Арнольд Шварценеггер вольное изложение биографии

Дорогие друзья и дешевые враги!!!

Перед вами колоссальный биографический труд, наиболее ярко отражающий творческие искания автора в период с 22 ноября по 11 декабря 1998 года, когда и писалась эта срань.
Предлагаемую Вам версию биографии тов. Шварцнеггера не стоит считать за константу, ибо она только ярко отражает творческие искания автора в период с 22 ноября по 11 декабря 1998 года,
когда и писалась эта срань. В предлагаемом Вам биографическом труде не стоит искать какой-то скрытый смысл , спиралевидную фабулу, двойную трактовку или послание, зашифрованное каждой третьей буквой каждого четвертого слова, кроме слов «шарнир», «еврейка», «чавкая» и «ласкать» (кажется, я проговорился!), ибо он лишь ярко отражает творческие искания автора в период с 22 ноября по 11 декабря 1998 года, когда и писалась эта срань!





Часть I – Детство.


В Австрии, далекой, снежной,
Где ночами мерзнет тело,
В многодетной семье Шварца,
Еврея жутко ортодокса,
Что жил, в общем-то, не бедно —
Торговал кошачьей шкуркой,
Выдавая за лисичью,
Только свежести не первой.
В лунну ночь, весною как-то
Сорок седьмого, помню, года
Сара Шварц будто нежданно
Родила еще ребенка.
Бедный Шварц всплеснул руками,
Обозвал он Сару шлюхой
И спросил: «На кой он нужен?»
(Тут мне надобно заметить ,
Что родившийся ребенок
Был в неслабой семье Шварца
Двадцать первым уж по счету).
«Ладно первых уж пятнадцать», -
Продолжал бубнить «австриец», -
«Уродились всем на зависть
Крепыши и парни, главное.
Ладно, пять последних – девки,
Женщины в хозяйстве нужны,
Ну а это чудо нафиг?
Вот уж я не понимаю!»
Но смягчил Шварц гнев на милость
И нарек дитя Ароном,
Ибо в памяти старичьей
Не нашел имен он больше.
Вышел тут комичный случай:
В процедуре обрезания
Старый Шварц рукой дрожащей
Слишком много уж оттяпал.
Удивлялся потом Арни
Трубовидной форме перца.
Вот и годы пролетели –
Десять лет Арону стало.
Он заметил, что от братьев
В чем-то где-то отличался.
Если старшие, паскуды, часто
Напивались и блевали,
То Ароша-одуванчик
В рот не брал ни даже пива.
Если братья его в целом
Отличались мужской дружбой
(Не подумайте плохого),
То Арон – все больше к сестрам.
Был он в целом парнем хилым,
С кожей сальной и прыщами,
Оккупировавшими часто
Квадратурный подбородок.
Братья старшие смеялись
Над его сложеньем тела
И сочувственно икали
Над обрубком перца Арни.
Когда стукнуло семнадцать
Старый Шварц решил, что нужно
Парню самоутвердиться
И послал Арона в Вену
И куда – в балетну школу,
Чтобы дрыгать там ногами.

Часть II – Отрочество.

И настал вдруг день занятий.
В дверях школы появился,
Ковыряя в носу пальцем
И чеша рукой коленку,
Гарный хлопец самостийный
Роста полтора метра,
Руками слабыми, худыми,
Держащими большую сумку.
Толстый жлоб директор школы
Оглядел в лорнет парнишку
И спросил, зевая часто:
«Имя, отчество, фамилия!»
«Шварц Арон Абрамович», -
Выпалил Арон заученно
Странной помесью иврита
С тем австрийским диалектом,
Что сейчас лишь можно встретить
В горных Австрии районах,
Где живут потомки Шварца —
Братья старшие и сестры.
В самый первый день занятий
Арон чуть не облажался:
Выполняя падеграсы,
Он лягнул ногой крутого
Балеруна, что качал гантелькой руки,
И Арон тут понял сразу,
Что такое гирей в морду.
И, выплевывая зубы,
Затаил Арон обиду
На качка, чью злую морду
Он теперь в кошмарах видел.
Бросил он балетну школу.
Стал ходить в подвал качаться
Кирпичами с арматурой.
Разработал он диету,
От которой чуть не умер,
Ибо сини баклажаны
Оказались внутри тухлы.
Время шло. Арон все больше
Увеличивал нагрузки,
Доведя объемы тела
До невиданных размеров.
Понял вдруг Арон: «Я – сильный,
Теперь можно дать по морде
Этому качку – ублюдку
Из балетной сраной школы».
И настал тот час расплаты.
Двери школы распахнулись,
Яркий свет дневной и белый
Со спины обдал Арона,
Так что сам он удивился,
Оглядев размеры тени.
В тишине, стоящей в зале,
Арон твердою походкой
Подошел к качку, который
Пожалел уже, что раньше
Гирей оскорбил Арона.
Наш еврей выдвинул челюсть,
Чтоб придать побольше понта.
Скинул майку и штанишки,
Чтобы показать прилюдно
Мускулистое, нагое тело.
Вздох протяжный изумленья
Прокатился тут по залу.
А качок уж от испуга
Весь покрылся мурашами.
Арон рыкнул тут утробно,
Словно тигр в зоопарке.
Размахнулся и конкретно
Выдал он качку ударчик,
Что слона убил б спокойно.
Качок сразу и не понял,
Что конец ему пришелся,
А стоял и удивлялся,
Где же нос его и зубы?
Выдал Арни крик победный,
Нечто сродный с «Аллиллуйей»
И пошел, играя мышцей,
Прямо к выходу, в котором
Уж стоял мужик какой-то…
 


