Cказ про Ивана фантастическая повесть

 " СКАЗ ПРО ИВАНА "
 (Фантастическая повесть)
 * 1 *
 Ходит дурачок по лесу.
 Ищет дурачок глупеесебя.
 (Е. Летов "Продурачка")

" Анархия-форма, способ сосуществования людей, при котором каждый человек имеет максимальную свободу и ничем не ограничивается в развитии своей личности. Такой способ существования человеческого общества возможен при условии, что каждый член данного общества будет развит духовно и интеллектуально до такого уровня, при котором любые конфликты будут разрешаться без применения насилия. Таким образом, анархия это общественный строй, представляющий собой не столько систему социально-экономических отношений, сколько результат развития и совершенствования человеческого духа. Достижение анархии возможно, если каждый человек будет постоянно самосовершенствоваться."
Иван зевнул и отбросил листок с прочитанной статьей. Вчера она должна была быть напечатана в одной из мелких газетенок. Но на днях в ее редакции был обыск, а в сущности погром. Искали бомбу, якобы изготовленную для терракта. Ничего не нашли, конечно, но нервы потрепали. "Общество без насилия..."- подумал Иван.
Иван Голубин, время от времени писал небольшие статейки под псевдонимом Кудесников, для разного рода маргинальных газет. Вообще, его можно было назвать человеком творческим. Не было, пожалуй, такого вида искусства, в котором бы Иван не пробовал себя. Особых успехов он не достиг, но приобрел опыт, вкус и много знакомых. Но, несмотря на широкий круг увлечений, Иван был человеком не особо общительным. Он любил побыть один, помечтать, подумать о чем-нибудь или почитать в тишине или под любимую музыку. Но, однако, если собиралась небольшая компания самых близких друзей, где Иван чувствовал себя уютно, то он всячески старался продлить это время и был очень рад общению.
Вот и сегодня должен был прийти его давний друг студенческих лет. Прошло шесть лет как они закончили университет и больше не виделись. По поводу приезда Андрея Сонина, или как его звали на курсе - Андрюха-Глюк, Иван испытывал два разных чувства. Он был рад увидеться с давним другом: сразу вспоминалось бесшабашное и веселое время студенчества. С другой стороны - шесть лет ни слуху, ни духу и вот на тебе - звонок утром: встречай, буду после обеда. Кто он? Где был, что делал? Казалось, что вот, только вчера они травили друг другу анекдоты на лекциях, ан нет, шесть лет вынь да положь. Наверняка с Андреем произошли какие-нибудь перемены.
В прошлом Андрюха был застенчивым и тихим: тихо ходил, тихо говорил - в общем, был мало заметным. По его взгляду можно было понять, что он сам в себе, где-то в своих мыслях, мечтах. В то время Андрей серьезно увлекался оккультизмом. Из-за этого и отчасти из-за его фамилии он и получил свое прозвище - Глюк.
 Думая о своем друге, Иван, согласно не столько законам логики, сколько методу свободных ассоциаций, принялся рассуждать о себе. Это был его наркотик. Его он принимал в неограниченных количествах, в любое время, в любом месте. "Ну а я кто? "- думал он. И сам себе отвечал: "А что можно сказать о человеке-мужчине, которому тридцать лет? Рост средний, глаза голубые, волосы светло-русые. Не женат. По убеждениям анархист. Национальность - русский. Вероисповедание? А черт его знает: не то православный, не то буддист, не то язычник. Ну и кто же я?
-Ты - это ты. - был ответ.
-Да, это понятно, что я - это я, но кто я?
-Ну, кто ты?
-Я! Ну как же, Я - это Я!
-А кто это я?
-Я - бухгалтер!
-А это кто?
-Это профессия такая. Дебет, кредит, корсчет.
-Ты что - профессия бухгалтер?
-Нет. Я Иван Голубин. А вот ты то кто?
-Как кто? Я - это ты.
-А это как?
-А так. Я - это ты, а ты - это ты.
-Выходит я - это я, ты - это я и я - это ты, но тогда я уже не я, а ты. Если же я - это я, то ты никак не я. Кто же ты?
-Действительно, кто я?
 И так до бесконечности, пока кто-нибудь или что-нибудь не отвлечет Ивана.
