Допустим, придет человек и скажет, что он знает истину. И?  Где он окажется, через некоторое время? Правильно. В казенном доме с желтыми стенами. Вы же даже своих правителей выбираете не по заслуги, а  по тому какой спектакль они разыгрывают в ходе рекламной акции. –
- И вы хотите сказать, что это был спектакль, рекламная кампания? –
- Именно это, я и говорю. Такой же рекламный шаг, как и потоп, уничтожение Содома и Гоморры и множество более мелких антреприз. –
Я опустил голову. Было грустно. Как примитивно нас накололи. Всегда хотелось верить в чудо, в выше волшебство, а оказывается, нам показывали обыкновенные фокусы. Просто эти фокусы – высшего порядка.
Высшие фокусы.
Фокусы порядку.
Фокусы.

      
- И еще хотелось спросить? – Опустошенным голосом спросил я.
- Спрашивайте, спрашивайте Сергей. Сегодня у вас есть шанс узнать все, что угодно. И замете, совершенно бесПЛАТНО. –
- Мне всегда было интересно, как человек находящийся на последней грани истощения, может просить исповедовать его толстого дядьку с красным лицом и пухлыми, сальными губами? Как вы можете терпеть таких слуг?
 - Это не мои слуги. Они делают вид, что верят в меня больше всех и пользуются благами их положения.
- И вы, что ни чего не можете сделать? Или не хотите?
- А зачем? Это лично ваши, межчеловеческие отношения. –
Я поднялся. Молча. Бросил на стол пятьдесят рублей. И вышел из кафе. При выходе я обернулся и увидел непонимающий взгляд моего бывшего собеседника.
Бывшего.
Собеседника?
Непонимающий.
Я развернулся и пошел домой. На душе было тоскливо и противно.
- Когда же это кончится? – прошептал я. Но произносить имен, мне больше не хотелось.
День сегодня не выдался…