Часть III – Первые шаги в шоу-бизнесе.

Это был первейший в Вене
Культурист голубоватый,
Что качался сам часами
И смотрел за новичками.
И Арон запал на душу
Мудаку с мышцою крепкой.
Он почуял тонким нюхом:
Перед ним талант огромный.
Подошел к Арону быстро,
Протянул культю пощупать.
Арон – парень деревенский,
Понял так, что тот стебется,
Хочет лапищей здоровой
Оторвать Арону яйца.
Выпад тут проделал Арни
И вломил качку ногою
В те места, что столь активно
Охраняются мужчиной.
Разводя фальцетом звуки,
Педераст упал, как кегля,
Дрыгая ногой мышцатой,
Матерясь по-итальянски.
Перейдя вновь на немецкий,
Качок объявил, что Арни
С такой мощною фигурой
Может, словно нефиг делать,
Бодибилдинг-конкурс выиграть
И прославить свое имя.
Арон сразу застеснялся,
Что разбил качку хозяйство.
Подбирая выраженья,
Извинился за поступок.
Культурист сказал:«Да ладно!»
Голосом хористки в церкви.
И пошли они, обнявшись,
В близлежащую пивную.
Накачавшись круто пивом,
Арон подписал контрактик,
По которому он будет
Тело оголять при людях.
Вот пришел день выступленья,
Арон ждет в своей гримерной,
Завивая черный пейсик
В бигудинку жестяную.
Тут вбежал качок знакомый,
Закричал:«Теперь твой выход».
Ущипнув рукой за жопу,
Выгнал он Арона нафиг,
А сам сел в его гримерной
И ласкать себя он начал.
В это время Арон вышел
Ногой мощною на сцену.
Что-то странно поразило
В обстановке того зала:
В публике одни мужчины
В куртках кожаных, надетых
Прямо так – на голо тело.
А на сцене, как ни странно,
Столб стоял большой, железный.
«На фонарный не похоже», -
Так Арон себе отметил.
Но отбросив все сомненья,
Занялся привычным делом:
Принимать красивы позы
С целью подчеркнуть получше
Все рельефы мышцев тела.
В зале тишина стояла,
Раздавалось лишь сопенье
Сладострастное, густое
Изо ртов мужчинок в коже.
В конец самый выступленья
Выбежал на сцену некто
Молодой, но волосатый.
Языком шершавым, влажным
Он коснулся ноги Арни.
Не стерпел Арон такого,
Выкинул козла со сцены
И, погнув железный столбик,
Удалился в раздевалку.
Козел быстро отряхнулся,
Привык, видно, к обращенью,
И запел, язык ломая:
«Мы есть чемпионы мира!»
Оказалось, это юный    
Был Меркьюри Фредди,
Что зашел в гей-клуб случайно
После своего концерта.
А в гримерной в это время
Шла неслабая разборка:
Арон бил качка по морде,
А тот тыкал пальцем толстым
В буквы чертова контракта.
Вырвал тут Арон бумагу
И подтерся с наслажденьем,
А потом помял и бросил
В бездну бела унитаза,
Что стоял прямо в гримерной.
Пришел Арон на хату поздно,
Заливал вином он горе:
Первый выход был на сцену,
А попал к вонючим геям.