 В этот раз его отвлекла непонятно откуда взявшаяся мысль о том, что неплохо было бы до прихода Андрея прибраться в квартире. Квартира Ивана Голубина являлась отражением его увлечений: книги, и статуэтки Будды, аудио кассеты и лазерные диски на полках, картины на стенах. На столе было разбросано множество бумаг с «бессмертными рукописями, которые поймут потомки и прославят имя автора в веках". Среди бумаг стояла наполовину выпитая кружка, с замерзшим с ночи чаем. Рядом с кружкой сиротливо лежал недоеденный бутерброд (хлеб с маслом), который успел стать сухариком. Все это следовало привести в некое подобие порядка и чистоты, чем и занялся Иван. Но не прошло и двух минут, как сознание Ивана самоустранилось от выполнения работы и целиком перепоручило ее бессознательному, а само вновь занялось самокопанием.
От такого разделения труда эффективность выполняемой работы весьма увеличилась. И пока руки прибирали в квартире, "Я" Ивана пыталось прибраться в его внутреннем мире. Иван рассуждал: "Ну и что ж, что бухгалтер? Что, и не человек уже что ли? Я ведь и не только бухгалтер, а еще и..." - но тут скромность Ивана не давала назваться ему поэтом, писателем или художником. И чтобы не мучится подобными мыслями, Иван стал рассуждать об ожидаемом госте: "Интересно, А кем стал Андрей? Кто он: ученый, бизнесмен, а может служащий, или бомж? Ну вот, опять я на профессии зациклился.
 В современном обществе профессия стала идентификатором для человека. Достаточно назвать профессию и понятно социальное положение человека, его уровень дохода, состояние здоровья, черты характера и увлечения. Неважно, что конкретный человек мог и не подпадать под эти параметры. Но в массе своей представители той или иной профессии в сознании большинства всех остальных людей обязательно должны были обладать именно такими характеристиками. Не последнюю роль в формировании образа профессии играли СМИ и кино. Так что, кем бы ни работал Андрей, это еще не характеризовало его полностью. Лишь бы была работа и работа постоянная. Особенно в наше время."
 С тех пор, как СССР перестал существовать, работа сама по себе стала ценностью. Ни заработная плата, ни выработка, и уж тем более труд сам по себе, а работа, вернее рабочее место - вот истинная и главная ценность. Во время предвыборных кампаний или в имиджевой рекламе какой-нибудь фирмы было обязательным упоминанием, сколько людей обеспечивается или будет обеспечено работой, сколько создастся новых рабочих мест.
 Как такового рынка труда не существовало. Он формировался стихийно, как и все другие рынки, рождался из разрушенной старой экономической системы. Страх оказаться без работы заставлял людей соглашаться на любую работу, лишь бы она была. Со временем стало понятно, что инвестиции в человеческий капитал-это очень выгодно. В серьезных фирмах все больше уделялось внимание кадровой политике. Спрос на профессионалов, специалистов резко возрос. В обществе формировался тип обеспеченного человека, который зарабатывает деньги своим умом, знанием и опытом. Все это привело к тому, что рынок диктовал потребность в той или иной профессии. Из-за этого возникла необходимость модернизации системы образования. Постепенно экономика стабилизировалась и начала развиваться. Результатом всего этого было то, что Иван Голубин по образованию экономист - аналитик, а в душе поет-философ, работал бухгалтером.
 "А вообще не стоит мешать человека с профессией. Сегодня она такая, а завтра другая. И что такое профессия? Это вид деятельности, с помощью которого человек может зарабатывать деньги" - так рассуждал Иван, и продолжал: "Главное не ставить свою жизнь в зависимость от профессии. Работа-это одно, жизнь-это другое. Отработал, получил то, что заработал и ушел. Не надо отождествлять себя с профессией. Хотя, как ни крути, профессия все же накладывает на человека кое-какие характерные черты в поведении, мышлении и мировоззрении. И эти черты присущи всем представителям этой профессии".
 Тем временем, пока Иван рассуждал, его квартира приобрела вид, при котором было не стыдно принять гостя. Иван огляделся и убедился, что все сделано так, как надо. Он прилег на диван и подумал: "Ну, хорошо. Работа сама по себе, а жизнь сама по себе. С работой ясно, а что с жизнью? Что это за жизнь? Это что семья, друзья, увлечения? Да и работа все-таки часть жизни. Она не вся жизнь, но часть ее. Стоп. Прежде чем узнать, что такое жизнь, нужно выяснить, чья она, эта жизнь. Жизнь? Моя это жизнь вот. А может и не моя? Почем я знаю, что моя жизнь-это моя жизнь, а не чья-нибудь другая? Почему я решил, что она принадлежит мне? Может моя жизнь, это не все чем я живу, а что-то другое? Может, и не мои друзья, семья и увлечения, а я их? Я их жизнь? Я живу для них и ради них, а не они для меня? И работаю я, может, не для меня, а ради самой работы, ради того чтобы чувствовать, что ты нужен. И кто этот я? Ага! Чем дальше, тем бредовей. Одни вопросы. Женится тебе надо, вот что. Когда нечего ответить, это самый распространенный ответ. Моя жизнь-это я сам! А я, ха- ха, я - бухгалтер!" Незаметно для себя, Иван задремал.

