Температура

Сатирико-лирический, философско-сатирический или эротическо-философский рассказ «Температура».

Во втором часу ночи я сидел за письменным столом. Нужно было просмотреть целую кучу конспектов, поэтому я нещадно пялился в листы. Строки путались перед глазами толи от усталости, толи от слезливости. Посмотрел в зеркало: мои красные глаза выглядели весьма печально, к тому же на них навалились тяжелые веки, все-таки напоминавшие, что каждому человеку, даже мне, необходим отдых. Что ж поделать?- Природа берет свое. Установил лимит – дочитать до следующей главы. Оставшиеся слова и предложения ни под каким видом не хотели раскрывать свой смысл, но под моим напором, хоть и с трудом, сдались. «Что же делать дальше?» - подумал я, - «все-таки нужно идти спать». В отличие от утра, с вечера или даже с глубокой ночи желания спать у меня никогда не возникало. «Типичная сова» - подумаете вы, «да нет, филин» - скажу я, - «только глаза поменьше».
«Спать – так спать» - уже с тоской проговорил я вслух, вставая со стула. Было жалко откладывать мысли до завтрашнего утра. И в тот момент я вдруг вспомнил, что забыл развесить мокрую одежду, которую так и оставил у входной двери. Вот типичный пример рассеянного человека. Попал под дождь по дороге домой. Представляете, попал под дождь! Ведь с утра передавали обильные ливни. Вот именно в ливни обильные я и попал, причем, не просто попал, а попал конкретно, промокнув до нитки и дрожи в зубах и на кончиках пальцев.
Так вот, собрал я мокрые тряпки, от которых в прихожей образовалась лужа, и отправился развешивать их в ванную комнату. Усталость все сильнее давала о себе знать, и я второпях принялся вытирать пол, а затем приготовил кровать. И только я хотел отправиться в мир спокойного сна, как вспомнил о своих домашних питомцах. Конечно, я забыл покормить своих миролюбивых пираний, уставившихся глазами в правый верхний угол их жилища в надежде получить сухой паек свыше. Сухие червячки их несколько приободрили, и остатки голодные питомцы пожирали уже в полной темноте.  Я понадеялся, что они смогут хоть что-то увидеть, а нет, так найти по запаху. Я вздохнул с облегчением и мыслями об отдыхе, но мой вздох оказался несколько не плавным, а хриплым и даже со свистом. Черт побери! Только насморка мне не хватало в конце тяжелого трудового дня. Но самодостаточный господин насморк изъявил свое желание меня навестить, чем и доставил некоторые неудобства.
У меня перед глазами всплывали такие слова: насморк, насморк, народные средства, лекарства, народные средства. Безнадежно принужденный я побрел на кухню, чтобы раздобыть головку лука. В маленьком чуланчике оказалось несколько таких вещиц, что сначала меня обрадовало, но, вскрыв их, я убедился в непригодности их использования из-за несъедобного состояния. Лук отпал, остался чеснок, коего в моей квартире не оказалось на примете. Спреев и капель для захворавшего носика тоже не было. «Вот не везет!» - подумал я. А потом опомнился. «Это же всего лишь насморк, ничего серьезного, всего лишь жидкость, вытекающая из моего носа. Сейчас я ее вытру, и всего делов.…  А во сне она меня заботить не будет, точнее он, насморк!» - подумал я и ухмыльнулся. Как же серьезно это звучит – «насморк»! что-то вроде как «Бисмарк» или другое слово, возвышенное и красивое. «К черту все эти мысли» - промелькнуло у меня в голове, когда я стоял на одной ноге, другую, освобождая от носка, что было последней вещью, которую мне предстояло снять перед сном. Наконец-то! Я подошел к столу, выключил настольную лампу, откинул с постели край одеяла и подошел к окну, чтобы раздвинуть шторы для утренних лучей солнца, но ненароком задержался и выглянул наружу.