Часть IV – Второй шаг в шоу-бизнесе.

Утром с головой тяжелой
Встал Арон с постели жесткой,
Ею пол служил в квартире,
Весь замызганный и грязный,
От блевоты Арни ночью
В желтоватых выделеньях.
Простоял Арон с минуту,
Не решаясь открыть веки.
Но себя преодолел он
И продрал глаза руками.
И увидел: в массе гирек,
Восседая, словно коршун,
Человек сидел с сигарой,
Окруженный сизым дымом.
«Ни х.. не понимаю», -
Сказал Арни виновато, -
«Кто ты есть такой в натуре?
Хрен ли сел в мои ты гирьки?»
«А не много ли вопросов?» -
Вдруг сказал чувак с сигаркой,
Пернув страстно и нарочно.
Понял Арни, что пить – вредно,
Крепко сжал главу руками,
Все твердя, что водка – гадость,
Пить ее не надо детям.
Но чувак вдруг обозначил
Всю фигуру в дыме сизом.
Оказалось, что был ростом
Арни ровно он под пенис.
И задрав башку с сигарой,
Настоящею кубинской
В челюсти вставной, железной,
Он сказал: «Ты знаешь, кто я?»
Арни помотал башкою
В лево-правом направленьи,
Дав понять, что он не в курсе
Всех вопросов этим утром.
Но, нимало не смутившись,
Чел продолжил с сигаретой:
«Видел ваше выступленье
Я вчера в этом гей-клубе.
Данные у вас отменны,
Не отнять и не прибавить.
Не хотите ли вы сняться
В фильме про Качка крутого».
Арни хмыкнул что-то челу
И жевать стал бутерброды,
Запивая с горла пивом
«Хайнекен» холодным, светлым.
«Ну так как вы есть согласный?» -
Забывая  от волненья все слова,
Сказал пигмей тот.
«Это … ну … конечно, можно», –
Выдавил Арон с натугой –
Поворачивать-то трудно
Язычищем с перепою.
И поставил тут, не глядя,
Подпись на контракт готовый,
Что возник в мгновенье ока
Перед Арни неврубастым.
Человек пыхнул сигаркой,
Явно удовлетворенный,
И сказав:«Мы вам позвоним»,
Выбежал чрез черный выход,
Чем служила в доме Арни
Шахта сломанного лифта.
Арон грузно сел на кресло
И допил остатки пива,
Понимая, что открылась
Перед ним сейчас перспектива…
 

Часть V – Голливуд.