 Где-то здесь, совсем рядом, очень близко, но никак не достать, не уловить, рождалось, возрастало, разжигалось, множилось и увеличивалось, стремилось. И одновременно сжималось, смерзалось, вбиралось в самое себя. Пульсировало и дышало. И, как сверхновая, словно молния, пронизало, ослепляло. Оглушало громом, взрывом вулкана, воем бури, звериным ревом. Весенней капелью и журчанием ручья, морским прибоем и шелестом опавших осенью листьев, ночной песней сверчка и утренней майской трелью птиц, тихим сопением младенца и добрым, бархатным смехом седого дедушки...
 Завораживало! Очаровывало!
 В тишине пустынь, в вечном молчании гор и беззвучной музыки звезд, что-то творило, создавало, о чем-то думало. Чтобы потом, в безумном
танце, вихре, шторме, взлететь и с яростью, забывая о всем и все сокрушая, упасть, низринуться...
 И там, где-то там, тихо уснуть, застыть, угаснуть, умереть, распасться и раствориться.
 " Так вон оно что, подумал Иван- значит вот что это такое, значит это и есть, то самое.." Резкий звонок в дверь заставил его проснуться. Было 11 часов и до прихода Андрея оставалось целых три с половиной часа.

* 2 *
 Ходит дурачок по миру.
 Ищет дурачок глупее себя.
 (Е. Летов "Про дурачка")

 Оказалось, что к Ивану пришли два его приятеля. Это были – Николай Прохоров и Игорь Крыжов. Николай был химиком и работал в отделе экологического контроля на каком-то заводе. Игорь - талантливый программист, работал в какой-то фирме по созданию антивирусных программ. У Николая было открытое добродушное лицо. Он был общителен. Игорь говорил мало, производил впечатление человека скованного, угрюмого и даже злого. Однако он не был человеком- машиной, как это могло показаться с первого взгляда.
 Приятели поздоровались и вошли в квартиру. Иван предложил перекусить, но они отказались. Прошли в зал, расселись. Николай спросил:
 -Ну что, война будет?
 -А как же! - ответил Иван.
 -Она еще и не кончалась. - добавил Игорь.
 -Да-а, дожили! Газету-то, закрыли. Вообще многих закрыли - негодовал Николай.
 -Как бы нас самих не накрыли. - пошутил Иван.
 -Время есть. Накроют. И до нас доберутся. - продолжал Николай.
 -Все там будем. - вставил Игорь.
 -Свобода слова, мать их! - выругался Николай, - последнюю радость в жизни и то отняли! И главное, какую газету!
 -Дерьмовую. -опять вставил Игорь.
 -Да где там призывы к террору и насилию? Какие экстремистские идеи? И тираж-то смешной: пара тысяч. Конечно все дело в деньгах. Налоги, аренда. Но ведь врут! Просто кому-то взяток не додали, вот и результат.
 -Спелись буржуи с бюрократами. - объяснил Игорь.
 -И что теперь? Уходить в подполье? Самиздат? - не унимался Николай.
 -А что? Романтика. - иронизировал Иван. - Создадим тайное общество. Эдаких борцов за свободу, героев - мучеников. Так и вижу в некрологе: Они самоотверженно сражались против тирании государства. Показав исключительную веру и стойкость, пали в борьбе с бюрократией". Короче, заткнитесь господа.
 -Да ну тебя! Все тебе позубоскалить. Я тебе про чувства, о душе, а ты - тайное общество. Мальчишество. Вот ты лучше скажи, ты что-нибудь новенького написал?
 -Пару стихов. Пару рассказов. Пару статей.
 Иван нашел нужные листы и отдал их Николаю.
 -Давай, давай. У меня теперь информационный голод.
 -Вообще-то я, последнее время, все больше думаю о пассионарном взрыве. Как бы его спровоцировать, чтоб у нас наконец-то было какое-то движение вперед. Нужна идея, которая объединила бы активных членов общества. Но ведь все уже было. Что нового предложено нашими религиями? Философия как пережеванная жвачка: потеряла вкус и набила оскомину. Наука? Она слишком бедна духовно. Она все еще ремесло с претензией на религиозный культ.
 -О, вы так мудры, учитель. - перебил Ивана Игорь.