                Собеседник

Я ехал в метро. Час пика не было, так что получилось даже присесть. Ни книжки, ни плеера с собой не было, спать не хотелось, и приходилось занимать глаза всякого рода рекламами, схемой метрополитена и правилами пользования последним. И здесь…
И здесь в вагон зашел слепой. Мерно постукивая палочкой по полу, он шел по вагону, красуясь табличкой с надписью. В надпись я вдаваться не стал. За свою жизнь мне пришлось, как и обычному человеку, пользующимся общественным транспортом, повидать множество надписей на таких табличках. ОТ «помогите беженцам» до «нужно десять тысяч долларов на операцию».
Все, в том числе и я, знают подноготную этого бизнеса, что за такими нищими стоят вполне обеспеченные люди, что все места поделены, что не всякий нищий-калека является действительно калекой. Но, как и обычный обыватель, знаю, но подаю постоянно. Но...
Но в этот раз я не подал. И не потому, что не было денег, не потому. Просто, так получилось.
Когда слепой поравнялся со мной, я опустил в глаза и уставился в пол. Я не хотел лезть в карман, доставать мелочь. Не хотел и все. Без оправданий и комментариев. И тут голос информатора объявил название остановки. Это была моя остановка. Ближайшая к моему дому. К моей квартире.
Я вышел из вагона. На сердце было тоскливо. Я задавался вопросом, что если вдруг, это был настоящий слепой и ему действительно нечего есть. Так я вышел из метро. Закурил. Пошел в сторону дома. Рассуждая: нужно ли было подавать или нет. Доводов «за» было столько же, сколько и доводов «нет».
- Да, не мучайся ты, – проговорил рядом голос.
Рядом ли?
Такое ощущение, что он был вокруг меня. Или нет? Или внутри? Или внутри.
- Кто это? – Ошарашено спросил я.
Спросил « в воздух». Спросил никого.
- Ну, как вам сказать, у меня много всяких имен. Некоторые называют меня внутренним голосом, некоторые – совестью, и множество других названий. Поэтических, публицистических, научных и не очень.
- А, как мне вас называть? А, то очень трудно самому выбрать из этого множества имен, а общаться в  пустоту, как-то непривычно.
- Ну, если ты так хочешь, то называй меня своим именем. Ты его редко называешь сами. Да и если я твой «внутренний голос», то это будет вполне естественно.
- Уже что-то. А видеть вас я могу? Ну, может не именно вас, а вашу проекцию на данный мир?
- А, зачем? –
- Ну, понимаете, не очень удобно говорить с воздухом вокруг себя. –
- Но я же существую в твоем мозгу. Этого, что, не достаточно?
- Поймите, человек такое существо, которое привыкло смотреть в глаза партнеру по разговору. –
- А по телефону?
- Это конечно да, но поймите вы, наконец, что человек стоящий посреди улицы и разговаривающий с пустотой, для толпы является сумасшедшим. А так, как в этом плане у нас каждый пытается помочь ближнему, то если это заметят, мне предстоит ночевать, как минимум в милицейском обезьяннике, а как максимум в психушке.
- Ладно, не продолжайте, уговорили. Но прошу, пройдемте к вам в квартиру. А то, мое появление из воздуха привлечет больше зевак, чем ваши разговоры с воздухом.
- Хорошо, – быстро согласился я и поспешил домой.
Домой я пришел за рекордно короткое время. Три минуты. Когда я обычно на эту процедуру трачу около дести минут. Практически влетел в квартиру, не раздеваясь, сел на кресло.
- Материализоваться можете прямо на диван. – Предложил я.
Ответа не последовало, но…. Но, на диване появился молодой человек лет двадцати трех, двадцати пяти. В черных джинсах, в футболке и казаках той же расцветки. Слегка не бритый, зато коротко постриженный, с уставшими глазами и маленьким, но заметным герпесом на правой губе. Да, это же….
Напротив меня сидел мой двойник, мой клон, моя точная копия.
- Не удивляйся Сергей. Я же говорил, что я твой внутренний голос и поэтому мне ближе твой образ. Да и представь, что я явился в образе незнакомца, ты бы замкнулся, и разговора не получилось бы. А, если бы это был образ незнакомки, то боюсь, наш разговор повернулся в другую направленность и имел бы явно понятный оттенок. Образ же знакомого человека подтолкнул бы тебя на поиски, а точнее на попытки найти хоть какие-то различия. Я признаться здесь появился не для того, что бы играть в игру «найди десять отличий». А так, ты по удивляешься, да и перестанешь. Ты же этот образ видишь, как минимум два раза в день, когда бреешься. –
Я хотел что-то сказать, но не получилось. Получилось только хмыкнуть и кивнуть в знак согласия.
- Ну, с чего начнем? – Спросил Голос.
- Ну, например, с того же сегодняшнего слепого.
- Здесь то, как раз все просто. Тебя мучает сомнения. Слепой ли он был или нет, ему идет доход или какому-то предприимчивому дельцу.
- Вы хотите сказать, если бы я знал наверняка, что он настоящий слепой и побирается сам для себя, то я бы дал ему денег? –
Я закурил сигарету. Всегда начинаю курить во время разговора. Всегда начинаю курить во время разговора. Телефонного или нет, важного или нет, но курить начинаю всегда. Чертова привычка. Или вертеть что-то в руках. Наверно нервы не в порядке.
