Летающая тарелка Бимба, или куда пропадают дети Мика, полные гла

Мика.

Отважные полярники дружно прошагали по глубоким сугробам еще несколько километров. Светило солнышко. Дул морозный легкий ветерок.
Вдруг под ногами путешественников что-то громко стукнуло. Толстая льдина, на которой находилась экспедиция, вздрогнула, затрещала. Юные земляне, имевшие только по две ноги, упали на снег. Бимба, жираф и черепаха устояли (это не значит, что дети должны ходить на четырёх устойчивых копытах или иметь стальные гусеницы вместо ног!).
Не успели разведчики испугаться, как следует – снизу ещё раз страшно ударили. Бух! Из бездонной океанской пучины стремительно всплыло огромное чудище и сильно боднуло льдину головой. Всё вокруг подскочило, вздыбилось, словно от ужасного подводного взрыва. Лёд с треском лопнул, разорвался.
Полярникам не повезло: подо льдом появилась громадная рыба, которую звали Мика, большая чудачка и очень любознательная. Мика любила иногда пробивать головой льдину и высовываться из тьмы океана на свежий воздух. Рыба мнила себя талантливым поэтом и считала, что поэтическим рыбам нужно почаще показывать себя солнцу и небу. Ещё Мика была уверена, что очень красива, и втайне надеялась, что её неотразимую рыбью красоту заметят, пригласят океанское чудище работать диктором в телевизоре (вот была бы умора!).
Но в действительности, Мика не была красавицей. Её огромная физиономия, поднявшаяся из ледяного разлома, была похожа на стальную рубку атомной подводной лодки, с выпученными квадратными глазами в мокрых треугольных очках, с длинными синими усами и толстыми скользкими губами, которыми «красавица» очень любила шлёпать во время обеда.
На телевиденье синеусую Мику работать не взяли бы, потому что огромная рыба не поместилась бы ни в какой телевизор. К тому же характер у Мики был скверный. Бывало, попросит маленьких рыбёшек измерить свой многокилометровый рост, пообещает никого не проглатывать, даст «честное слово», а сама, не дожидаясь результатов измерений, всех измерителей проглотит вместе с их линейками. А потом ещё злится на мальков, что роста своего не узнала.
В школу рыба Мика почти не ходила. Закончила только два класса. В первом классе, имея километровую длину, юлой вертясь на уроках, рыба умудрилась развалить каменные стены трёх подводных школ. Во втором классе, прыгая на партах, Мика развалила ещё пять трёхэтажных подводных школ.
Заплакали учителя и директора разрушенных школ, стали упрашивать усатого толстяка на уроки больше не ходить, не разваливать последние учебные заведения. «Все равно никто не знает, что такое ум. Можно и с двумя классами образования отлично играть в футбол» – сказал Мике на прощание любимый учитель Физкультуры.
Бросила Мика школу, целый год лежала на диване, смотрела мультики, думала, чем бы заняться. Рыба имела уже пятикилометровую длину.
Решило усатое чудище спортом заняться, классической борьбой. Пришла Мика в спортзал, к тренеру, колючему ершу-крепышу.
– Запишите меня в секцию вольной борьбы, – попросила рыба тренера.
– А ты борцовские приёмчики знаешь? – поинтересовался тренер.
– Зачем мне знать ваши приёмчики, если я самая тяжёлая в океане! – засмеялась, завертела усами Мика. – Лягу на любого тощего карася своим огромным животом – от него только блин останется!
– Твоя толщина – не твоя заслуга! – ответил тренер, не желая записывать рыбу в секцию борьбы. – Развалишь стены спортзала – кто будет ремонтировать?
Мика недолго переживала, что не получилось заняться спортом. Рыба решила стать паяльщицей. Раскалила старый паяльник до красна и принялась всё ко всему припаивать. Без всякого смысла утюг припаяла к погнутому ведру; таз – к поломанной телеге. К дырявому чайнику приделала цинковое корыто, в котором квасилась капуста. Железо грохочет! Кругом едкий дым!
В окошко сарайчика, где трудилась Мика, опасливо заглянул маленький очкастый пескарь, опытный телемастер.
– Бессмысленной работой занимаешься! – сказал пескарь.
– А смысла нет ни в чём! – отвечала рыба, гремя жестью.
– Есть смысл!
– Нет!
– Есть! – спорили, пускали пузыри две рыбы на дне волшебного океана.
– Утюг должен хорошо гладить, а велосипед – хорошо ездить. Смысл жизни в этом, – доказывал серебристый пескарик.
– Ты умный, потому что тощий! – спорила паяльщица.
– Если к колёсам велосипеда приделать тазы и чайники, велосипед не поедет. В этом бессмыслица! – убеждал здоровяка маленький пескарик, но Мика не верила, что мелюзга может сказать что-то умное.
Однако два дня Мика не работала в мастерской. Рыба пошла в подводный яблоневый сад, залезла на макушку высокого дерева в пустое воронье гнездо, в котором когда-то нашла новенькую десятирублёвую бумажку (вороны часто затаскивают в свои гнёзда деньги). На верхушке яблони хорошо думается. Приставив изогнутый плавник к голове, застыв в позе мыслителя, рыба думала о жизни целый час. «Я неправильно паяла, – решила Мика. – Надо работать так, чтобы была польза всему рыбьему обществу!»
Радостно сверкая треугольными очками, паяльщица спустилась с дерева, заплыла в свой рабочий сарайчик. В мастерской было темно: лампочка перегорела. Раскалив паяльник, рыба к чёрной Темноте припаяла белый дневной Свет. В тесном сарайчике стало светло! «Ура!» – обрадовалась, захлопала плавниками по своему гулкому животу рыба.
Мике захотелось кушать. Она к голоду быстро припаяла вкусную еду – горячие пельмени и сосиски. Кушать сразу расхотелось.
Продолжая работать, Мика к калитке сада припаяла громкий собачий лай, чтобы никто не воровал яблоки. Калитка запрыгала, завиляла пушистым хвостиком, затявкала, хотя собак поблизости не было.
Усатой паяльщице понравилось работать с пользой. Мика припаяла к деревянной табуретке весёлое кошачье мяуканье. Табуретка ожила, замяукала, стала гоняться за мышами, начала воровать из холодильника колбасу. Колбасу было жалко. Чтобы не грустить о ней, Мика выплыла в чистое поле и припаяла колбасную грусть к вольному ветру, пролетавшему над зеленым полем. Упругий ветер подхватил сиреневую рыбью тоску и унёс её в даль, в изумрудную глубину океана. Сразу стало веселее!
Оказалось, что письма быстрее доходят домой, если их припаивать к могучим океанским волнам. Но если к волне припаять горячий утюг, то он почему-то штанишки гладит плохо. Шторм уносит утюг куда-то в сторону, а потом бьёт раскалённым железом паяльщика по голове! Мике это не понравилось, и она забросила паяльник за сундук с инструментами.

МИКА СТАНОВИТСЯ ПОЭТОМ.

Работать в тесной мастерской рыбе надоело и Мика решила стать знаменитым поэтом. «У поэта работа лёгкая, чистая. Не надо возиться с грязным железом. И дыма меньше!» – снова размышляла рыба, лёжа в умной позе в вороньем гнезде на макушке подводной яблони. Мика надела себе на голову плоскую поэтическую беретку, нацепила на нос треугольные очки в золотой оправе. Рыба перестала подметать дома полы, не стирала свои штанишки, чтобы не тратить драгоценное время жизни на пустяки. Скоро дом поэта развалился от сырости, истлели и порвались единственные Микины штаны. Рыба осталась без штанов. Мика превратилась в нищего бездомного поэта. Нищета была, но гениальных стихов не было.
– Ты просто ленивая рыба, а не поэт! – сказал Мике старый усатый сом на поэтическом собрании.
– А вы все бездарности! – разозлилась на сома Мика.