 -А, вот ты о чем. - догадался Николай. - Опять приступ проповеди. Ну-ка по подробнее, что-то ты новенького нам скажешь?
 -Ничего нового! Бог умер! - продолжал Иван. - Моя мысль в том, что человечество нисколько не эволюционирует. Оно изменяется, это да, но не развивается. В физиологическом смысле мы все такие же, как и десять тысяч лет назад. То же и в психологическом плане. Мозг наш нисколько не изменился. И все, что создало человечество на протяжении всей своей истории, является продуктом этого мозга. И главное, все великое в сфере человеческого духа уже создано в прошлом. И как бы мы не старались, любое наше открытие в духовной сфере будет либо повторением старого и давно забытого, либо комбинацией разных частей уже известного. Фактически мы топчемся на месте. И, если движемся, то горизонтально.
 Мы обманываем себя, когда думаем, что развитие интеллекта и накопление знаний есть развитие человека. Такая позиция делает нас ограниченными, хромыми в своем развитии. Мы заранее обрекаем себя на эту духовную хромоту, думая, что мы венец природы, что мы высшая стадия развития жизни. Но это не так.
 Не надо забывать, что мы живем в эру насекомых. Насекомые - вот истинные хозяева планеты! Они живут на ней уже много миллионов лет. По одной только видовой численности они доминируют. Их способность приспосабливаться поразительна. Я уверен в том, что когда люди уничтожат себя в ядерной войне, насекомые выживут, приспособятся, и будут жить дальше.
 Но дело не только в их биологических особенностях, но и в их организации. О, как был прав Платон: муравейник, улей или термитник - вот идеальная организация, идеальное государство. И человеческое общество раз за разом пытается скопировать эту модель. Но эти попытки тщетны. Потому что у человека есть то, что делает его личностью, уникальной индивидуальностью - это его душа, его "я". Именно это не дает нам стать насекомыми, безличными особями. Мы – люди не можем быть единицами, растворенными во множестве. Да что единицами! Нужно стать нулями, чтоб уподобится насекомым!
 Следовательно, нужно отнять душу у человека, ампутировать этот вредоносный атавизм. И вот тогда, только тогда можно создать идеальное государство, где все будут равны, все довольны своей жизнью. О, мы постепенно приближаемся к этому. Мы постепенно строим свою строгую социальную иерархию, где каждый выполняет только свои четко определенные функции. И представители каждого уровня-общности способны выполнять только свои функции. Ведь это так удобно, когда каждый занят своим собственным делом; когда он не думает больше ни о чем другом постороннем. Когда он вообще не думает, а выполняет. Когда у него нет своей индивидуальности, своего "я"; когда он похож на всех и все похожи на него; когда он лишь функциональная единица, которую легко заменить любой другой такой же. Но есть душа, есть свобода воли. И это мешает, это вносит беспорядок.
 Вот единственная возможность противостоять всей этой насекомонизации - это развитие человеческого духа!
 Необходимо культивирование насекомоподобной сущности человека, через его духовное развитие. Но нет живых примеров, которые были бы духовными вождями. Раньше это были пророки, мудрые старцы, которые являлись основателями религий и культур. Где Заратустра? Где Моисей? Где Будда, Христос, Лао-Дзы? На протяжении тысяч лет их учения и основанные на них религии были духовными пахарями, которые дикую степь превращали в цветущие сады. Но всему приходит конец. И то, что было огнем, становится пеплом. Наступает упадок и вырождение. Истины давно известны, но в них никто не верит, нет воли, стремится к достижению избитых идеалов. Пророков нет! Внутри нас «мерзость запустения». Где святые Учителя? Их нет! Теперь каждый сам себе учитель, сам себе пророк. У каждого своя вера, своя правда. Каждый выстроил себе свой убогий храм и молится в нем своему "эго". Это примитивное язычество. Это бегство от проблем. Это бегство от своего собственного ничтожества, свей узости, от самого себя. Потому что непонятно, потому что лень понимать. Потому что страшно. Что бы что-то понять нужно думать, трудится, нужно не жалеть себя, а себя жалко. Вот так и живем в своем добровольном изгнании. Зато тихо, спокойно. И скучно. Зачем совершенствоваться? Стремиться куда-то? Вот и результат: прах и пепел в душе и покрыто плесенью. Это не Закат Европы, это Закат Духа.
 Нужно помнить, что развитие духа достигается индивидуально каждым человеком, только упорной, долгой, трудной работой над собой. Оно не передается по наследству, его нельзя скопировать, размножить и разослать по почте или показать по телевизору так, что бы все бы увидели и поняли, что надо делать. Но человечество устало. Оно не видит смысла в таком труде, не понимает его целей. И постепенно тупеет в своей лени, пока не станет муравьями в планетарном муравейнике.
