как высоко...

«как высоко» - родились во мне детские, захватывающие дух страхи полёта и боязни высоты.
- Должно быть больно падать – сказала молоденькая девушка, сидевшая рядом, заметив мой пристальный взгляд, прикованный к иллюминатору недавно взлетевшей стальной птицы, видимо решив завязать беседу.
- Падать всегда больно. Особенно, если тебя бросили. Извини, что-то мне не хорошо. Я пожалуй вздремну. Ты не обидишься?
- Нет. Сухо ответила девушка, на секунду провалив меня в свои серые обиженные глазки.
В ней и в правду было что-то колдовское… манящее… Эх, будь я в другом настроении…
-Вот что. Как вернёшься в Москву, сразу позвони мне. Сходим куда пожелаешь. – я протянул ей свою визитку.
- Хорошо! Заметно повеселев, она вновь уставилась на меня своими ненасытными глазками, явно ожидая продолжения.
- А, теперь извини, я на самом деле вырубаюсь…
- Ладно! Я ещё возьму реванш…


Полотно аэродрома уже утюжили шасси нашего самолёта.
Я проснулся, разбуженный всё той же колдуньей:
-  Эй, просыпайся! Весь Питер проспишь!
Я улыбнулся её озорству. Сколько ей? 20?
-Спасибо. Вот бы мне такой будильничек, пробуждение по утрам становилось бы заметно краше и приятнее! Тебя подбросить куда-нибудь?
- Неа! Не надо! Меня тут папа встречает!
-Ну, тогда в Москве увидимся.
-Даже не сомневайся!


У аэропорта меня уже ждала машина с моим московским шофёром, который, как оказалось, отлично знает и мой родной город.
-Добрый день. В гостиницу?
-Здравствуй. Да, пожалуй.
Накрапывал дождь. Небо хмурилось. Я вспомнил глаза той девушки. Они ведь цвета неба. Только такого, слезливого, но по истине прекрасного питерского неба. Как же долго я не любовался им! Шесть лет строительства жизни и бизнеса в столице казалось на века, огромным валуном закрыли вход в подземное царство моего прошлого и от того внутреннего мира и жизни. И лишь волею случая я возвращался.
Объезжая пробки, мы оказались на улице, где я когда-то жил. Подумать только, несколько часов назад я и думать забыл, что есть такой город, а сейчас я стремительно врывался во владения своего прошлого, бесцеремонно сметая границы недавно забвенных воспоминаний…
- Остановись здесь.
-Простите, что? Мы ещё не на месте…
-Думаешь, Америку открыл? Я знаю. Тормози. И тут налево, во двор.
Я с трепетом смотрел в понурые, подернутые влажной пылью, глаза потрёпанного дома, где я прожил большую часть жизни…
Двое друзей, лет семи, с восторгом и некоторой опаской наблюдали, как мощное тело Роллс-ройса проворно влезает в узенький проезд между клумбами.
Моя парадная. Всё та же дверь. Не особенно размышляя над тем, что делаю я начал подниматься на третий этаж. Почему-то непреодолимо захотелось взглянуть, на нынешних обитателей некогда моей, крохотной квартирки. Ступенька за ступенькой я углублялся в свои тёплые воспоминания…
Между вторым и третьим этажом мне встретился неподвижно сидящий прямо на грязном полу заросший мужик. Увидев меня, он оживился:
-Эй, парень! Есть мелочь? Не выручишь, земляк? А?
Среди всей этой отвратительной неопрятности я разглядел знакомые черты своего соседа… он был весёлый дядька, выпивал иногда, но что  бы так…
Не говоря ни слова я вытащил бумажник. Рублей там не нашлось. Протянув сто евро, я вознамерился уйти, но старик вероятно от неожиданности разошелся, даже попытался подняться, однако же у него ничего не вышло…
Стало как-то не по себе…
Ещё один этаж. Моя дверь, но какая-то она ветхая. И замок, кажется сломан. Звонка не было и в помине. Прямо над дверью, на стене и на потолке чёрные следы пламени… Я слегка потянул за ржавую ручку. И остановился. Нет. Это не тот адрес, который стоит посетить.
Почти бегом я спустился к машине, едва не задев уже спящего грязного мужика.
Сидя в объятьях кожи, окруженный богатством ручной отделки салона и всевозможными прелестями своего положения, я вспоминал о беззаботном бедном детстве и пьяной, шальной юности. И правда ведь там, где пропадал раньше, мне время не позволит быть теперь. А, жаль. Безумно жаль, что вера в истинные вечные ценности приходит, когда безысходно заблудишься в поисках, приобретя никчёмный суррогат у пошлой ограниченной жизни. Мы это то, что мы делаем, а если не важно то, что делаем, то тогда то, как и о чём мыслим… А, проще мы это воплощение нашей веры – того, чем мы живём…


