Парадоксы сознания г-на Г. Залевского

Парадоксы сознания или отзыв на книгу г-на Г.Залевского «Парадоксы жизни»

Причиной, побудившей меня ознакомиться с содержанием труда «…Великого сего…» явилась скромно заявленная в предисловии «…попытка переосмыслить прошлое, настоящее и будущее России…». Какому же россиянину не интересно узнать, кто виноват в проклятом прошлом, гнилом настоящем и как пройти в светлое будущее?! Тем более, что автор сам просит отозваться и обещает быть благодарным за любой отзыв.
Тем более, что нас с автором объединяет одновременное проживание второй половины прошлого века.
Многое в книге впечатляет, но, чтобы не очень утомлять г-на Залевского и тех, чьё внимание этот отзыв привлечёт, остановлюсь на наиболее ярких чертах опубликованного. Поскольку книга автобиографична, некоторая  идентификация личности автора с его книгой, думается, допустима.
Первое и самое, пожалуй, главное достоинство, проходящее не просто красной, но пылающей нитью через всё повествование – скромность автора. Она, эта скромность, кричит в каждой главе, с каждой страницы. Начиная с процитированной уже заявки в предисловии. Это и раннедетские (какой ужас! Это вместо лапты и футбола-то!) беседы с сапожником, цитирующем Спинозу и Руссо, о «…перерождении партии, отступлении от ленинских идеалов…» и воспоминания о славном боевом юношестве, когда автор «…Обличал бюрократизм, пьянство, хулиганство, воровство и т.д.» и грохочущий камнепад имён, званий и должностей людей, осчастливленных общением с автором и неизменно стремившихся приложиться к ручке. И многое-многое другое. Перечислять всё – значит просто переписать книгу. Верхом скромности, безусловно, являются вышибающее жгучую слезу воспоминание: «Мама после моего рождения больше не хотела иметь детей. Она говорила: «А вдруг ребёнок не будет таким же удачным, как Гарик?» и сбивающее с ног событие, когда Рерих, спотыкаясь, рванулся навстречу сияющей ауре нашего героя. Мне приходилось работать в шахте, бывало, отказывало освещение, вот где пригодилось бы то сияние! Григорий Наумыч стоял бы себе и светил, а мы – бурили, бурили, бурили…
Вторым немаловажным качеством публициста планетарного масштаба и потомственного (из бакалейщиков) интеллигента надо назвать его безграничную веру в читателя. Иначе чем объяснить сплетенно – кухонный тон изложенного? Вот, если бы доверие не было таким полным, пришлось бы все свои выводы подтверждать ссылками на первоисточники, приводить библиографию, дабы читатель смог самолично убедиться в правдивости и искренности автора. А зачем? Разве такая глубокая вера не предполагает взаимности? Чего проверять-то? Не надо. А то вдруг читатель узнает, что по законам военного времени за кражу продталона расстреливали на месте, а Марью Петровну за первый же украденный у Гарика завтрак упекли бы на десять лет без права переписки. Если бы успели арестовать её до того, как мамы обворованных детей сами до неё доберутся. Не дрогнула рука «интеллигента» написать такое. Дети и внуки несчастной учительницы просто обязаны купить старому Гарику бутерброд и проследить, чтобы он ушёл строго по назначению.
Или кто-нибудь из живших и учившихся в то время расскажет, что и «Утопия» и «Город Солнца» входили в школьную программу истории. Он ведь может и не поверить, что бедному Гарику попались такие невежды – учителя, что он сам вынужден был постигать премудрости древних философов.
А дружба и любовь?! Где, скажите на милость, можно было об этом прочесть? Уж не у А.Блока ли, С.Есенина, А.Пушкина или Ю.Лермонтова? А где же у них про взаимоотношение полов? Сплошная лирика и никакого тебе полового образования. Поневоле пойдёшь к дворничихе Емельяновне за советом.
Или выяснится, что контроль за работой государственных учреждений и организаций, к которым относились и предприятия торговли, осуществляли только Комитеты советского, а впоследствии народного контроля, а не «отряды лёгкой кавалерии», как автор игриво называет «Комсомольский патруль» и «Народные дружины». И что эти Комитеты сами имели право освобождать нерадивых работников от должности, а, в случае выявления уголовно-наказуемых нарушений, передавали материалы прямо в прокуратуру, минуя милицию. И что результаты проверок ежемесячно, а то и еженедельно публиковались в местных газетах и в «Листках народного контроля». А в милицию любители писали доносы.
Могут ведь современники автора не поверить тому обстоятельству, что для поступления в институт, да ещё на столь важную и совсекретную специальность, как бескомпромиссная борьба с мышами и тараканами, необходима кристально чистая пятая графа и членство в КПСС, а для четырёх лет службы шифровальщиком! На флагмане флота! Для работы техническим секретарём политотдела и ответственным секретарём флотской многотиражки! Ничего и не надо. Они, эти современники могут утверждать, что такие обязанности поручались не просто членам партии, но ТОЛЬКО очень хорошо проверенным коммунистам. Что и подтверждается горделивым признанием: «Начальник политотдела эскадры выдал мне письмо-характеристику, в котором просил принять меня в ЛГУ…». Никогда и никакой политотдел не выдавал характеристик не членам партии. Для этого были командиры. И удивятся горестно современники, что такой твёрдый партиец, оказывается аж с 1954 года понимает, что : «…вся коммунистическая пропаганда – ложь и дезинформация…». И что это понимание совсем не помешало ему впоследствии составить ни больше ни меньше, как программу лекций по диалектическому материализму – основе коммунистической идеологии. Поистине, неисповедимы пути твои, господи…
И выяснится вдруг, что в тот период, когда автор задыхался от недостатка информации по злободневным, трепещущим вопросам, в семидесятых – восьмидесятых годах, упомянутые им академики А.Аганбегян и Т.Заславская, работавшие тогда в Сибирском Отделении АН, были членами редколлегии (а Абел Гезевич Аганбегян – главным редактором) научно-популярного журнала «ЭКО», в котором пропагандировали хозрасчёт и самоокупаемость, анализировали различные системы управления народным хозяйством, включая примеры американских, японских, английских фирм.