Пробив лёд под ногами разведчиков, рыба высунулась из огромной бурлящей проруби, словно усатый атомный ракетоносец. Ядерных ракет могучая рыба не запустила, зато Бимба, дети, черепаха и жираф полетели в небо, за облака, будто стремительные пули. Вместе с путешественниками и кусками сверкающего льда страшный взрыв забросил в высоту несколько маленьких лупоглазых рыбёшек, случайно заплывших на место катастрофы. Изумлённые рыбки никак не могли понять, почему из моря их выбросило в небо. Икая от испуга, рыбёшки кричали, что начались военные учения и всех рыбок записывают в космонавты!
Ближе всех к солнцу подлетела черепаха Чича. Строгий пожарник сразу заметил, что солнышко безмятежно спит на куче сухого сена, замаскированного под беленькую тучку! На сияющей голове светила был надет потерявшийся Жорин валенок!
– Вставай! Просыпайся! – Чича стукнула спящее солнышко плавником по носу. – От твоей раскалённой лысины загорятся сено, валенок и всё небо! Звезда Тибо проснулась, сладко потянулась и начала оправдываться:
– А что я? Я не я! Не знаю, почему у меня валенок на голове! – солнце сбросило валенок вниз, на голову прыгающей в огромной проруби Мике.
Заброшенные на огромную высоту дети и жираф Жора сначала очень испугались. Бимба тоже, кажется, крепко струсила. Бедные полярники, словно парашютисты в затяжном групповом прыжке, со свистом падали вниз, вслед за Жориным валенком в широкую прорубь. Парашютисты вертелись в воздухе, словно живые визжащие пропеллеры, отчаянно дрыгая ногами и руками.
Мока первым перестал трусить, осмелел, начал всеми командовать.
– Главное, не сдаваться, не падать духом! Иначе не совершишь новых подвигов!
– А чего ты кувыркаешься в воздухе, как сбитый самолётик?! – закричал на друга Кока. – Надо меньше кувыркаться и приземляться ногами вниз!
– Оно само кувыркается! – оправдывался Мока, продолжая вертеться, будто вентилятор.
Маша и Оля летали между мальчиками, словно юркие птички. Чтобы замедлить стремительное падение, хитрые девчонки расстегнули пуговицы своих широких шуб и начали планировать на распахнутых шубах, как на крыльях. Но опасное падение не замедлилось.
– В трудных положениях надо всегда оставаться героем! – Мока сурово надвинул изогнутые брови на подбородок. – Не надо ничего бояться, не надо хныкать и плакать!
– Как не бояться, если страшно! – отвечал Кока, пытаясь придать своему лицу мужественный вид, загнув хилый подбородок на затылок.
Смешно размахивая руками, вращая бесполезными в воздухе гусеницами, близко к Моке подлетела падающая вместе со всеми Бимба.
– Страх нужен в космосе. Страх – лучшая страховка и начало мудрости. Но осторожность лучше страха, – запинаясь, проговорила Бимба.
Очень удивил разведчиков жираф, летевший в раскорячку, смешно кувыркавшийся в воздухе, совершенно непохожий на птичку.
– Никогда не надо подать с высоты без парашюта! – заявил Жора с видом знатока. – Я со своим котом Мурзиком часто выгоняю мух в форточку из кухни на одиннадцатом этаже высотного дома. Мы с Мурзиком постоянно вываливаемся из окна кухни и долго падаем на землю. Когда падаешь, не надо цепляться копытами за бетон карнизов и балконов, за торчащие антенны и цветочные горшки на подоконниках. Потому что потом хозяева разбитых горшков будут ругаться…Надо со всеми, мимо кого пролетаешь, вежливо здороваться. Тогда на некоторых этажах разрешают взглянуть на мультики в телевизорах…
Жорины советы не вываливаться из окон высотных домов были, конечно, очень полезны. Но взволнованные разведчики не поняли жирафа.
– Какие горшки?!
– Какие балконы?! – закричали Оля и Мока, изумлённо оглядываясь.
Никаких домов с антеннами поблизости не было. Зато были страшная заоблачная высота, свистящее неотвратимое падение и стремительно приближающаяся лысина рыбы Мики, плескавшейся в тёмной проруби.
Шмяк! Шмяк! Словно созревшие апельсины, мальчики, девочки и черепаха упали в большой мягкий сугроб перед носом торчащего из проруби усатого чудища. Бимба и опытный в падениях жираф Жора на некоторое время застряли, зависли в небе, зацепившись, наверное, за серебряный небесный гвоздик. Ударившись о лёд, Чича сразу задремала, захрапела. Черепаха любила спать, когда становится слишком опасно, – это было очень удобно: проснёшься, а опасности давно миновали.
– Вы кто? – словно усатая очкастая гора, изумлённая рыба нависла над копошащимися в сугробе разведчиками.
– Здравствуйте! – вежливо поздоровались с чудищем Маша и Оля, поднимаясь с колен, отряхиваясь от снега.
– Мы земляне!
– Мы путешествуем на летающей тарелке! – из-за спин девочек выглянули Кока и Мока.
– Никогда не видела в нашем океане землян, – ярко блеснув стёклами очков, рыба Мика плавно заколыхалась в проруби.
– Мы не рыбки!
– Мы не живём в море! – объясняли дети.
Острые кончики длинных рыбьих усов удивлённо загнулись кверху, усы стали похожи на две кривые синие шпаги.
– Земляне? Значит, это вы только что здесь кричали, гудели моторчиком и звенели гусеницами? Надо вас поскорее проглатывать!
Разведчики возмутились, обиделись, стали показывать некультурной рыбе кулачки и фиги.
– Мы не любим, когда нас проглатывают! – заявил Кока.
– Это нехорошая мода всех проглатывать, – сказала Оля.
– Сейчас с неба свалится Бимба, которая знает ужасного Глюму и Вареника, – она тебе покажет! – припугнул очкастое чудище Мока.
Маша, не любившая ни с кем ссориться, попыталась отвлечь рыбу от опасной темы космического проглатывания (ведь проглатывание – глупая, некрасивая компьютерная ошибка…).
– Почему у вас такие красивые синие усы? – неожиданно спросила Маша у рыбы.
Радуясь, что дети заметили её красоту, рыба Мика громко захлопала оттопыренными толстыми губами – шлёп! –  шлёп!
– Кончиками своих усов я пишу гениальные стихи. Синий рыбий жир стекает по усам на белую бумагу, и я пишу, словно чернилами, – Мика смущённо почесала изогнутым передним плавником круглую голову.
Земляне уважительно посмотрели на торчащую из проруби поэтическую рыбью физиономию, ведь поэты – народ чокнутый, беззащитный.
– Много вы стихов написали? – спросила Оля, которая сама была поэтесса.
– Очень много! Целых четыре строчки! – рыба вдохновенно шлепнула усами по воде – на детей полетели искрящиеся холодные брызги.
– Почему только четыре строчки написали? – улыбнулась Оля.
– У меня сразу получилось гениальное четверостишье! Лучше никто не напишет. Поэтому я больше ничего не пишу и другим не даю писать…
Дети забегали по изломанным краям проруби, начали просить Мику прочитать свои гениальные стихи. Рыба сразу согласилась, закатила квадратные глаза к небу и начала громко выкрикивать:
Бу-бу-бу-бу
Гу-гу-гу
Бу-бу
Гу-у-у!!!
Земляне внимательно прослушали рыбьи стихи, но ничего в них не поняли. Кока захихикал. Мока тоже начал что-то бубнить себе под нос, воображая себя поэтом. Спящая неподалёку от Моки черепаха вдруг захрапела, засвистела носом. Мока подпрыгнул от испуга, подумав, что Чича тоже сочиняет поэтические строчки.
– Ваши стихи непонятны, – покрутив пальчиком в воздухе, заявила Оля. – Что значит бу-бу? Что такое гу-гу?
– Если ваши стихи про войну, то непонятно, кто кого победил, – сказал Мока.
– А если ваши стихи про любовь, то неясно, была ли в конце свадьба, – проговорила Маша.
