and... the end

После долгого времени, потраченного впустую, эрдельтерьер Вера, наконец устроилась в крупную компанию “Электрики и сыновья” на должность изоленты. Ее муж от третьего брака, телефонный справочник, изданный в единственном экземпляре, Леонид, который давно ее убеждал в том, что можно просидеть на одном месте целый день, а можно и дольше, легко воспринял решение супруги и развелся с мужем от четвертого брака. Леонид включает переносной прибор по производству безразличия, отходит в сторону, обувая колпак кудесника на ноги, читает “Дочь Монтесумы” в переводе на австралийский, кладет прибор как закладку и убивает первого встречного. Вера, возвращаясь с работы, долго плачет, роняет в море, которое неподалеку, мачет, достает из-за пазухи Христа, что-то бормочет себе, наматывая на ус и переходит дорогу в неположенном месте. В это время, убитый первый встречный, будучи таксистом среднего звена, переходя такси на неположенный желтый свет, едва не сбивает Веру с толку, ног, и чуть не выжил ее из ума. Море имени Шампанского, бесшумно перебирая волнами, уносит холодный гладкоствольный мачет в нарезные дали горизонта, мачет поблескивает лишь на горизонте сталью клинка, помышляя лишь о судьбе на базарных распродажах берегов Турции. Сопротивление воздуха приближалось к атмосферному давлению ртутного столба, погода начинала портиться. Заметив симптомы синоптиков, Вера поспешила добраться домой, идя вприпрыжку, но была остановлена местным шерифом по подозрению в превышении скорости в неположенном месте такси, убитого первым встречным. На все вопросы, которые могли использовать против нее, Вера затаенно улыбалась, прикидываясь дурой. Шериф, шизофреник среднего звена, играл с ней в хорошего полицейского и плохого полицейского, целуя и обхаживая дубинкой ее спелые девичьи груди. Рамон, незаконный эмигрант среднего звена, сосед по камере несчастья Веры, наблюдая подобные издевательства со стороны властей, силой мысли  вызвал комиссию по правам человека, Гаагский суд и голубые каски среднего звена в эти не столь отдаленные места. После догих разбирательств и отставок высокопоставленных чинов среднего звена, суд вынес единственно правильное решение – расстрел, Рамона. Давно невыносимый сор из избы тюрьмы Лос-Вегос начинал дурно попахивать порохом и последней каплей керосина, переполнившую бочку с медом, ситуация стала вырисовываться безнадежно понятная, к тому же портилась и погода, залежавшаяся в холодильнике расстрелянного Рамона. Преступники сидели на приступках тюрьмы, безразлично затягиваясь махоркой, смотрели в небо, ожидая приговора.солнце светило откуда-то справа, вниз по течению медленно удалялся последний рейсовый лифт.