 Можно возразить, что все это известно и не ново. Но в этом-то и дело, что известно, а не понято. Мы все слишком любили поговорить пословоблудить. Но что толку от речей?
 Иван закончил.
 -Твоя правда: слишком много слов. - подытожил Игорь.
 -Ага. Так вот и похоронил все человечество разом. Решил за него: быть ему или не быть. Слишком пессимистично. Безнадега какая-то. - начал критиковать Николай, - Знаешь что, ведь были времена и похуже нашего. Но что-то мы заболтались. Идти нам надо. Мы, собственно, заходили сообщить тебе о новой художественной выставке. Юные таланты и тому подобное. Будет в следующую субботу, пойдешь?
 -Я подумаю. - был ответ.
 Попрощались. Они ушли.
 "Нужны лидеры, пророки! Нужна новая кровь! - думал Иван, -А где их взять?"

 * 3 *
 О прекрасно украшенная...
 ...о Русь правоверная христианская !
 (Слово о погибели русской земли)

 Андрей пришел, как и договаривались, в 14:30.Сначала были банальные взаимные расспросы о здоровье, семье и детях, работе. И были такие же банальные ответы. Когда сели за стол, то ели почти молча, если не считать уговоров Ивана на счет добавки и отнекиваний Андрея.
 После того как закончили, есть, выяснилось, что оба давно завязали, но разве только ради встречи и то чуть-чуть. Выпили за дружбу, за уходящую молодость, за общих знакомых, за светлое будущие. Закусывали традиционно: черный хлеб, кильки, соленые огурцы. Выпивали неспешна, делая большие промежутки между каждым тостом. Вспоминали разные веселые и грустные истории из своей студенческой жизни. Иван довольно сильно опьянел. Было около девяти вечера, когда он спросил Андрея: "Слушай, Анрюх, а ведь ты так не сказал мне, кем ты работаешь". На вопрос Ивана Андрей что-то неразборчиво пробурчал и бросил быстрый взгляд на друга. От такого взгляда Иван на мгновение протрезвел. Было в этом взгляде что-то такое, что бывает у тех людей, которые находятся рядом с очень близким и любимым человеком, который смертельно болен и вот-вот умрет, а они все это видят, понимают, но ничего не могут сделать, не в силах его спасти. Этот взгляд был полон боли, жалости, страха и отчаяния, надежды на чудо и покорного смирения перед неизбежной потерей этого человека, а еще сильного чувства вины перед ним. Одним словом - горе.
 Таков был взгляд Андрея. Но поскольку взгляд этот был всего лишь миг, а Иван сильно пьян, то Иван тут же забыл его и опьянел еще сильнее. На его лице появилась та глупая улыбка, которая бывает у хорошо выпивших людей, которым хорошо и не понятно от чего хорошо, но хорошо и это радостно.
 В свою очередь Андрей спросил Ивана: "Вань? Тебе на работу во сколько вставать? А то пошли спать. Вон как тебя раскочегарило. Пойдем, я тебя уложу". " И правда - раскочегарило, -подумал Иван, вставая , -И надо мне так напиться, что мой гость- мой друг, в моем доме, меня же спать укладывает".
 Иван лег на диване, а Андрей разместился на кресле-кровати. Перед тем как погасить свет, Андрей сказал:
 -Вань, ты прости меня, а? Ведь простишь ты меня? Я ведь сволочь, гад я. Прости меня, пожалуйста.
 -Да ладно, живи хоть месяц, хоть год - никто не выгонит, - ответил Иван и тут же уснул.

 Завертелось, закружилось, понеслось! Забурлило, закипело! Рванулось вперед, с бешеной скоростью. Быстрее, еще быстрее! Вперед! Загрохотало, загремело по земле, по небу!

 Мчатся сотни поездов, неся тысячи вагонов и миллионы людей. "Ура! "- кричат миллионы: кричат солдаты. И пошли ровной цепью - штыки перед собой. Иван тоже идет, то же винтовку со штыком перед собой выставил, и тоже "ура" кричит. А рядом грохочет, свистит, сотрясается, орет и падает. Орут солдаты. Орут матом, болью, страхом, ненавистью и проклятьем. И замолкают, падают. А Иван идет. Где-то там, впереди, пулемет стреляет: тра-та-та-та-та, тра-та-та-та-та. И пули свистят: фьють-фьють, фьють-фьють. А рядом: шлеп-шлеп, шлеп-шлеп - это убитые солдаты в грязь падают. А Иван все идет и про себя бормочет: "Птичка-невеличка. По воздуху катится, никого не боится". Ивану страшно, но он идет.