- Не уверен. Ты бы нашел другие причины отказать ему в подаяние. Вы люди всегда сначала делаете, а потом пытаетесь найти оправдания своим поступкам или клянете проклятые обстоятельства.
- Но, действительно же бывают обстоятельства, которые мешают жизненным планам.
- Увы, Сергей, но это не обстоятельства, а одни из множества оправдательных приговоров себе, да и мне тоже. Что-то типа: хотел, но не смог, так получилось, сделал бы, если бы…. –
- Но бывают независимые причины: автобусы ломаются, отмены поездов, самолетов, пробки на дорогах.
- Ну! Все можно при большом желании решить. Пробки? Припаркуй машину и иди пешком или воспользуйся метро.
- Но тогда опоздаешь, как минимум на два часа. –
- Тогда, если ты предполагаешь такое развитие событий, выйди из дома раньше. На эти два часа. А лучше на два с половиной, что б даже при таком раскладе у тебя было время в запасе.
- Но выйти на два часа, я уже не говорю про два с половиной, раньше это, значит, не выспаться. –
- Да. Но здесь имеет суть только вопрос, что тебе дороже: ваш сон или предполагаемое событие. Чем можно пожертвовать ради другого.
- Но если я не высплюсь, то от меня вряд ли будет много толку на предстоящем событие.
- А это мой друг, вход пошли оправдания и попытки склониться к возможности существования непреодолимых обстоятельств. –
Я задумался. А он прав. Тысячу раз прав.
Прав.
- На подобных оправданиях и зиждется вера в себя, как в лучшего, в не признанного гения. – Продолжал он. – У вас, у людей вся жизнь такая. –
Сигаретный огонек обжег пальцы. Надо же. Забыл затушить.
Надо же, забыл.
Забыл.
- Вообще вы люди привыкли жить по принципу: если бы…, то я…. – Продолжал собеседник. – Один из ваших новых писателей – фантастов написал, что человек живет по трем волшебным словам: авось, небось и хусим. Авось не пропадем, небось выживем, а не выживем так хусим. А надо по другому его выражению. Которое гласит: лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой. Вот так то. –
- Посмотрел бы я как этот товарищ ходит к начальству на бой. А то, мы все в воздух горазды, такое говорить, а как кто выше цыкнет, так тише травы, ниже воды.
- Ну, вот ты опять ищешь оправдания своим поступкам. А зачем? Знаешь, почему сейчас так популярно героическое кино? Да потому, что  сами не можете так геройствовать, как там показывают. От того же ваша страсть заводить кумиров и поклоняться звездам. –
- А, что тут особенного? Это же таланты, люди-гении.
- Вообще то каждый человек талантлив. Просто одни понимают, в чем они талантливы, а другие нет. Одни работают над своим талантом до десятого, именно до десятого пота, что бы развиться и стать, так сказать звездой, а другие ищут оправдания, почему у них это не получилось. Помниться кто-то из древних писал, что желающий ищет пути, а не желающий оправдания.
- Хорошо, но почему вы не приходите к нам на помощь и не удосуживаетесь все это втолковать каждому такому другому? Почему вас можно успокоить лживыми оправданиями и посылами?
- Да потому, что мы накрепко привязаны к вашим телам и душам. И нам нужно, что б это тело было в здравии и в своем уме. А вообще, не так часто вы нас и слушаете. Вы предпочитаете завалить нас кучей оправданий и спокойно спать, пока мы разбираем эту кучу и пытаемся найти там действительно честное и правдивое оправдание, не задумываясь далее о своих поступках. Как не печально, но сейчас вы живете разумом, а не сердцем, душой и совестью. А следовало бы.-
В это время раздался телефонный звонок.
- Подождите, сейчас я посмотрю кто там. Вроде никто не должен был придти. Да, если и пришли, то быстро отважу, и мы продолжим наш разговор. Хорошо? – Сказал я, поднимаясь из кресла.
- Как тебе будет угодно, - сказал мой собеседник, оставаясь сидеть на диване.
Я подошел к входной двери поинтересовался кто там.
- Картошку продаем, хозяин, - было мне ответом.
Я вежливо отказался и направился обратно в комнату. Но там своего собеседника я не нашел. Оббегав все углы в квартире, я понял, что он исчез. Исчез, так же, как и появился. Я немного постоял посредине большой комнаты, в надежде, что он появиться снова, но…. Но нет, он не появился. Тогда я с печалью о незавершенном разговоре, поплелся на кухню ставить чайник. С уверенностью в том, что в следующий раз обязательно подам, а если не подам, то не буду искать оправданий своему поступку.
Не буду?

                Твердь

Сегодня я поругался со своей девушкой. В общем-то, я сам был инициатором разрыва, но…. Но, состояние было такое, будто не я, а она меня бросила. Я смотрел себе под ноги и шел походкой робота. Не знаю, какой у меня был вид со стороны, только прохожие расходились передо мной, уступая мне дорогу.
- Здравствуйте, - прозвучал нежный, ласковый голос.
- Здрасте. – Буркнул в ответ я, не поднимая глаз.
- Почему вы так редко смотрите на меня? –
Я поднял глаза. Передо мной стояло небо.
Синее Небо.
НЕБО….

                Эпилог

Бог любит людей за то, что он их создал.
Дьявол за то, что они есть.
Небо просто так.
Любят ли люди самих себя?