Через пару дней, под вечер
Прозвенел звонок в квартире.
В облаке густого дыма
Появился человечек.
И сказал, плюясь на стену:
«Собирайся, уезжаем».
Арни охнул хлопотливо,
Стал метаться по квартире
Средь шкафов с одеждой разной.
Положил в баул огромный
Курток замшевых две штуки,
Гирю два пуда, не меньше,
Вешалку для брюк стальную,
Фен двуручный раритетный,
Плоскогубцы, болтов пару,
Для чего – он сам не ведал.
Под конец баул поднял он
На свою широку спину,
Обливаясь густо потом
И кряхтя от напряжения.
Человек пропал в дыму уж,
Словно ежик из мультфильма,
Вызывая раздраженье
Глаз ароновых слезами.
Но махнув рукой призывно,
Куча дыма зашагала
По привычке к черну входу.
Арни не успел заметить,
Что лифта еще там нету.
Вскоре шахта огласилась
Чувака протяжным воем
И упругим, сочным звуком
Приземления на жопу.
Арон хмыкнул многозначно
И по лестнице спустился
Прямо к выходу, в котором
Уж стоял чувак, качаясь.
«Что ж ты, блин, не говоришь мне», -
Вымолвил тот запинаясь, -
«Что лифта у тебя нету.
Падать мне ведь неприятно».
И открыв, хромая, дверцу
Лимузина «Кадиллака»,
Пропустил в него Арона
С чемоданом огромадным.
Лимузин, скрипнув колодкой
Тормозной, не очень новой,
Покатил по направленью
Венского аэропорта.
Дальше было все спокойно.
Сели оба в «кукурузник»
Фирмы Swiss Airlines
И взлетели мягко в воздух
В направленьи Голливуда.
По пути случилось много
Всяких фишек, что чрез годы      
Вспоминал Арон с улыбкой.
Ну, во-первых, те билеты,
Что достал тот коротышка
Были местом для курящих
И не просто так, а много.
В том салоне масса пепла,
Испарений и окурков
Поражала очень круто
Воображение Арона.
Только взлет прошел удачный,
Как все сорок пассажиров
Потащили из карманов
Сигареты, папироски,
Трубки или самокрутки
Разных сортов и размеров.
И тотчас в мгновенье ока
Струйки жиденькие всяки
Превратились в нечто круче,
Чем «грибок» над Хиросимой.
И угар пошел конкретный,
В сизом облаке тумана
Проплывали, аки лебедь,
Стюардессы в герметичных
Респираторах надежных,
Обнося каким-то пойлом,
Вкус которого не смог бы
Разгадать и дегустатор.
А Арон, зажавши ноздри
Кулаком своим здоровым,
Трясся весь от напряженья,
Чтобы тут не задохнуться.
А попутчик коротышка
Со своей большой сигарой
Чадил просто нереально,
Словно трубы парохода.
Кончилось терпенье Арни,
Встал он с кресла с диким взором,
И набравши в грудь угара,
Заорал тут благим матом:
«Эй вы, суки, хватит может?»
Но в ответ раздался голос
Где-то из конца салона:
«А иди ты, парень, в жопу!»
Не стерпел Арон такого
И затопал по проходу
К наглецу в конце салона.
«Я тебе сказал конкретно», -
Заорал Арон со злобой,   
Подойдя вплотную к месту,
Где сидел любитель дыма.
Тот, однако, не заметил
Всей фигуры Арни Шварца
И сказал: «Иди ты в жопу,
Некурящий, блин, нашелся!»
Тут почувствовал курильщик,
Что опоры уже нету,
Что летит он, словно аист,
Сквозь туман, дымок глотая,
И ударился балдою
Обо дверь толчка, в котором
Стюардесса срала жидко,
Видно яблочек наелась.
Сразу крик поднялся страшный:
«Это что же происходит?
Мы же бабки заплатили.
Дайте покурить спокойно!»
Но здоровый образ жизни
Подкрепил Арона силы,
И сказал тут Арни громко,
Сделав страшную гримасу:
«Если я увижу падлу,
Что курить в салоне будет,
То его я сигарету
В задницу ему засуну!»
Мал-помалу дым растаял
И Арон увидел лица,
Перекошенные злобой,
Что глядели дружелюбно.
И Арон узнал их сразу:
Это ехала по туру
Через Штаты на Багамы
Труппа той балетной школы.
Ну а тот мужик нахальный
Был тем самым балеруном,
Без зубов, с протезным носом,
Длинным, как у Буратино.
Но сейчас он был в отключке
В туалете этом сраном,
Так как эта стюардесса
Раздристалась от испуга.
Все сменили гнев на милость
И за счет балетной школы
Скинулись на банку пива
Для Арона, для родного.
А попутчик-коротышка
В это время спал, как суслик,
Выпуская ладно носом
Соловьиные посвисты.
Через пять часов полета
Самолет, в ночи сверкая
Разноцветными огнями,
Приземлился в Голливуде.

Часть VI – Геркулес в Нью-Йорке.