 Далеко прошел Иван. Видит: вся земля вокруг него снарядами вспахана и вместе с человечьим мясом перемешана. Нот делать нечего, лег Иван и пополз. И вот ползет Иван, злится и думает: "Только бы мне добраться, а там уж я им всем штыком-то брюхо пощекочу! Посмеются они у меня!"
 Ползет Иван и видит - посреди поля возвышается бугор, а на нем растет большое дерево. Рядом с деревом здоровый валун, а из-под него пулемет-то и бьет. Решил Иван обползти бугор стороной и напасть на пулеметчика с тыла. И только замахнулся Иван на врага, как тот обернулся и говорит: "Ты не сможешь убить меня, Иван". У Ивана винтовка из рук вон". Да брат, это я - Андрей. Что не ожидал? А ты, что думал? Думаешь, мне здесь легко? - он поднял руки, а взглядом указал на свои ноги. Увидел Иван, что руки, и ноги Андрея закованы в железные обручи. От оков тянется цепь к кольцу, что было вмуровано в камень.
 -Вот так брат, - продолжал Андрей, - А они все идут и идут. И чего им только надо, чего здесь забыли? Жили бы спокойно себе дома, нет же, идут! Все счастье, да правду ищут! Вот и крещу их. И ты тоже хорош. Ты о чем думал, когда Его в реке купал? Я-то рыбу ловил, пока Он не позвал. Первый ведь пошел, как последний дурак. Потом вот, сюда пришел. А здесь раньше живее как-то было. На дереве птицы всякие, вокруг зверье, а под деревом змея жила. Еще вот из-под камня ручей бил. Так я его приспособил, чтоб он мне ствол пулемета охлаждал. А потом, как блиндаж вырыл, так ручей высох. Ну да ничего. У меня теперь замес-то этого ручья пулемет всю местность орошает. Ха-ха!
 -Нет, ты не Андрей, ты - Глюк, - сказал Иван, - Ты посмотри, что ты наделал!
 -А ты знаешь, что без горя живет? Нет? То-то.
 Андрей встал, подошел к камню и помочился на него. Вернулся.
 -Сам посмотри вокруг. - предложил он.
 Иван осмотрелся и увидел, что бугор-это остров посреди моря. В это время человек, которого Иван называл Андреем, запел:
 На море, на окияне,
 На острове Буяне
 Сидит птица
 Юстрица;
 Она хвалится,
 Выхваляется,
 Что все видала,
 Всего много едала,
 Видела царя в Москве,
 Короля в Литве,
 Старца в кельи,
 Дитя в колыбели,
 А того не едала,
 Чего в море не достала.
 "Бред какой-то,- подумал Иван. - Сон, наверное".
 Иван проснулся.
 В комнате горел свет. Рядом с Иваном сидел Андрей. В одной руке он держал стакан с водой, а в другой были две таблетки. "Выпей, и тебе будет легче", - предложил Андрей. Иван выпил. Через пару минут голова его прояснилась.
 -Кой черт? Который час? - спросил Иван.
 -Вставай. Собирайся. Нам пора. А время - пятнадцать минут второго, - был ответ.
 * 4 *

 Ходит дурачок по небу.
 Ищет дурачок глупее себя.
 (Е. Летов "Про дурачка")

 Кабинет Андрея был небольшим, но уютно обставленным. В кабинете было одно окно. Рядом с окном стоял стол, на котором находились различные канцелярские принадлежности, бумага и оргтехника. Оба друга сели за стол. Во время поездки к месту работы Андрея Иван не знал, как все это воспринимать как шутку или всерьез. Когда Иван сел за стол Андрея у него пропали всякие сомнения на счет серьезности происходящего.
 Далее Андрей попросил Иван ответить на ряд вопросов и пообещал отпустить, "как только все выяснится". Он так же уверил Ивана, что это не арест, что его ни в чем не обвиняют, и что это лишь формальность. Затем Иван подписал ряд бумаг, среди которых были "о неразглашении", "о не выезде из города", "об обязанности явится по первому зову" и "об ответственности" за нарушения всего выше перечисленного. После этого были стандартные вопросы, большей частью, относящиеся к биографии. Потом Андрей сказал, что официальная часть кончилась, и что сейчас они будут просто беседовать. Для начала, Андрей взял из ящика папку, набитую бумагами и положил ее перед Иваном.
 -Вот. - сказал он, доставая из папки газетную вырезку, - Узнаешь? Это твоя статья. В этой папочке собрано все, что ты напечатал.