Новый адрес всколыхнул более приятные воспоминания. Дружба, почти любовь… В общем, была одна девушка, любить, которую я не решался, хотя наверняка знал, что встречу взаимность, а лишь прятал свои истинные чувства под маску подлинной дружбы… Боялся. Как глупо!!! Чего можно бояться? Но, как там говориться? Всему своё время? Видимо осознанию тоже своё…


Звонок. И я снова будто в прошлом стою у двери и неловко думаю, с чего начать. Сразу пригласить куда-нибудь или с начала заметить, как же она не изменилась и вместе с тем похорошела?
На пороге появилась приветливая старушка и, через мгновенье рядом с её ногой возникла бойкая девчушка с какой-то игрушкой в руках. Это был зайчик, немного потрёпанный, но тот самый, которого я когда-то дарил своей подруге, всё не решаясь признаться  в своём чувстве.
-Здравствуйте.
-Да-да. Добрый вечер, а Катя дома?
Старушка одела очки.
-Это ты? Я ж прям обомлела! Какой ты стал! Ну, чего стоишь? Проходи, проходи скорее!!!


-Проходи, присаживайся!
На кухне пахло чем-то сдобным и вкусным. Всё такое знакомое и привычное, такое родное, душевное и уютное… Бабушка поставила передо мной ту же кружку, из которой я как всегда, но в последний раз пил чай, когда покидал свой город…
-А, где же Катя? Спросил я после беседы, исполненной всё теми же приятными воспоминаниями и расспросами, и тем, что и как изменилось в моей жизни.
-Нету больше Катеньки. Умерла она. При родах ещё. Муж её в Ярославль забрал. Там и бросил. На восьмом месяце. Вот, внученька у меня теперь только осталась…
И как же я не заметил! У неё ведь Катюшкины черты…- пронеслось в голове.
Я замолчал. Все деньги, которые у меня были с собой я незаметно оставил под «своей» кружкой, воспользовавшись моментом, когда бабушка отлучилась к непоседливой внучке, и ушел, тихонько затворив за собой дверь.


Подойдя к машине, я не заплакал. Я зарыдал, обхватив обеими руками лицо. Холодные, солёные ручейки предательски сочились сквозь ладони…
-С вами всё в порядке? Встревоженный водитель отворял мне дверь.
Кивком, дав понять, что я относительно в норме, не отнимая рук от лица, я опустился на сиденье.
-Куда сейчас?
-Просто веди.

Скользя по улицам, я лишь грустил, о том, чего уже не исправишь. Воспоминания это не вся жизнь. Как и мечты они не имеют права застилать пеленой желаний и заставлять смотреть сквозь причудливую призму мыслей на всю ту же скупую и пошлую жизнь. Она  ведь и есть то самое, ускользающее настоящее. А, прошлое не стоит того, чтобы к нему возвращаться. И уж тем более им жить. Нужно лишь только уметь извлекать из него истину…


Я открыл окно. Серый, мрачный и такой приятный свод небес…
Глаза девушки из самолёта… Промозглый ветер вечернего, осеннего Питера вторгся в мои владения. Я поёжился, но вдруг порадовался незваному гостю моего автомобиля. Он всегда необъяснимо отрезвлял меня, даже там, в Москве я чувствовал его присутствие. Как некий ангел хранитель, он оберегал меня… Не он ли заставил меня вернуться? Но зачем?
Поёжившись, я засунул руки в карманы пиджака…
Там была записка с именем и питерским номером телефона… И когда она успела? Ах, да там, в самолёте, я же уснул! Проворная девчонка.
Ещё сомневаясь, я достал телефон… Нас отделяет всего-то семь цифр…


Как часто среди, казалось бы, полного отсутствия надежды, поглощенные жалостью к самому себе, то и дело, сетуя на судьбу, мы клянём обстоятельства, которые не редко сами же создаём, ненавидя себя за бессилие к переменам, мы остаемся слепы к возможным истинным целям наших мытарств…?