Прочитал Арон сценарий
И не понял ни бельмеса.
Прочитал второй раз, третий.
Оказалось, что та роль,
Что Арон играть был должен,
Была ролью Геркулеса,
Импотента и придурка.
В чем вся фишка заключалась:
Будто б боги с перепою
Выгнали Геракла на х…,
С ихнего, блин там, Олимпа,
Даже выгнали конкретно –
Прям в Нью-Йорк, столицу мира.
А Геракл неврубастый
Со своей мышцой здоровой
Ничего не понимает,
Кто б ему не объяснял бы.
Задает козел вопросы:
Про бачка сливного формы,
Про таксиста-педераста,
И зачем нужна нам биржа.
Ну а разные урюки
Из шоу-бизнеса большого
Захотели сделать бабки
На Геракле-импотенте.
Ну а тот, забавы ради,
Отбивает печень людям
Очень-очень нехорошим.
В общем, роль вся под Арона.
Коротышка прав был все же,
Что нашел кандидатуру,
Близкой столь с оригиналом.
Перед съемкой вышла фишка,
Что судьбу определила:
Распиз…ся тут продюсер,
Хули мол, евреи в фильме?
(Видно, сионистом не был).
Арон Шварц – звучит хреново,
Так вот думал тот продюсер.
И по общему согласью
Арон Шварц, еврей махровый,
Стал вдруг Арнольд Шварценеггер
В фильме «Геркулес в Нью-Йорке».
Двадцатидвухлетний Арни
В этом фильме недалеком
Выложился по программе,
И на всю катушку сразу.
Контрастировал он резко
С шкетами большого мира,
Ну а на премьере фильма
Дамы все в него влюбились.
А секрет простой был, впрочем, -
Арон просто совершенно
Выдвигал нижнюю чеслюсть,
Напрягал мышцы на теле
И косил лиловым глазом,
Бормоча под нос все что-то.
Все конечно не сказалось
Для Арона незаметно –
Заболел со страшной силой
Приступом болезни звездной.
Все смотрел видак домашний
На себя, на Геркулеса.
Раздавал автограф часто,
А просящих было много.
Напустил на себя важность
И ходил с лицом чугунным.
Но вот как-то раз пигмей тот,
Что Арона заприметил,
Запросил проценты с доли
Гонорара Шварценегра.
Арнольд слушать и не стал тут,
И сказав: «Просите долю …
У этого … у Барклай-де-Толли!»
Выкинул пигмея за борт,
В смысле, из окна квартиры,
Находившейся на крыше
Одного из небоскребов.
Коротышка был приучен
К обращению такому,
Венская квартира Арни
Тому даром подтвержденье.
И сказав тут на прощанье:
«Ладно-ладно, х… моржовый»,
Отколол неслабый номер
От обиды на Арона.
Побежал он в Пентагон вдруг
И сказал такую фишку,
Что Арон – друг коммунистов,
Из Союза злой разведчик.
Просекли Арона сразу –
Выслали захвата группу
И за несколько минуток
Повязали Геркулеса.
А затем герой наш клевый
Разговор имел особый
В МВД американских
С целью перевербованья.
Получив пакет с заданьем,
Арон выслан был внезапно
Под покровом ночи в Польшу,
Чтобы встретиться с агентом.
Но Арон был парень умный,
В кабинете все продумав,
Пересел в аэропорту он,
Предварительно наделав
В том пакете спецзаданья
Симпатичную какашку.
В общем, так или иначе,
Оказался Арни в Граце,
Городе таком австрийском,
Дабы только схорониться
От говна империализма
И подумать на досуге,
Чем заняться ему дальше,
Чтоб на ужин жрать что было.

Часть VII – Скитания.

Следующие лет десять жизни
Были для Арона Шварца
Испытанием на прочность
И характера, и тела.
Прекратив сниматься в фильмах
Бодибилдингом занялся,
Побеждая раз за разом
В конкурсе «Вселенной Мистер».
Кучу бабок заработал
Арнольд Шварц на этом деле,
И решился вдруг жениться,
Чтобы счастье было полным.
Ехал как-то он в трамвае
Узкой улочкою Граца,
Весь любовной грезой полный,
Ковыряя в носу пальцем.
И вдруг видит Арни рядом
Человек какой-то подлый,
Пользуясь вечерней мглою
Держит руку в сумке черной,
Не своей, а пассажирки,
Что сидела рядом с Арни
И жевала шоколадку,
Чавкая на весь вагончик.
Добрый Арни, в душе рыцарь,
Не сказав почти ни слова
С громким выдохом метнулся
И схватил мерзавца руку.
Пассажирка не врубилась,
Что её спасает некто
И вовсю заголосила:
«Помогите, обокрали!»
Тот подлец, ворюга хренов,
Пользуясь трамвая шумом,
Выскочил на остановке,
Улыбнувшись на прощанье.
А Арнольд с  унылой мордой
Оказался с черной сумкой
И с рукой, в неё воткнутой,
На глазах всего вагона.
И свидетелей ручонки
Ухватили за шкирятник
Бывшего жильца Олимпа,
Ныне просто Шварценеггра.
Отвели его в участок
Отделения милиции,
Посадили в «обезьянник»,
Обзывая матным словом.
Арон был обижен сильно
За себя и свой поступок,
Ведь хотел же он как лучше,
Ну а вышла просто мерзость.
И на следующее утро
Не поверили Арону,
Что не он хотел ограбить
Ту трамвая пассажирку.
Эта дама оказалась,
Кстати, некрасивой вовсе:
Лет под сорок-сорок восемь,
Слоем пудры – сантиметр,
С глазом треснувшим, стеклянным,
С волосатыми руками.
Оставалось удивляться,
Как Арон то не заметил.
В общем, так или иначе,
Выложил он денег массу
За ущерб моральный, словно
Он ей в суп насрал, в натуре.
И пошли худые слухи
Средь кругов, что очень близки
К шоу-бизнесу большому,
Что Арнольд, что Шварценеггер
Изнасиловал старушку
На глазах всего трамвая,
А затем отдал ей бабки,
Чтобы это не всплывало.
Надоело все Арону,
Плюнул тут он на Европу
И уехал на Багамы –
Геморрой лечить противный.

