Шуршат под пальцами листки с ненужными уже адресами

-У тебя губы обветрены.
Она держит зубами край воротника куртки, чтобы расстегнуть ее, не доставай второй руки из кармана. Воздух с воды тяжел и влажен, нас знобит обоих, я курю в ладонь и забываю тебе оставить.
-Это потому что я вчера сидела здесь и ждала тебя.
Я глажу ладонью шершавый камень парапета, почему-то теплый, как летом. Или моим замерзшим пальцам все, что теплее октябрьского ветра с Волги кажется теплым. Ты берешь мои руки своими и дуешь мне в ладони. В свои семнадцать ты старше на целую вечность. Мне 21.
-Ты позвонишь вечером?- Я застегиваю молнию на твоей куртке и поправляю шарф.
***
Я шагаю чуть шире, чем она, и у нее сбивается шаг - не поспевает переставлять свои каблучки в лад с моими растоптанными динозаврами. У меня такое настроение, что хочется подхватить ее и понести на руках, и я целую ее звонко, прижав к себе на ходу, в обалденно пахнущее плечо - меня сводит с ума этот запах. Она с хохотом отталкивает меня, а смеется звонко, ночная улица делает звук словно громче, а я дурачусь и делаю сальто на газонах.
У подъезда машина. За рулем ее муж. Мы не видим и целуемся под фонарем. Наутро я обнаружила на мыле сообщение о том, что она уезжает. По-моему - в Тибет.
***
Шаги заставляют вздрогнуть - откуда им быть в такое время. Пять утра, я на подоконнике в подъезде выцеживаю сквозь зубы девятую сигарету и ковыряю побелку ключом. Обвожу свой номер телефона, который ты записала тогда, когда я впервые проводила тебя до дома. Ты записала все цифры, кроме первой - чтобы мне никто не названивал. Ручка скользила и зубодробительно скрипела по побелке. А сейчас ты наверно танцуешь наверно в клубе наверно с мужем. Будущим. В побелке остался ровный прямоугольничек. Начисто выскобленный прямоугольничек. Пойду-ка я.