Все их выкладки сопровождались огромным фактологическим материалом, собранным повсеместно, от Прибалтики до Чукотки. Там же печатались по главам Паркинсон и Карнеги, самые популярные в то время и острые социологи. Журнал был весьма популярен, его можно было купить в рознице или подписаться на год. Это только один пример, но стоило бы автору ознакомиться ещё и с журналами «Техника молодёжи», «Знание – сила», «Наука и жизнь», «Химия и жизнь» и многими другими, начиная с пятидесятых годов. Они, эти журналы, как правило, содержали специальные рубрики, типа «Вокруг земного шара», где сообщали о последних зарубежных (без изъятия каких-либо стран и континентов) достижениях в области науки и техники. Но… увы, автор, видимо, был занят штудированием полного собрания сочинений В.И.Ленина, ( уверен, это единственный из почти двадцати миллионов коммунистов, который додумался до штудирования  полусотни томов. Если, конечно, сказанное соответствует... но, скорее всего, нет).
Следующей выдающейся чертой автора и его произведения является неразрывная связь с русским народом, кровь от крови, плоть от плоти. Отсюда и огромная, неизбывная боль, звучащая в авторских характеристиках российского общества в целом и русского человека в частности, и жгучая горечь расставания с Родиной и обещание будущей помощи на многотрудном пути к расцвету демократии и торжеству интеллигенции.
Лучшим тому подтверждением служит 19 –я глава книги.
«…Главное в жизни русских – борьба за выживание…»
«…русские всегда руководствовались «коллективным бессознательным»…
«…такому народу, как русским,…всегда нужен царь…»
«… народ, не приученный к самостоятельному принятию решений…»
«…Русскому стилю мышления не свойственен синтез…»
«…на их родине честность и интеллигентность никогда не прививались…»
«…Обсуждать сложные вопросы русские не любят…спорить не умеют…»
«…Окаянные дни пролетарской революции под стать российской черни… К бывшим рабам стали относиться, как к полноценным гражданам…»
«И я глубоко уверен, что главная причина прошлых и настоящих бед России – в несовершенстве менталитета россиян, их общей культурной отсталости.»
«Понятие свободы не понятно россиянину… Натура русского человека не терпит пустоты, т.е. отсутствие хозяйского сапога у себя на шее. Загадочность русской души в том, что она любит цепи».
«Мы поняли, что Россия – не для интеллигентов».
Вот так вот. Без комментариев.
И последний штрих, как подтверждение сказанному. Из характеристики вице-адмирала А.И.Мордвина-Щедро:
«…У американцев дельфины возвращаются на полигон и нажимают рыльцем определённые клавиши, благодаря чему на экране дисплея появляются сообщения о местонахождении подводных лодок, их типе, техническом состоянии и прочие данные. Дельфины же, с которыми работаем мы, несмотря на более щедрое, чем у американцев вознаграждение, не желают сообщать информацию, касающуюся американских подводных лодок».
Представляете? Приплывает американский дельфин и докладывает: «Русская подлодка валяется на дне в точке с координатами…. Тип – противный. Техническое состояние хреновое, они опять забыли смазать киль, клотик и ватерлинию. В тринадцать двадцать две по Гринвичу произвели продувку гальюнов. Экипаж пьяный в драбадан. И дельфины ихние тоже».
Американцы – это вам не русские.
На этом можно было бы и остановиться, но возникло одно соображение.
Автор дёрнул (простите великодушно) за бугор в 89 году. Помнится, это было время, когда рассекречивались архивы КГБ – НКВД – МГБ. Большими массивами.
Не это ли послужило истинной причиной горячего желания побыстрее оказаться «…там, под небом чужим»? Тогда всё связывается. И секретное членство в партии, и та радость, с которой обкомы и горкомы поддерживали идею автора о создании дискуссионных клубов и скромные достижения автора на профессиональном поприще. Ведь с кем поделиться сокровенным, если не с беспартийным, гонимым и зажимаемым властью борцом за справедливость? Если это предположение верно, то остаётся посочувствовать тем людям, большим и не очень, которые в своё время доверялись автору  и порадоваться за собачку Ральфа, который пригодился пограничникам. С таким другом-хозяином мог бы угодить и на живодёрню.
И тогда становится понятным опасение того, что люди, во множестве упомянутые автором, обнаружив, что стали героями произведений совсем другого жанра, захотят встретиться ещё разок, чтобы приложиться. Только на этот раз не к ручке…
Ведь согласитесь, что совет директора лектория как-то не тянет на выдворение из страны.
Нарезку псевдонаучных, «необычных» и просто сказочных открытий из журналов, газет и радиопередач не трогаю. Как говорил незабвенный Аркадий Исаакович: «Пришито крепко, не оторвёшь». Хотя костюмчик в целом – не того…
Совокупность отмеченных «достоинств» определяет правдивость, доброжелательность, а, значит, ценность труда в целом.
Итог впечатлений: автор продемонстрировал эффект Плацебо. Попробовали многие, это хорошо. Отозвались что-то около одного процента. Это ещё лучше, значит, остальные поняли, что им подсовывают пустышку. И это ещё раз доказывает, что Россия добро и зло различает. Значит, выкарабкается. Несмотря на то, что лишилась такого «гиганта мысли и отца русской демократии».
10.04