Часть VIII – Конан-Варвар.

Лежа на песочке желтом,
Арни пил коктейль и думал,
Что то облако на небе
Чем-то схоже с спирохетой.
Задремал Арон втихую,
И мерещится, что вот он
Под струей стоит горячей
Водопада небольшого.
Обжигающие капли
Жгут ароновское тело,
И не водопад уже, а льется
На него свинец плавлёный.
Приоткрыл Арнольд глазенки
И ругнулся громко матом:
На него, глядя со скукой,
Ссала белая собака.
Только Арни замахнулся,
Чтоб услать собаку в море,
Свист услышал он протяжный
И увидел человека.
Весь небритый и патлатый,
В тапках, маечке, в бермудах
Отдыхал то на Багамах
Всем известный Стивен Спилберг.
А скотина с энурезом
Была личным зверем Стива,
Вся блохастая, зараза,
И чесалась поминутно.
Но увидел Стивен Спилберг,
Что собака подкачала:
Обоссала человека, кстати,
Раз уже не в первый.
Побежал он извиняться
И узнал вдруг Шварценеггра,
Вытер он мочу платочком
С мускулистой ноги Арни.
И сказал тут Стивен Спилберг:
«Что не видно вас, не слышно?
Голливуд по вас скучает.
Большой спорт иль кризис жанра?»
«Да идите вы все в жопу!» –
Вскрикнул Шварценеггер грубо, -
«Стоит мышцы накачать мне,
Как все сразу налетают.
А вот стану слабым шкетом,
Может, отдохну спокойно».
«Ясно все», - в ответ тут Спилберг,
«Вы хотите роль побольше».
Взяв под ручку Арни Шварца,
Начал говорить, что людям
Нужен образ супермена.
Грубая мужская сила
Очень нынче сейчас в почете.
Под конец повествованья
Спилберг, режиссер известный,
Телефон дал Kamerad’a
Брата ихнего по цеху,
Что сценарий наработал
Прямо под Арона Шварца
И назвал сие творенье
Очень просто: «Конан-Варвар».
И уж к следующему утру
Арни мощно все продумал
И решил себе продолжить
Жизнь на голубом экране.
Позвонил он режиссеру,
Был тот парень клевым малым,
Выслушал запросы Арни
По сценарию картины,
Переделал, где добавил.
В общем, получилась штука,
Прямо скажем, не на «Оскар»,
А для памперсов рекламы.
Начались спонтанно съемки
Где-то там, в Большом Каньоне.
Симпатичную девчушку
Отвели на роль Принцессы.
Из-за скромного бюджета
Сэкономили на Арни:
Он ходил весь фильм в лохмотьях
Старого мешка картошки.
Чтобы два раза не бегать,
Сняли тут и продолженье,
Отличающегося, впрочем,
Числом буквочек в названьи.
И в обоих серьях фильма
Крутой Арни Шварцнеггер
Черепа крушил, что дыни,
И блистал сложеньем тела.
Этот фильм стал эпохальным
Для Арона Шварца, впрочем,
Критики завидным хором
Фильм тот жутко «опустили».
Но Арон собой доволен
Был, хотя и без болезни,
Как довольны были люди –
Просто зрители обычны.
Ну а Арнольд Шварценеггер
Подписал контрактов кучу
На участие в картинах,
Даже нашего «Ленфильма»
В роли Робота Вертера –
«Гостья с будущего» в фильме,
Но правительство Союза
Не создало прецедента,
Отложив визит Арнольда
Лет на пять или чуть меньше,
Но российский зритель скоро
Все узнает об Арнольде.

Часть IX – Красная Голова.