– Если вы не понимаете мои гениальные стихи, тогда я вас проглочу! Сразу поймёте! – припугнула землян рыба, грозно шлёпая толстыми губами.
Юные разведчики испуганно отскочили от ледяного края плещущей проруби, в которой вертелась рыба Мика, недовольная землянами.
– Так нечестно! – закричала Оля.
– Проглатывание – это вообще неправильное изобретение! – пристыдила Маша усатое чудище.
– Если не проглатывать, значит, не покушаешь! – возразила рыба, шлёпнув усами по холодным волнам.
В этот момент на голову спящей черепахи сверху упал дымящийся валенок! Бум! Крепко запахло немытым поросёнком и горящей инопланетной псиной.
– Что? Где? – Чича проснулась, увидела огонь и смело бросилась на тлеющий валенок, быстра втоптав его в рыхлый сугроб. Потушив пламя, отважный пожарник задремал снова, уткнувшись носом в снег.
Рыба Мика удивлённо смотрела на детей, на спящую черепаху не понимая, откуда прилетел горящий валенок. Тем временем незаметно для рыбы ей на голову плавно опустилась, тарахтя вращающимся пропеллером, Бимба, державшая рукой задние ноги жирафа. Похожие на два квадратных чемодана глаза рыбы не могли видеть, что твориться на её макушке. Толстая серая кожа усатого чудища была нечувствительная, как грубая слоновья пята. Поэтому для рыбы Мики осталось тайной неожиданное появление летающей тарелки и жирафа Жоры на просторной рыбьей макушке.
Увидев, что Бимба и жираф появились на рыбьей голове, мальчики рассмеялись. Но Оля, притворившись кипящим чайником, зашипела на ребят, стала делать таинственные знаки глазами и носом, требуя от мальчиков молчания. Оля сообразила, что рыба не видит Бимбу и жирафа. Оля не хотела, чтобы Мика узнала эту тайну и проглотила робота.
Бимба была трудолюбивым роботом-строителем. Летающей тарелке не понравилось, что просторная рыбья лысина является бесполезным пустырём, Бимба решила Микину макушку чем-нибудь украсить. Звеня гусеницами, весело разъезжая по широкой, как футбольное поле, голове, Бимба рассказала жирафу, что является хорошим специалистом по конструированию космических кучерявых чубчиков и вьющихся лошадиных грив, которые, в сущности, – секретные антенны…Но важно прогуливающийся по рыбьей макушке жираф не захотел мастерить чубчик.
– Давай эту бесполезную лысину украсим рожками! – предложил Жора, снова выпрыгнув из своих четырёх валенков.
Бимба остановилась, осветила Жору весёлым золотистым светом.
– Рожки – устаревшая, бесполезная конструкция, наследие отсталых грубых времен.
– Значит, на рыбьей макушке надо выстроить длинный хобот или хвост!
– Зачем хвост на голове? – не поняла Бимба.
– Тогда красивую большую фигу давай построим! – Жору охватил радостный восторг творчества.
– Зачем фига на лбу? – удивлялась Бимба. – Тебе, Жора, нельзя доверять конструирование океанских рыб: все моря от испуга сделаются заиками.
Бодро мигая разноцветными огоньками, Бимба завертелась на Микиной макушке, начиная невиданное строительство. Сначала робот острым стальным скребком очистил толстую морщинистую кожу на рыбьей голове от прилипших водорослей и скользких ракушек. В куче влажного мусора появились старые глубинные бомбы и ржавые рогатые мины. Обрадовавшись находке, Жора начал врать, что вместе с почтовыми марками собирает и противокорабельные мины. Прыгая вокруг робота, несерьёзный жираф просил Бимбу подарить ему опасное оружие, чтобы играться с минами и бомбами, когда станет скучно. Конечно, Бимба не разрешила Жоре приближаться к взрывчатке, надавала жирафу подзатыльников, сказала, что мины нехорошие игрушки.
Расчистив строительную площадку, Бимба достала из бокового кармана прочные бетонные столбики, перемычки и плиты. Скоро на рыбьей голове появились аккуратные белые домики и высокие телебашни с круглыми чашами антенн на острых шпилях, вокруг которых пархали лёгкие стайки голубей. Бимба обнесла постройки ровными кирпичными заборчиками, сделала прямые асфальтированные дорожки, посеяла, где надо, зелёную травку.
Жираф в строительстве не участвовал. Он важно расхаживал около работающей Бимбы, прикладывал свой игрушечный фотоаппаратик к хитрому глазу, изображая газетного корреспондента. Жора критиковал трудолюбивую летающую тарелку, говоря, что она все неправильно и криво строит…
– Критиковать легче, чем работать! – отвечала Бимба, понимая, что никто никогда не оценит её безнадёжного труда.
Бимба выстроила на голове у рыбы новую компьютерную библиотеку, в которой могла учить уроки любая, даже самая маленькая, океанская рыбёшка.
Дети, стоявшие у края полыньи, отлично видели, какое важное строительство затеяла Бимба на просторной рыбьей голове. Разведчики догадались, что Мика не видит, не чувствует, происходящего на её макушке. Стараясь сохранить тайну удивительного строительства, дети пытались увлечь чудище интересным разговором. Оля рассказывала и показывала, что она гибкая гимнастка и умеет закладывать ноги за голову. А Мока похвалился, что умеет шевелить ушами. Усатой рыбе очень понравились эти фокусы, чудище заявило, что тоже запишется в секцию гимнастики и научится там красиво шевелить ушами.
Поддерживая увлекательную беседу, Маша стала рассказывать инопланетной рыбе о несерьёзности и разгильдяйстве земных мальчиков, бьющих стёкла, ломающих почтовые ящики в подъездах…Мока обиделся на Машу, швырнул в девочку снежком, обозвал Машу «шпионом», выдающим секретные земные тайны усатым инопланетянам. В ответ на Машины обидные откровения Кока выдал рыбе все девчоночьи тайны, рассказав, что девочки играют с фантиками и куклами, красят реснички…зубной пастой, а губки красят…сапожным кремом! (конечно, Кока немного приврал для смеха, но рыба поверили, обещала тоже начать краситься чёрной сапожной ваксой!)
Минут десять разведчики отвлекали рыбу от происходящего на её голове необыкновенного строительства. Однако жираф нарушил маскировку.
Неосторожные Жорины копыта нечаянно опрокинули несколько вёдер с масляной краской. Краска разлилась, а жираф поскользнулся и кубарем скатился на усатый нос рыбы, крепко стукнув рогами по очкам чудища. Потанцевав немного на скользком Микином носу, Жора плюхнулся в холодную воду полыньи. Бултых!
Рыбе Мике неожиданное падение жирафа очень не понравилось. Тем более, что падающий Жора нечаянно выдрал рогами пышный клок волос из синих усов чудища.
– Ты откуда свалился? – рыба изумлённо смотрела на мокрого, выбирающегося из проруби на снег жирафа.
Перепуганный, покрывшийся сверкающими сосульками Жора не стал выдавать Бимбу.
– Я люблю гулять в одиночестве…Я гулял по вашей голове…А потом свалился в прорубь! – тоненько проблеял Жора.
Рыба Мика ужасно удивилась, вытаращила квадратные глаза, зашлёпала толстыми губами – мня-мня!
– Почему ты гулял у меня на голове? – не понимала Мика.
– Я сам не знаю, – звеня сосульками, разглаживая копытом галстук на длинной шее, отвечал жираф, стараясь ничего не сказать о Бимбе.
– Жираф фотографировал на вашей голове, – заступилась за Жору Оля.
– А кто гудел мотором и звенел гусеницами? – спросила рыба, строго посмотрев на стеклянный шлем Коки.
– Не я! – покрутил головой Кока.
Но грозная рыба не поверила разведчику.
– Ты какой-то подозрительный, – рыба шлёпнула усами по волнам. – У тебя стеклянная голова, оранжевый скафандр. Такие мальчики всегда лязгают гусеницами…
– Почему именно я виноват? – обиделся Кока, задирая ноги выше головы. – Мои ноги – совсем не гусеницы! Совершенно другая конструкция!