 -...?
 - Тебе известно, что некоторые из газет, в которых ты печатался, издавались на деньги, а порой и под прямым контролем, некоторых организаций?
 -Откуда мне знать? Но вполне может быть. Что в России обходится без мафии?
 -Не только мафии, но и международных структур очень любящих власть, бредящих ею.
 -Какие-то загадки ты говоришь. Я ведь не террорист. Что такого опасного я напечатал?
 -Это верно - ты не террорист. И статьи твои не вызывают никаких претензий. Но они попали в плохую компанию. Да так удачно, что лучше не придумаешь. Ответь, ты статьи писал по заказу?
 -Нет. Никогда этого не делал. Только по вдохновению, а печатать сам
относил.
 -А предложения что-то написать конкретное были? Если были, то, от каких газет и о чем?
 -Были. Иногда обращались. Я даже не помню кто. Я сразу посылал их куда подальше.
 -Даже тех, в которых ты печатался?
 -Они никогда ничего мне не заказывали. Они знали мои условия. Просто, либо соглашались печатать, либо отказывали. Мне, в общем, до конца не понятно, что я тут делаю и зачем все эти вопросы? В чем дело-то?
 -В чем дело? Гм... Понимаешь, Иван, сейчас в нашей стране происходят некоторые изменения. В последние пятнадцать лет эта страна прошла через хаос и разрушения. Пожалуй, в это время нашему обществу была предоставлена максимальная свобода за всю историю. Почти вольница. Эти годы можно сравнить с периодом смутного времени, да пожалуй с временем после февральской революции семнадцатого года. Но всему приходит конец. Мы выпустили пар и остыли. Наступает время реакции. Время отрезвления и становления нового государства. Ты это и сам знаешь.
 -Еще скажи о диктатуре закона.
 -Правильно. Когда возникает вопрос о выживании, тогда не до разговоров о морали. Нация погибает! Нужно выживать. И в данной ситуации свобода губительна. Я лично не хочу, чтоб мой народ постигла судьба американских индейцев. Такой исход дела возможен, если мы не создадим крепкого государства. Государство-это форма существования общества, возникшая как адаптация, как реакция на окружающую среду. Ничего лучше человечество не придумало. Потому что это форма позволяет в целом выжить обществу. Она защищает его от внешних врагов и регулирует взаимоотношения внутри общества. Если государство сильное - оно выживет. Государство сильно, если силен закон. Закон силен, если сильна армия. Армия сильна только тогда, когда силен ее дух. А дух ее силен от поддержки народа, частью которого она является. Народ, то есть общество, сильно только когда оно едино, а едино тогда, когда у нее есть вера. Таким образом: сила в вере. А ты косвенно подрываешь эту веру. Вернее тебя используют, твой талант, твой интеллект, не в прямом, но все же разрушении нашего государства.
 -Ага, то есть я - идеологический враг, что ли?
 -Нет. Не надо напоминать мне о 37 годе, о жизни под колпаком и диссиденстве. Никто тебя ни в чем не обвиняет. Я просто показываю ситуацию так, как она существует. И она состоит в том, что свобода-это мечта, иллюзия. По правде, ее никогда не было. Точнее она была, но всегда была ограничена законом, а если закон отсутствовал, она автоматически ограничивалась взаимным насилием. Вот и весь выбор. У нас - нашего общества появился еще один шанс, чтобы построить новое государство.
 На протяжении сотен лет народ в нашей стране был рабом государства. И как только власть давала слабину, народ бунтовал, выходил из-под контроля и свергал ее. И власть об этом знала и всячески подавляла любые проявления свободы, тем самым еще более подталкивала народ к бунту и к скорейшему своему падению.
 Но раб не может жить свободным. Мы рождены рабами. И ничего, кроме породившей нас системы, создать не можем. По сути, революционер, свергающий власть-это бунтующий раб. И, придя к власти, он становится тираном. Бунт - это признак рабства, потому что это от слабости, это акт отчаяния, ответ насилием на насилие. Человек, рожденный в рабстве, не воспринимает ничего, кроме насилия. Он не знает и не имеет другого способа управлять. Со временем бунт выдыхается или его подавляют. Его можно прекратить, обманув бунтовщика обещанием выполнить его требования. Брось собакам кость и, пока они грызутся из-за нее, можно спокойно съесть мясо. Так всегда поступает власть. Но теперь есть шанс все изменить. Шанс жить по-новому. Все необходимые условия существуют.
-Это все обман. Очередная идеологическая уловка. И все для того, чтобы оправдать свои действия и удержать власть. И давно это ты так думать стал?