Перестройка полным ходом –
Американцы в ликованьи,
Горбачев, плешивый ангел,
Смычку производит с миром.
ЦРУ, не веря счастью
Приоткрытой занавески,
Формирует группу шпиков
Числом чуть побольше сотни.
С видом очень дружелюбным,
Якобы за съемкой фильма
Про мента с Лубянки нашей
Были высланы зимою.
В этой группе спецагентов
Оказался Шварценеггер,
Оттого что сдуру как-то
Тиснул подпись на контракте.
И теперь, трясясь от страха,
Летит Арни в самолете
«Аэрофлот» авиакомпаньи
До Москвы далекой, снежной.
После съемок на Red Squar’e
В форме нашей довоенной,
Выцветшей, от моли в дырках,
И в папахе облысевшей
Добрый Арни Шварценеггер
Помещен был злой разведкой
В крупных улиц перепутье
Перепутать все движенье.
Якобы для съемок фильма
Цэрэушники-засранцы
За две водочки бутылки
Удалили постового.
Арни выдан во владенье
Был свисток с горохом в нутре,
Черно-белая махалка,
Пара валенок мохнатых.
Арон Шварц обижен очень
Был на ихнюю разведку
И от злости свист протяжный
Издавал непроизвольно.
В это время полупьяный
Шофер Суходрищев Петр,
Провозивший комбикормы
Для колхозов Подмосковья,
Ехал чинно по дороге,
Изредка рулем вихляя.
Вдруг услышал свист протяжный
Наш шофер неосторожный
И взыграла кровь шальная
В венах шофера крутого.
Вылез Суходрищев Петр
Из кабины синей, грязной,
И направился к Арону
С монтировкою в фуфайке.
«Слышь, начальник, в чем проблема?» -
Начал Суходрищев резко, -
«Свет же был зеленый вроде,
Что ж ты, блин, ничего не видишь?»
(Чтобы было все понятно,
Подскажу, что в этот день уж
Суходрищев раз в четвертый
Остановлен был ментами).
Бедный Арни Шварценеггер
Был ни в зуб ногой по-русски
И сказал одну лишь фразу,
Что агенты подсказали:
«Фи прифысить скорост… отшен», -
Сказал Арни, не мигая,
И для пущего успеха
Он добавил: «Хулиганы!»
Петр был калачик тертый,
Понял – перед ним агент был
Вражеской разведки злостной,
Из «МИ-6» или МОССАДа.
«Ах ты, вражеская морда!»
Заревел тут Суходрищев,
Размахнулся монтировкой
И вломил меж глаз Арону.
Арон Шварц пришел в сознанье
В Склифасовского больнице,
Где над ним поочередно   
Колдовали наши доки.
Вышло очень даже круто:
Кроме швов на лбу шишкастом,
Пересажен был аппендикс,
Были вырваны два зуба.
Может, из-за аллергии
Иль инфекции какой-то
Покраснела Шварца кожа      
На лице, ногах и жопе.
С ощущением провала
Шпики все вернулись вскоре
И досняли продолженье
Фильма этого тупого.
Из-за аллергии этой
Все смеялись над Ароном
И хотели так оставить
Фильма глупого названье.
Но Арон, сверкнув очами,
Тут потребовал, чтоб в слове
«Head» последняя буква
Переправлена была бы.
Так и вышел на прокаты
Фильм с Ароном-мильцанером
«Красная жара» названье
Про жизнь опера с Лубянки.
В этом фильме, так же тухлом,
Как и все с его участьем,
Арон Шварц иль Иван Данко
Вместе с ихним полисменом
Хочет заловить засранца,
Что грузин был по сценарью,
Впрочем тот актер похожим
Был на смесь монгола с турком.
Поражая часто пулей
Негров всяких кучерявых
Наш Данко, сержант обычный,
Отрицает всех, в натуре.
Вкупе с красной рожей Арни 
Создавая впечатленье:
Облик бравого солдата,
Кэгэбэшника крутого.

Часть X – Ерминатор.