– Тебя надо проглатывать, чтобы ты не гудел мотором! – огромная рыба придвинулась к ледяному краю проруби, протянула к Коке длинные усы и передние плавники, стараясь схватить мальчика.
Испуганные полярники с визгом отпрыгнули от мокрых усов, от скользкого рыбьего носа. Девочки споткнулись о спящую черепаху. Кока и Мока крепко стукнулись лбами. Из глаз разведчиков посыпались жёлто-зелёные яркие искры.
Кока очень испугался. Он не хотел, чтобы его проглатывали за то, что он «звенел гусеницами», хотя у Коки вместо гусениц были обыкновенные ноги. Кока решил открыть тайну местонахождения Бимбы.
– Не я звенел гусеницами! Это Бимба, которая у тебя на голове прячется, гудела мотором! – закричал Кока и сел в сугроб.
– Предатель!
– Трус! – Оля и Маша бросились к Коке затыкать ему рот своими мягкими шапочками.
– Зачем выдаёшь летающую тарелку! – бросил сосульку в Коку жираф.
Огромная рыба никогда не слышала про летающих тарелок.
– Летающие тарелки ещё не проглатывала. Они, наверное, очень вкусные рыбки – мня! – мня! – Мика аппетитно зашлёпала слюнявыми губами.
Почувствовав, наконец, какую-то подозрительную возню на своей огромной голове, рыба ловко выхватила плавником из-под воды круглое зеркальце и принялась внимательно рассматривать свою усатую физиономию. Тем временем по голове, носу и усам чудища растекались, весело журчали разноцветные ручьи ярких красок из опрокинутых жирафом ведер с красителями. Один рыбий ус стал зелёным, другой – красным. Сквозь запотевшие очки, с помощью мокрого зеркальца Мика не сразу смогла себя рассмотреть. Отражение расплывалось в каплях влаги, словно потёкшая, раскисшая под дождём киноафиша.
– Что-то много разноцветных флагов вывесили…Наверное, сегодня праздник, – бормотала рыба, внимательно себя разглядывая в мутное зеркальце. – А может, я зацвела, словно цветок?
Жираф поправил копытом шляпу на рогатой голове и смело выкрикнул:
– Мы с летающей тарелкой вашу серую скучную лысину немного подкрасили!
От удивления квадратные глаза чудища вместе с треугольными очками опустились ниже рыбьих усов. Испуганная рыбья физиономия стала похожа на усатый автомобильный радиатор.
– Зачем меня раскрашивать?! Я не тощая бабочка и не восход солнца!
Бимба зазвенела железом, замахала руками на рыбьей макушке.
– Мы на вашей лысине построили новую электронную библиотеку! – сообщила Бимба радостную новость.
Наконец, Мика увидела в зеркальце белые домики и башни, сооруженные роботом.
– Зачем мне курятник на голове! – возмутилась рыба.
– Это не курятник! – закричали дети и жираф.
– Зачем голубятню построили? – рыбьи усы завязались в дрожащие нервные узелочки.
– Это библиотека, в которой смогут заниматься все, кто любит читать книжки, – объясняла Бимба.
– Как же я смогу ходить в библиотеку, построенную на моей голове?! – не понимала рыба.
– Вам никуда не надо ходить. Вы все равно мало читаете. Сюда будут приплывать маленькие бездомные рыбки. А вы послужите фундаментом для науки будущего, – успокаивала Бимба начинавшую злиться Мику.
– Не хочу фундаментов! Не хочу, чтобы летающие тарелки свили гнездо на моей лысине! – закричала рыба, прыгая в проруби, поднимая высокую волну. – Всех проглочу!
Желая защитить Бимбу, Маша смело подошла к оттопыренным, лежащим на ледяном краю проруби толстым губам чудища.
– Нехорошо постоянно всех пугать нечестным проглатыванием? – Маша толкнула нижнюю губу ногой.
– Я не пугаю, я, действительно, всех проглатываю, – буркнула в ответ рыба, поджимая нижнюю губу под верхнюю.
– А если бы вас проглотили, вам тоже было бы неприятно, – подбежав к Маше, Оля стала помогать перевоспитывать грубую рыбу.
– Я больше всех в океане! Меня никто не проглотит – хихикнув, похвалилась Мика.
– Проглатывание – нечестное изобретение! – крикнул Мока, швырнув в рыбу снежок.
– Я его не изобретала! – шлёпнула усами по бурлящей воде Мика. – Это ваши Летающие тарелки допустили проглатывание на планетах. Они виноваты, что надо проглатывать, чтобы покушать…
Потрясённые несовершенством хищных рыб и всего мира Маша и Оля не знали, что сказать чудищу и как его перевоспитывать. Тем временем Кока и Мока, встав на четвереньки, принялись запугивать чудище, чтобы самим меньше его бояться. Мальчики прыгали в сугробах, делали страшные рожицы, грозно раздували щёки, таращили глаза, изображая два перегоревших бьющихся током утюга. Разведчики хотели отогнать рыбу от берега, подальше от девочек.
– Неужели вы не понимаете, для чего прилетают летающие тарелки!? – Бимба запрыгала на рыбьей макушке. – Мы хотим всё улучшить, сделать так, чтобы никто никого не обижал, не проглатывал! Конечно, проглатывать сардельку или котлету – это глупо, некрасиво, это устаревший способ питания…Скоро наступит Светлое Будущее, когда в животах у людей зажгутся могучие термоядерные реакторы, как в звёздах! Еда совсем станет ненужной! Не нужны будут сами животы! Не надо будет строить туалеты и в них ходить!
Разведчики и рыба Мика были потрясены пророческими словами Бимбы. Но счастливое будущее каждый понимал по-своему.
– Хорошо, что в будущем не будет дежурств по туалетам! – обрадовался Кока.
– Волки не будут обижать маленьких козлят? – спросил Мока.
– Не будут! – уверенно проговорила Бимба.
– Тогда козлята смело смогут дразнить и бодать волков, – засмеялась, захлопала в ладоши Оля.
– Нет, все будут жить в мире, – поправила Олю Бимба.

АМ!

Пока черепаха храпела в мягком сугробе, а жираф, дети и Бимба мечтали о будущей счастливой жизни, коварная рыба думала о том, как поскорее проглотить Бимбу. До наступления «счастливых» времён, когда у всех в животах появятся ядерные батарейки, заменяющие некрасивое проглатывание еды.
Брызнув на ребят фонтаном холодной воды, отогнав детей, от края проруби, Мика крикнула Бимбе:
– Прыгайте, пожалуйста, в воду!
– Зачем? – поинтересовалась летающая тарелка, сосредоточенно крася широкой кисточкой лавочку около невысокого заборчика на рыбьей голове.
– Пока вы бегаете по моей голове, я не могу вас проглотить! – честно призналась рыба.
Возмущённые разведчики закричали, замахали руками, забегали по сугробам вокруг проруби.
– Никто никого не проглатывает! Светлое Будущее уже наступило! – трясла кулачками Маша.
– Бимба железная!
– Она невкусная! – кричали мальчики.
– Если вы проглотите Бимбу, мы не сможем вернуться на Землю! – объясняла Оля, поднимая руки и ноги к небу.
Не зная, как дотянуться до Бимбы, достраивавшей симпатичный городок на голове рыбы, Мика попробовала смыть краску со своей физиономии. Широкими, похожими на ласты передними плавниками рыба стала брызгать холодной водой на свои нос и усы. Но разноцветные краски растеклись по Микиной физиономии ещё хуже, смешались, словно на палитре художника-размазни. Теперь перепачканную рыбу не узнала бы даже её родная мама.
Крепко разозлившись, Мика  махала в воздухе плавниками, словно кулаками, а потом резко нырнула под воду. Высокая белая волна с шумом накрыла новый городок, выстроенный на рыбьей макушке, унесла его в зелёную океанскую бездну, а потом перебросила лёгкие домики на далёкую солнечную планетку (в космосе библиотеки не исчезают бесследно).