В доме напротив светилось несколько одиноких окон. Издалека слышался приглушенный лай собаки, а мокрый асфальт отражал свет желтых фонарей. Какой-то случайный прохожий показался из-за очертаний дома напротив, нарушая тишину стуком каблуков. От окна пахнуло холодом. Я поежился, хмыкнул носом и с удовольствием нырнул под теплое одеяло, второпях забыв закрыть окно. Как же это приятно – уснуть, пожалуй, одна из самых приятных вещей в жизни, но некоторые не ценят это все же…
Холодный ветер все еще обдувал мое разгоряченное тело, и мне хотелось действий, свободы и красоты. И было красиво и спокойно… Я встал и, одолеваемый желаниями, побрел на улицу. Я минул пересечение дорог на окраине хутора и направился в сторону низины. Ночь была чудесной: звездной и темной, теплой и свежей, ветреной с небольшими облаками, быстро закрывающими луну, как распутную девку, уводимую подальше от взглядов. Но она нисколько не гасла, а по мере возвышения даже становилась ярче и, выходя из-за облаков, вызывала резь в глазах рассеивающимся чистым и пахучим лунным светом, оставляющим блеклые пятна на коже. Высокая трава в пояс казалась лиловой сверху в отблеске света, а ближе к земле, наоборот, жадно впитывала свет, предлагая отдохнуть на мягких клубах пара, отходящего от земли. Ветер колыхал стебли, дуя навстречу мне в лицо. Он играл у меня в волосах, пролетая по коже вверх. Воздух ночи с каждым мгновением становился все холоднее и холоднее. Я был без рубахи и начал ощущать заметную дрожь в руках и груди. Я выдыхал воздух и видел его белые очертания. Небо потемнело, а звезды стали еще ярче. На траве образовалась холодная роса. Внезапно я понял, что температура опускалась ближе к нулю среди летней ночи. Подул ледяной ветер, и меня охватил лихорадочный холод.
Я вскочил с кровати и первым делом ринулся закрыть окно. Когда я хлопнул форточкой, почувствовал слабость в ногах и ноющую боль в голове. Я обернулся, включил лампу и… к моему невыразимому удивлению на моем одеяле я увидел соблазнительную красотку в ночном шелковом одеянии.
Она сидела на кровати, одну ногу согнув в колене и опираясь на нее руками; другую же вытянула, и смотрела на меня. Я ничего не понимал, пред глазами помутилось. Во мне смешались приступ сексуального желания и легкий шок от внезапности происходящего.
А девица тем временем окидывала меня нетерпеливым прожигающим взглядом, как будто хотела мне что-то сказать глазами. Она на самом деле была красавица. Длинные загорелые ноги с точеными коленями сразу бросались в глаза, затем, пылающая от жара самая интимная и интересная часть ее тела, прикрытая черным пеньюаром. Тусклый свет придавал ее подававшейся от стука сердца груди идеальные тени. Худые круглые плечи переходили в тонкую хрупкую шею так, как не смог бы сделать и сам Страдивари. А дальше яро-алые губы, карие глаза и копна курчавых рыжих волос, немного скрывающих ее бардовое лицо, именно бардовое, и выглядела она болезненно-соблазнительно. Такой путь проделал мой взгляд за сотую долю секунды. Она смотрела так, будто я должен был знать, что делать. Я смутился, а она слегка закусила губку. Так вот, в растерянности я думал, что же лучше сказать, но инстинктивно сказал такое, что глупее в этой ситуации просто нельзя было придумать.
- Ты кто такая? - спросил я.      
- Я – Температура – ответила она.
И тут я, ничего не обдумывая, отдался своей пылко-пыткой любознательности.
- Ты откуда здесь? – я снова задал вопрос.
- Я пришла к тебе, я же твоя!
- Какая к черту температура! – озлобился я, подумав, что меня банально разыгрывают.
- Я еще маленькая, тридцать семь и два, но ты не переживай, я скоро вырасту.
- Этого мне еще не хватало! – подумал я вслух.
- Я хоть и маленькая, но.… Хочешь, я проведу с тобой ночь?
Я немного замялся от такого поворота событий. Что-то подсказывало побыстрее сказать «да», но я все еще был на стадии удивления. Она облизнулась и провела рукой по груди.
- Возьми меня, я вся горю!
Тут уж мое мужское достоинство не позволило мне отмолчаться, точнее отстояться. Я прыжком накинулся на нее, повалил и попытался поцеловать, но сразу же отпрянул. Сказалась разница температур – я обжегся.
- А ты и вправду горячая! Нет, знаешь, ты эту ночь проведи-ка лучше одна. Если тебе некуда пойти, можешь спать здесь, а я на кухне устроюсь.
Она тут же обиделась и надула губы.
- Ты так легко от меня не отвяжешься! – сказала она, подползая по-кошачьи на край дивана.
И я вспылил.
- Какого черта? Не надо мне ничего, я спать хочу, я устал! – закричал я с детской отчаянностью.
- Тише! Не кричи, дорогой! Соседей разбудишь! – она понизила голос и говорила почти шепотом.
Я выдернул из-под нее одеяло, укутался в него и молча отправился на кухню. Она смотрела мне вслед с некой растерянностью. Я разместился в кресле полулежа-полусидя. Несмотря на то, что было неудобно, я уснул с удивительной быстротой.
Во сне я почувствовал, что у меня пересохло в горле. Проснулся от болезненной беспокойности и глянул на часы. Оказалась половина четвертого. И с утомительной слабостью в ногах я побрел пить горячее молоко.