Сделав образ свой киношный
Про качка крутого очень,
Арон потерял надежду
Донжуана сыграть как-то.
Но, сомнения отбросив,
Арни следовал программе
И считал, сгибая пальцы,
Число жертв, убитых им же.
И настал девяносто первый
Год не слабо судьбоносный
И не только страны нашей,
Но и Арни Шварценеггра
Как-то раз, сидя на кухне,
Виллы на море нескромной,
Арнольд Шварц жевал сосиску
Из кашерной близлежащей.
Но раздался вдруг звоночек
В дверь, окованную жестью.
На пороге оказался
Некто Камеронов Джеймс.
Арон Шварц, тугой на ухо,
Понял так, что перед ним был
Кто-то с Камеруна может
Давний был поклонник.
Молча дав Джеймсу автограф
На обертке из-под сыра,
Арон выслал Камерона
За ворота своей виллы.
Режиссер был не обидчив,
Только подкорнал сценарий,
Сделав Арни просто монстром
Из металла и фарфора.
При повторном предложеньи
Арни понял все как надо:
Ручкой «Паркер» с позолотой
Выставил инициалы.
В первой части фильма Арни
Был из будущего гостем,
Скелетоном с красным глазом
И навязчивой идеей:
Замочить еврейку Сару,
Что родить должна уж скоро
Предводителя дворянства
После атомной разрухи.
Тема та еще, прям скажем,
Для придурков и подростков,
Что жуют попкорн и вафли
На просмотре в кинотеатре,
Но эффектна была фишка:
После взрыва бензовоза
Сара с мужиком каким-то
Крикнула: «Хана придурку!»
Но Арон, приобразившись,
Выскочил из пепла резко
В виде черного остова,
С большой, умной головою.
И пошел, хрустя шарниром,
На солдата и еврейку.
Те не стали прохлаждаться,
И закрылись на заводе,
Только бравый Ерминатор
Их просек лиловым глазом –
Солдафону рукой мощной
Оторвал к чертям хозяйство,
Но за это поплатился
Ровно половиной тела.
Саре гайкой угодило
По ноге и было больно,
Но ползла она упрямо
От остатков мудозвона.
И в конце концов нажала
Кнопку пресса сдоровенна.
Ерминатор был раздавлен.
В общем, Сара победила.
Видно Джеймсу Камерону
Показалось мало крови,
Тут же снял он продолженье –
«Ерминатор: Судный день два».
Здесь Арнольд уже хороший,
Но соперник все же круче:
Из какой-то белой жижи
Появлялся то и дело.
Он достал их очень мощно,
Как говно – навозна муха.
Цель преследовал все ту же –
Замочить еврейку с сыном.
А Арнольд с ружья обрезом
Дырки делает той жиже,
Только парню эти дырки
Вентиляцией лишь служат.
И финальной сценой стала
Вновь фабричная структура,
Где казел из жижи белой
И нашел упокоенье.
Только было все непросто,
Искупался он в азоте,
Превратился в льдышку срани.
А Арнольд с улыбкой волчьей
Выпалил из пистолета,
И распался гад на части.
Впрочем, очень скоро жижа
Вновь казлом вот этим стала,
И пошла искать мальчишку –
Суку, вора, малолетку.
Но Арон широкой грудью
Заступился за него вдруг,
Получил п…ы и умер,
Правда только на минутку.
Ожил Арни Шварценеггер,
И большой, как кирпич, пулей
Замочил меж глаз той жиже,
Разлохматив всю фигуру.
Жижа мягко покачнулась
И упала в жбан какой-то,
Где варился суп рабочим
Той большой мануфактуры.
Сдохла жидкая паскуда,
Но и Арни кинул мысль,
Вместе с мыслею и тело
В этот жбан с водой горячей.
Так закончился весь фильм тот,
Что принес «Оскара» Арни,
Камерону – режиссеру, оператору крутому
И еще каким-то людям …

Эпилог.

Вот и вкратце вся история
Жизни Арни Шварца – Негра.
После фильма «Ерминатор»
Стал известным он повсюду –
И в России, и в Китае,
И в Урюпинске,и в Осло,
Средь монголов и арабов,
Черных негров Камеруна.
Ну а в Австрии родимой
Даже памятник воздвигли:
Из чугуна и картона
Арни Шварц с мечом огромным.
Ну а именем евойным
Обозвали стадиончик,
Где играет «Штурм» команда
С «Спартаком» в одною группе.
Снявшись в паре крутых фильмов,
Арон вдруг остепенился
И решил загресть он бабки,
Открыв кучу ресторанов.
И в Москве большой, красивой,
Можно видеть заведенье
«Planet Hollywood» названье,
Иль – «Планета Голливуда».
Стукнул Арни уж полтинник
По балде с кривым пробором,
И сидит он сейчас на вилле
И выводит мемуары,
Предаваясь ностальгии.
Он строчит на бумажонке
Строго почерком неровным
Про семью Абрама Шварца.
И история на этом
Обрела конец логичный.
Знали б вы, как зае…лся,
Я писать х…ню всю эту.