Бимбу смыло с Микиной головы и робот, подпрыгивая на волнах, начал весело носиться по широкой проруби.
– Убегай!
– На берег!
– Спасайся! – кричали, размахивали руками дети.
Смелая летающая тарелка не спешила прятаться. Несколько секунд тёмная вода в проруби страшно бурлила и пенилась, словно подо льдом варили вкусную уху. Но, в действительности, рыба пыталась хвостом, плавниками и мочалками отмыть свою Физиономию от краски. Когда с шумом и плеском усатое чудище снова вынырнуло на поверхность, разведчики не узнали Мику: её усы стали оранжевые, а голова –  жёлто-зелёная.
– Краска не отмывается! – взвизгнула рыба и шлёпнула плавником Бимбу по стеклянному колпаку кабины. Бимба на мгновение целиком погрузилась в тёмные волны.
– Вам красивее с оранжевыми усами! – закричала Оля.
– А зачем голова жёлтая?! – рыба старательно тёрла пожелтевшую макушку розовыми плавниками. – Придётся проглатить вашу Бимбу, чтобы она больше не мазалась краской.
В этот момент неожиданно проснулась лежащая в мягком сугробе черепаха Чича. Чича очень любила просыпаться, совершать какой-нибудь подвиг и засыпать снова. Оказалось, что черепаха из своих цветных снов иногда узнаёт о важных событиях и тайнах…
– Бимбу нельзя проглатывать! – заявила Чича, сонно глядя на красный Олин сапожок. – Вёдра с краской перевернул жираф. Значит, Жору надо проглатывать.
Жора обиделся на Чичу, швырнул в черепаху свой фотоаппаратик. Аппарат со звоном отскочил от медной каски ножарника – дзынь!
– Я не виноват! – замахал головой жираф. – Вёдра виноваты, что краска разлилась!
– Виноват! – доказывала Чича.
– Сама краска виновата, что разлилась! Не было бы краски – не было бы чумазой физиономии, – оправдывался жираф.
Земляне тоже начали защищать Жору от несправедливых обвинений.
– В грязи виновата сама грязь! – воскликнул Кока, которого часто не пускали в класс из-за грязных ногтей.
– Жираф опрокинул вёдра из-за своей неловкости. Поэтому рыба должна проглатывать «Неловкость», – сказала Оля.
Огромная рыба удивлённо смотрела на детей в сугробах, на прыгающую в волнах Бимбу, похожую на шарообразную моторную лодку. Рыба совершенно запуталась. Она не знала, как можно проглотить невидимую, неосязаемую, несъедобную «Неловкость».
– Проглочу! – крикнула потерявшая терпение рыба и широко  открыла свою огромную пасть.
Такой ужасной картины космонавты ещё не видели. Рядом с полярниками вдруг открылась усатая тёмная зубастая пещера. В разинутую пасть чудовища с воем и свистом врывался морозный воздух. Сильный ветер поднял вверх мятые бумажки, валявшиеся на снегу, чей-то рваный ботинок, Жорин игрушечный фотоаппаратик и стремительно втянул их в распахнутую пасть чудища. Дети с трудом устояли на ногах, сбившись в тесную визжащую кучу, схватившись за пушистый хвостик брыкающегося жирафа. Могучий сквозняк засосал в бездонный рыбий живот половину золотистого неба, несколько маленьких белых тучек и даже кроватку, на которой ночью спало солнышко Тибо. Мощная воздушная струя, наверное, стянула бы солнышко с неба, но звезда успела схватиться тонкими сверкающими ручками за тяжёлые гантели, лежавшие под кроваткой, – чудом не свалившись на головы разведчиков! В распахнутую рыбью пасть с шумом и грохотом хлынула солёная океанская вода. Стремительный поток подхватил Бимбу и понес её в чёрную зубастую бездну. Желая спастись, Бимба руками схватилась за липкие перекрашенные усы рыбы. Но это не помогло. Выдрав клочки волос из усов чудища, Бимба провалилась в мрачную пустоту Микиной утробы. «Ам?» – сказала рыба и с грохотом захлопнула ужасную пасть…
Оказалось, что внутри у рыбы была совершенная пустота, темнота. Мика не имела внутреннего мира, поэтому в рыбьем животе образовался настоящий космический вакуум, который является причиной холодных сквозняков.
Разведчики не ожидали, что останутся без Бимбы на далёкой неизведанной планете. Кое-кто приуныл, кто-то разозлился.
– Нахально проглотили нашу Бимбу! – Мока швырнул в Мику снежок, но чудище съело и снежок.
– Кыш! Кыш! Брысь отсюда! – замахал руками Кока, страшно вытаращил глаза, зашевелил ушами, изображая кипящий чайник. Но рыба не испугалась.
Жираф бросил в Мику медную Чичину каску. Однако оказалось, что к каске крепко привинчена вечно спящая черепаха. Жора нечаянно забросил Чичу Моке на голову.
Осмелевшая рыба начала быстро махать плавниками, брызгая на мальчиков и жирафа холодной водой. Скоро на сильном морозе промокшая одежда мальчиков покрылась белым сверкающим льдом, очень прочным и тяжёлым. Бегать и бросать снежки в рыбу стало невозможно. Покрытые толстым ледяным панцирем ноги, руки, головы ребят гремели, словно железные. Через минуту Кока и Мока превратились в неподвижные ледяные статуи. Заиндевевший Кока навеки застыл, изображая прекрасную букву «К». Замёрзший Мока замер в неудобной позе, напоминающей букву «П». А покрытый льдом жираф почему-то принял облик буквы «Ё»!
Это была трагедия. Бедные Маша и Оля остались без друзей, среди суровых инопланетных снегов, рядом с храпящей черепахой и смеющейся над девочками рыбой Микой, проглотившей Бимбу.
Все девочки, на всех планетах знают отличное средство борьбы с трудностями: горячие слезы. Маше и Оля раскраснелись, словно две морковки, и дружно заплакали, жалея замёрзших мальчиков, жирафа и самих себя. Из прекрасных глаз девочек полились пышные фонтаны горячих слез. Повалил белый тёплый пар. Высокие сугробы около застывших мальчиков начали таять. Побежали радостные весенние ручейки. Ледяные статуи замёрзших героев затрещали, зашевелились, заулыбались! Пригодилась Олина полезная привычка бегать и толкаться (всё полезное в космосе хранится вечно!) Оля разогналась и крепко столкнула лбами застрявших в ледяных панцирях мальчиков. Трах! В стороны полетели тяжёлые глыбы льда. Кока, Мока и жираф вырвались из оледенения!
Маша и Оля сразу перестали плакать и бросились обнимать спасённых ребят! Но герои от девочек убежали: обниматься было некогда. Надо было спасать попавшую в беду Бимбу.
– Отдавай нашу Бимбу! – строго потребовал Мока.
– Какую Бимбу? – удивлённо посмотрела на ребят рыба, забывшая, что проглотила робота. Мика была очень забывчивая. Она могла надеть шапку на голову, а потом целый час искала эту шапку, думая, что её украли, называя всех жуликами.
– Ты только что проглотила летающую тарелку! – сказал Кока.
– Ничего не знаю! – грубо отвечала рыба, рассматривая себя в зеркало, накрашивая помадой пухленькие губки под цвет алых мухоморов. – За день бывает столько народа напроглатываешь, что всех не запомнишь!
– Ты ведь талантливый поэт, – польстила рыбе Оля. – А поэты должны быть добрые!
Закончив краситься и расчёсывать усы, чудище презрительно посмотрело на разведчиков, словно те были маленькими несмышлёными козявками.
– Поэт должен быть добрым за письменным столом, когда пишет стихи. В остальное время он обязан хорошо кушать, чтобы быть толстеньким, – поучала ребят рыба.
В этот момент в необъятном животе чудища громко зазвенели железом, загудели мотором, а потом вдруг запели геройскую песню.