-На втором курсе. Подошли двое в штатском. Так и так, интересная работа, ваши знания и способности, ну и прочее. И вот я здесь.
-Ты был анархистом, а теперь, ты что - верный пес его высочества?
-Слова. Пустые слова. В этой стране интеллигенция никогда не была самостоятельной. Либо она подчинялась власти и служила ей, либо была против нее и подвергалась преследованиям и травле. Но теперь появился шанс все изменить: пойти во власть и переделать ее по-своему, изнутри. Это трудно, почти невозможно, но нельзя оставаться в стороне, нельзя просто наблюдать. Невозможно изменить жизнь, не касаясь ее.
Как бы ни были умны и красивы речи - это лишь слова, если они не доказаны делом. Легко рассуждать о власти и осуждать ее, Но когда касается реального дела, все прячутся. Когда понимаешь, что в твоих руках судьба миллионов людей, трудно принять правильное решение. Это трудно выдержать. Много соблазнов - ведь можно почувствовать себя богом. Иногда приходится отказываться от своих принципов, норм общественной морали, когда необходимо элементарное выживание многих людей. Очень трудно остаться собой, сохранить свое «я»,Оно растворяется в человеческих массах. Здесь уже не до самосовершенствования. Ибо это будет выглядеть сверх эгоизмом. Я и многие такие же как я это поняли. Платон был прав: власть должна быть у философов, которые понимают, что власть-это тяжелое бремя. Хватит с нас власти личности. Власть должна быть обезличена, и такая власть-власть закона. Может это только мечта, но я сделаю все, чтобы ее воплотить в жизнь. И я прелагаю тебе сотрудничество. Вместе мы добьемся этого. Кое-отчего надо будет отказаться, придется отказаться, но это стоит того. Соглашайся.
- Ты наивен еще больше, чем я думал. Власть никогда не изменится. Она всегда будет подавлять свободу, порабощать свой народ. А ты предлагаешь мне этому способствовать. Может твоя цель и благородна, но результат всегда один. Вот он: я сижу перед тобой, в этом казенном здании и отвечаю на твои вопросы.
- А ты не спеши. Ответ можешь дать потом. Я тебе позвоню, потом, а сейчас можешь идти домой.
*****
Было раннее утро. Город еще спал. Было тихо. Иван шел по пустым улицам и улыбался. Глядя на пустые улицы, Иван вспомнил загадку: ”Стоит село, все заселено. По утрам петухи поют, а люди не встают.”
Затем он, почему - то вспомнил отрывок из какой-то давно написанной своей статьи:
«…Нация-это живой единый организм. И так же, как и любой организм, она борется за свое существование и снабжена соответствующими механизмами защиты. Как и любое живое существо, нация имеет время рождения, период жизни и момент смерти. Под смертью нации можно понимать два разных, но взаимосвязанных явления: «смерть духа» и «смерть плоти».
«Смерть духа» означает упадок культуры, деградацию, потерю национальной самобытности. Это может быть связанно либо с естественным процессом развития, либо с насильственной сменой культуры. Последние, как правило, происходит вследствие завоевания одного народа другим, культура которого заменяет, частично или полностью, культуру завоеванного народа.(Хотя история показывает и обратные процессы.)Как правило, «смерти духа» нации не бывает в полной мере, а вот нация может быть уничтожена полностью. Это и есть «смерть плоти». Она происходит гораздо чаще, чем «смерть духа» и в более короткие сроки. Тогда как культура может существовать и после исчезновения народа ее породившего.
Оба эти явления взаимосвязаны. Каждое в той или иной мере является причиной и следствием другого. И то, что происходило с Россией на протяжении всего двадцатого века есть долгая, мучительная «смерть духа».Инъекция западной культуры, произведенная Петром I,спасла лишь на время стареющий организм России. Петр укрепил государственность, но разделил нацию на две культурно различные части: аристократическую, с западноевропейской культурой, и крестьянскую, с языческо-православной традицией. Вакцина ПетраI мутировала через сто лет в вирус, который еще более ускорил гибель монархии и распад Империи. Но этот же вирус стал основой строительства новой культуры-культуры индустриальной. Потрясения двадцатого века свидетельства этого процесса.
Смена культуры диктовалась политико-экономическими причинами. В то же время через принятие экономических систем запада, происходило изменение культуры. Результат: конец века ознаменовался потерей культурной и экономической независимости России.
Варианты развития: физическая гибель российского этноса или появление нового этноса, который будет отличен от всех своих предыдущих, да и окружающих этносов, своей уникальной, ни на что не похожей культурой…»
Иван открыл дверь - он пришел домой.