– Ой! – рыбьи усы загнулись в испуганные дрожащие спиральки. – У меня в кивоте радио заговорило!
– Ура!
– Наша Бимба живая! – радостно закричали, запрыгали дети.
Никогда у рыбы в животе летающие тарелки не пели песен, не гремели железом. Рыба разволновалась, утопила зеркальце в проруби.
– Что ты делаешь в моём животе? – спрашивала рассеянная рыба.
– Ты Бимбу сама проглотила, а теперь не помнишь! – хохотали, держась за животы, мальчики.
– Я здесь кино снимаю, – отвечала Бимба из гулкой утробы чудища.
Мечтавшая стать актрисой Мика радостно зашлёпала усами по воде.
– Наверное, в моём животе очень красиво? – рыба самовлюблённо закатила глазки к небу.
– У тебя в животе совершенно пусто и темно, словно в огромном заброшенном спортзале…
– Не может быть! – изумилась рыба. – У меня внутри, наверное, всё умом заполнено! Ты, Бимба, хорошо посмотри.
– Я не могу осветить прожекторами всю темноту твоего внутреннего пространства. Но я хорошо посмотрела и нашла здесь ржавую велосипедную раму, сплющенное цинковое ведро без ручки, видела писклявых летучих мышей...
Дети и жираф, стоящие не снегу перед рыбьим усатым носом, рассмеялись.
– Воображает из себя поэта, а сама совершенно пустая!
– У неё мыши в животе летают! – скривилась Оля.
Удивлённая неприятным открытием рыба начала тереть широкими плавниками голову, думая, что делать. Однако правильно соображать Мика не умела.
– Если я выпущу вашу Бимбу на свободу, все ранее проглоченные рыбешки тоже потребуют свободы, – вслух размышляла Мика, кося вытаращенными глазами на землян. – Поэтому Бимбу лучше никуда не отпускать! А если она будет вести себя плохо, припугнуть её, что проглочу!
Разведчиков очень развеселили нелогичные слова чудища.
– Глупые двоечники так размышляют! – сказала Оля.
– Как ты ещё раз проглотишь Бимбу, если она давно проглочена, – заметил Мока.
Но спорить с Микой было невозможно. Она всегда всё запутывала, делая непонятным всё простое и понятное. Например, Мика могла неожиданно назвать свой хвост «головой». А потом сама себе доказывала, что голова – обыкновенный очкастый хвост…Такие неправильные рассуждения получались, наверное, оттого, что рыба была очень длинная и её хвост располагался в десяти километрах от носа чудища, ведя самостоятельный образ жизни. Очень часто, встречая свой хвост в океане, Мика не узнавала собственный хвост и с ним не здоровалась. После этого хвост обижался, надевал новый костюмчик, лакированные ботинки, начинал выступать по телевизору, ругая Микины стихи.

НОВОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО.

Конечно, Бимба видела недостатки Микиного грубого характера, смешные странности запутанного рыбьего мышления. Оказавшись в пустынном рыбьем животе, Бимба решила улучшить чудище. Летающая тарелка включила свои двенадцать прожекторов и, напевая весёлую песенку, начала что-то строить.
– Ты, Мика, рот не открывай, пока я работаю. А то опять сквозняк начнётся, – сказала Бимба.
В гулком рыбьем животе громко загудели, залязгали могучие стальные механизмы, послышался пронзительный вой и звон циркулярных пил, раздались автомобильные гудки, тяжело забухали огромные молоты, словно они забивали бетонные сваи. Из-под оранжевых рыбьих усов вдруг вылетело белое облако цементной пыли, накрывшее разведчиков. Дети начали чихать, а Чича проснулась и потребовала у Мики не курить, чтобы не случилось пожара.
– Я некурящая рыба, – заявила Мика. – Под водой не покуришь – сигареты раскисают.
В бездонной утробе чудища снова что-то загремело, забулькало. Мика испугалась, подняла оранжевые усы к небу, как пленные поднимают вверх руки.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Маша, открывая сумочку в поисках градусника.
– У меня в животе что-то булькает и хрюкает, словно я съела бочку мороженого и бочку селедки с кислым молодом. А потом запила всё это цистерной подсолнечного масла, перемешанного с вишнёвым вареньем, – пожаловалась рыба Маше.
– Это грипп! – сказала Оля.
– В другой раз не проглатывай летающие тарелки! – посоветовал Кока, бросая в Мику снежок.
– Бимба в твоём глупом животе, наверное, строит новую библиотеку, – обрадовался Мока.
– Не надо меня переделывать! – рыба выпучила глаза.
– Почему? – испуганно попятился Мока.
– Потому что самовоспитание лучше перевоспитания!
– Ты первая напала на Бимбу! – крикнул Кока, пытаясь объяснить рыбе её неправоту.
Но опять доказать что-то разумное чудищу не удалось. Шлёпая усами по волнам в проруби, рыба стала нахально врать, что Бимба в прошлом году украла какую-то книжку у Мики. А ещё раньше бросила тапок в Микину тарелку с супом (чего, конечно, никогда не было). Теперь всем стало ясно, что рыбий лживый характер надо срочно переделывать.
Разведчики хотели увидеть, что строит летающая тарелка в тёмном рыбьем животе. Рыбе тоже хотелось узнать, почему в её животе так страшно бурчит и булькает. Взяв с чудища  «честное слово» никого больше не проглатывать, Оля и Маша попросили рыбу открыть пасть пошире, как будто она приплыла не приём к зубному врачу. Мика дала «честное пионерское слово», обещала не кусаться и широко открыла свою ужасную пасть.
Казалось, в огромной усатой горе раскрылись широкие створки грозной ракетной шахты. Внутри у рыбы горел яркий свет, но мощности Бимбиных огней не хватало на освещение всего пространства мрачной утробы чудища. Дети заметили, что исчезли острые Микины зубы. Их заменили лёгкие щетинистые вуальки, через которые можно было процеживать океанскую воду при дыхании. Эти белые вуальки, похожие на аккуратные занавесочки, и яркий свет делали раскрытую рыбью пасть точной копией яркоосвещённой театральной сцены.
Бимба успела построить в просторном рыбьем животе небольшой каменный вокзальчик с осветительными вышками и светофорами, вспыхивающими красными огнями; проложила сверкающий железнодорожный путь, убегающий вдаль, за невидимый во мраке подводный горизонт рыбьего хвоста. По узкой асфальтированной платформе вокзала на маленьких велосипедах катались смешные инопланетяне, похожие на беленьких мышат. Над ними весело пархали разноцветные бабочки, напоминавшие земных ласточек. Высокого прозрачного неба в рыбьем животе ещё не было. Вместо неба над строительной площадкой висела массивная бетонная плита, защищавшая играющих мышат и вокзальчик от дождя, а, возможно, от метеоритов (хотя какие могут быть метеориты в рыбьем животе?).
Рыба Мика терпеливо держала свою пасть открытой, пока разведчики изумлённо разглядывали новые постройки.
– Ну-о что-о там-о видно-о? – нетерпеливо спрашивала рыба, кося глаза вниз, на детей.
– Как красиво! – взмахнула руками Оля.
– Рельсы построили!
– Ласточки летают!
Рыба Мика очень испугалась, загнула усы в дрожащие колечки, очки слетели с рыбьего носа и плюхнулись в воду.
– Зачем рельсы в животе? Почему ласточки летают? Или в животе наступила весна?! Никогда не буду проглатывать летающие тарелки! – кричала рыба, шлёпая усами по воде.
Закончив строительство железной дороги, Бимба включила пропеллер над кабиной, вылетела из раскрытой пасти и плавно приземлилась на снег, рядом с дремавшей черепахой. Рыба заныла, что не может долго держать рот открытым из-за того, что «немеют челюсти и усы». Мока предложил распереть пасть толстым бревном. Но Мика обиделась, сказала, что Мока сам бревно и с грохотом захлопнула пасть, закрыв чудесный вид на новый пригородный вокзальчик.
Дети и жираф бросились к Бимбе, стали спрашивать у робота, что он построил.
Бимба принялась весело кататься по краю полыньи, перед носом взволнованной рыбы. Мигая огоньками, размахивая железными руками.
– Я трудолюбивая летающая тарелка. Заметив много пустого пространства в Микином животе, я решила заполнить это пространство чем-то хорошим. Я подарю Мике большую талантливую душу…
– Как это – душу? – не понял Кока. – Никакой души в организме нет! Меня недавно врачи насквозь просветили рентгеном, но ничего не нашли!
– Душа – это маленькая летающая крылатая сарделька! – предположил проголодавшийся жираф.
– Ошибаешься! – сказала Бимба, посмотрев на Жору. – Когда проживешь в космосе хотя бы десять миллиардов лет, ты поймёшь, что душа – это Полёт, но не птица; душа – это Свет, но не лампочка. Душа – это мысль, движение неосязаемой информации…
Внимательно слушавший объяснения Жора громко чихнул: жираф всегда чихал, когда пытался понять что-то сложное. Кока хихикнул: он всегда хихикал на уроках, когда задавали решать трудные задачки.
–.А зачем душа? – спросила Маша, изумлённо хлопая длинными ресничками.
– Чтобы быть душевным, – отвечала Бимба, сверкая прожекторами.
– Как это? – вытаращила квадратные глаза рыба.
– Чтобы никого не обижать, переживать чужие неприятности как свои, – объяснила Бимба.
– Значит, чужой хвост прищемят дверью, а мне надо мяукать, словно мне больно! – рыба отрицательно завертела головой, не соглашаясь становиться душевной рыбой.
Разведчики призадумались, приставив пальцы ко лбу, наморщили носы, захлопали ушами (так легче думается!).
– А зачем ласточки в животе? Ведь потом обязательно прилетят гуси и индюки? – тревожилась рыба, не понимая конечной цели Душевного Проекта (хотя о далёкой заветной Цели не знает никто, даже, наверное, сама Бимба).
– Зачем железная дорога? – спрашивал жираф, решивший, когда подрастет, стать железнодорожником.
– Душевная установка будет маневрировать по рельсам, – проговорила Бимба, разворачивая на снегу бумажный чертёж проекта.
Летающая тарелка достала из волшебного кармана у себя на боку тяжёлую стальную четырёхколёсную платформу и бережно поставила её на лёд перед усатым носом удивлённой рыбы. Вся льдина и небо вздрогнули от передвижения невиданной космической тяжести. На железнодорожную платформу Бимба установила большой медный трансформатор, похожий на округлую, заострённую снизу, медную репку. Но ещё больше душевный трансформатор напоминал золотистое металлическое сердце, аккуратно смотанное из блестящей медной проволоки. Рядом с душевной репкой, на широкой платформе Бимба установила компьютерный пульт управления и подключила его к стальному сердечнику трансформатора.
– Как будет работать этот медный овощ на колёсиках? – мальчики, любившие непонятную технику, бросились к железной платформе.
– Когда прибор включится, в его медной обмотке побегут электрические токи необыкновенной душевной Чистоты, Ясности и Высоты. Рыба получит новые таланты и мечты, – объяснила Бимба, отгоняя ребят от душевной платформы.
В этот момент проснувшаяся черепаха залезла на платформу с другой стороны, начала ощупывать медное сердце лапками, стала обнюхивать сверкающую обмотку, пахнущую свежим машинным маслом. Чича боялась, как бы не случился пожар. Неопытная в душевных делах Чича нечаянно нажала красную кнопку на плоском пульте управления трансформатором.
Трах! Бах! бедная душевная репка запрыгала на платформе, словно лягушка. Из стального сердечника прибора с треском вырвалась кривая зелёная молния и сильно ударила черепаху по носу! Чича высоко подпрыгнула, словно кот, лизнувший горячее молоко, свалилась с платформы в снег, а потом начала бегать вокруг Бимбы и кричать, что начинает новую жизнь! Чича объявила, что, оставаясь пожарником, она теперь будет великим учёным-химиком!
– Я открою тайну Мокроты Воды! – вдохновенно барабанила лапками по костяному животу сама себя Чича.
– Нет никакой тайны в том, что вода мокрая! – засмеялась Бимба. – Специальные летающие тарелки, создававшие жидкости, дали воде мокроту. А лёд сделали плавучим, чтобы он зимой не придавливал рыбок ко дну водоёмов…Всё делалось в соответствии с Космическим замыслом…
– А Космический Замысел откуда взялся? – поинтересовалась Оля.
– Это Тайна, которую не знаем даже мы, летающие тарелки, – сверкнула глазами Бимба.
Из прыгающей не платформе сердечной установки с грохотом ударила новая бело-зелёная изогнутая молния, попавшая в маленькие рожки жирафа. Мысли и поведение Жоры сразу изменились. Жираф вдруг осознал, что недостаточно быть длинным и ходить по сугробам с важным видом, чтобы тебя все уважали. Жираф захотел делать Настоящее, Полезное дело. Он почувствовал в себе талант музыканта, стал громко петь, вдохновенно размахивая головой и передними копытами. Жора потребовал у Бимбы большой сверкающий чёрный рояль, чтобы прямо на снегу сыграть для всех прекрасную мелодию.
Летающие тарелки всегда помогают Мечтателям. Ведь чудесную мечту приносят волшебные летающие тарелки-невидимки. Бимба достала из железного кармана огромный рояль и поставила его в сугробы перед Жорой. Никогда не учившийся музыке жираф стал с необычайной лёгкостью выбивать копытами на клавишах рояля очаровательную мелодию. Жора играл, как гений, забавно тряся рогатой головой и маленьким хвостиком. Слушая таинственную музыку, все расчувствовались, расплакались от неизъяснимого восторга и непонятной космической грусти. Даже солнышко на небе рассопливилось, принялось сморкаться, словно скушало за обедом полную ложку крепкой столовой горчицы…
Увидев, как хорошо работает медная душевная репка, молниями раскидывающая музыкальные и химические таланты, Рыба Мика радостно запрыгала в проруби, завертела усами в воздухе, будто пропеллерами.
– Скорее подключай меня, Бимба, к душевной платформе! – потребовала рыба. – Мне надоело быть пустой и легкомысленной! Хочу поскорее получить талант химика! Хочу что-нибудь нахимичить!
– Подожди, Мика, – Бимба дёрнула рыбу за усы, чтобы успокоить чудище. – Твоя новая душа ещё не достроена. К медной электрической репке надо приделать крылышки, нужно накрыть репку крышей, а сверху поставить флажок!
Рыбьи усы выгнулись в изумлённые вопросительные знаки – ??
– Зачем крылышки?
– Для чего крыша? – удивлённо спрашивали дети. Жираф перестал играть на рояле, Чича прекратила размышлять над загадкой мокроты, солнышко закончило чихать в небе.
– Душа талантливой рыбы должна быть способна к заоблачному полёту вдохновения. Для этого душе нужны крылышки, – объясняла Бимба, размахивая руками. – Флажок, реющий над медным сердцем, – это гордый символ геройства и достоинства любой мыслящей души…
– Но в животе у рыбы нет ветра! – к Бимбе подпрыгнул Мока, немножко разбиравшийся в строительстве. – Как флажок будет реять?
– Флажок смелости и достоинства сделаем из твёрдой листовой стали, – бодро отвечала Бимба. – Он будет красиво торчать на крыше даже в безветренную погоду…
– А крыша зачем? – спрашивали, хихикая, девочки.
– А вдруг дождь пойдёт! – проговорила Бимба.
– У меня в животе дождей не бывает, – возразила рыба.
– Заработает душевная репка, включится воображение – появится внутренний мир. А в нём обязательно будут дожди, – начала объяснять Бимба, но потом, обидевшись, что дети смеются над её трудами, пробормотала. – Если будете мне мешать, – ничего не буду строить…Многое нельзя объяснить…Ведь ваши земные учёные не могут объяснить, как видят глаза…
Когда летающие тарелки что-нибудь мастерят, им не надо мешать. Разведчики перестали смеяться, сделали серьёзные физиономии.
– А мы ничего, – проговорил Кока, давясь от смеха.
– Если крыша нужна по чертежу, тогда конечно,.. – сказала рыба. – Крыша не даст репке раскиснуть от сырости…А то все мои документы раскисли в океане…
Постепенно разведчики начинали понимать, зачем медному сердцу нужны флажок и крыша. Но оставалось неясным, почему Бимба проложила в рыбьем животе рельсы до самого хвоста.
– Вагонетка с душевной репкой будет постоянно кататься по рельсам, увертываясь от разных жизненных неприятностей – от падения метеоритов, например, или от рухнувших с неба самолётов. Ведь настоящая безопасность – в быстром маневрировании. Здесь использован кошачий способ убегания и запрыгивания на дерево… – объяснила Бимба, радостно сверкая стеклянными глазами.
– Чугунная платформа на дерево будет запрыгивать, как кот? – удивился Мока.
– Нет, электронная система работает без котов и деревьев! Если, например, в рыбьем животе что-то бабахнет, тогда медная душа от страха уйдёт в пятки, то есть на колесиках откатиться к рыбьему хвосту!
Простота и удобство Бимбиного изобретения очень понравились землянам. И всё же Мока спросил:
– А можно без рельсов всё сделать?
– Конечно, можно! – отвечала Бимба. – В космосе много разных организмов. Но я решила использовать сейчас рельсовую конструкцию, из Проекта металлической галактики Ри 5. Там у них все люди и животные сделаны из металлов. Там всё движется по рельсам – солнце в небе, тучки, птицы; рыбы в океанах – каждый катится по собственному рельсовому пути на сверкающих колёсиках. Если идёт дождь, каждая капелька летит на землю по собственным тонким серебряным рельсам. А если какой-нибудь мальчик получает в классе двойку, – эта огромная чугунная красная двойка на колесиках с грохотом мчится из школы к мальчику домой, прямо в спальню к его родителям!…
Земляне удивились многообразию жизненных форм на других планетах. Крякнув от изумления, Кока и Мока втайне порадовались, что на земле двойки ставят в обыкновенные дневники, откуда эти двойки можно легко выдрать и незаметно закинуть вместе с дневником в ближайшее болото.
Бимба быстро прикрутила к потрескивающей душевной репке сверкающие гордые крылышки, накрыла прибор двускатной железной крышей, приколотила к постройке маленький стальной флажок.
Пока Бимба напряжённо работала, жираф с важностью играл на рояле, стоящем в сугробе. Черепаха Чича, не спеша, ползала вокруг душевной платформы, размышляя о мокроте воды. Рыба Мика нетерпеливо вертелась в проруби, желая поскорее подключиться к медной Душевной репке. А Оля стала убеждать Мику не подключаться к трансформатору, потому что он похож на обыкновенный курятник, только с крылышками…
Мальчики заспорили с Олей, закричали:
– Девчонки ничего не понимают в технике!
– Девчонкам главное – красота! – возмущался Кока. – Но унитаз или, например, желудок – не очень красивые ребята! Зато они отлично работают! Их все уважают!
Оля и Маша набросились на Коку.
– Сам не разбираешься в технике!
– К унитазам крылышки не приделывают!
Возражая девочкам, Кока воскликнул, что в будущем обязательно во всех квартирах появятся прекрасные крылатые унитазы. Однако Кока не смог объяснить, как будет работать крылатая сантехника. Кока опять всех запутал, насмешил, рассказав, что скоро унитазы будут летать над городами, как голуби!
Послушав, как юные земляне спорят о красоте и полезности техники, Бимба предположила, что Передовые Космические Миры пока ещё не готовы дружить с чудаками-землянами, потому что бояться стать заиками от смеха.
– Не хотят – не надо! – с гордым видом заявила Оля, став в позу хрустальной цветочной вазы.

ПОДКЛЮЧЕНИЕ.

Строго подняв железный сверкающий палец к небу, Бимба попросила разведчиков не шуметь, не прыгать, не бросаться снежками.
– Сейчас подключим рыбу к новым Высоким Мыслям, – волнуясь, проговорила Бимба, набирая на экране платформенного компьютера непонятные коды и шифры. – Мика не будет думать только о еде…
Жираф заиграл на рояле бодрый победный марш. Счастливая, словно именинница, рыба перестала подпрыгивать в проруби, замерла, будто её фотографировали на обложку журнала.
– А может рыба получить сразу много талантов? – вдруг спросила Оля. – Например, талант богатого банкира и талант гениального танцора?
– Не может. Это противоположные компьютерные программы. Это как «Деревянное железо». Заяц не должен быть львом.
– А вдруг мы сделаем рыбу бандитом? – всплеснула руками Маша.
– Не сделаем! – успокоила ребят Бимба. – Чёрную бандитскую компьютерную программу разносят по космосу невидимые гранитные метеоры. Они стреляют в сердца людей кривыми чёрными молниями несчастий. От них одна защита: добрые мысли и дела…
На экране душевного компьютера загорелся таинственный яркий иероглиф, похожий на букву «Л». Медное сердце на платформе вздрогнуло, задрожало, подпрыгнуло вверх, словно мина-попрыгунчик. Душевная репка вспыхнула зеленоватым мерцающим сиянием. Из стального сердечника трансформатора в растопыренные рыбьи усы ударили две стремительные тонкие молнии. Трах-трах! Бимба подняла искрящуюся платформу и осторожно внесла её в раскрытую пасть Мики, поставив платформу не рельсы.
И сразу тёмный внутренний мир рыбы озарился ярким радостным светом. В просторном Микином животе вспыхнуло золотистое душевное солнце, засверкало голубое душевное небо, появились синие горы и синее бесконечное море. В тёплом воздухе нового цветного рыбьего мира летали птички, пархали чудесные бабочки. В ласковых пенящихся волнах плавно колыхались белые кораблики.
Прямой рельсовый путь, проложенный в рыбьем животе, тянулся по голубому душевному небу, рядом с горячим душевным Микиным солнцем. Стальная платформа с медным сердцем быстро катилась по рельсам, высоко над морем и была похожа на стремительный реактивный самолетик, летящий в стратосфере.
Дети удивлённо смотрели на Бимбу, на рыбу Мику, проглотившую железную платформу, будто маленькую таблетку.
– Всё отлично! – весело проговорила Бимба, похожая на заботливого зубного врача. – Душевная таблетка включилась, заработала! Ты, Мика получила яркий внутренний мир! Теперь у тебя будут только Высокие стремления.
Рыба с грохотом захлопнула пасть, восторженно закатила глаза, геройски распушила усы.
– О! Ого! О-о-о! – воскликнула Мика вдохновенно. – Теперь я знаю высокие стремления! Мне хочется съесть миску горячего  супа на верхушке высокой горы!
От удивления и неожиданности происходящего жираф перестал играть на рояле и полез прятаться под плоское днище летающей тарелки. Но там уже лежала и спала с присвистом черепаха Чича.
Любознательный Мока взволнованно забегал по краю проруби, стал спрашивать у Бимбы:
– Непонятно, как работает электронная душевная таблетка! Почему во рту у рыбы включился большой телевизионный экран?
Но Бимба не успела ответить на сложные Мокины вопросы. Подключившаяся к тайным космическим знаниям рыба вдруг выхватила из-под воды огромный стальной меч, завертела им над головой, будто пропеллером, закричала громовым командирским голосом:
– Я поняла новое рыбье счастье! За мной идут закованные в сталь воины! Я главный военный Генерал! Я мчусь на сомкнутых щитах бронированных легионов, захватывая новые океаны и миры!
Полярников очень напугали неожиданные Микины выкрики, грозный свист меча, воинственное шевеление командирских усов. Кока, отступая, перепрыгнул через Машу. Оля побежала прятаться под рояль, но споткнулась о рожки лежащего в снегу жирафа. Мока хотел залезть под днище робота, где спала черепаха. Но Чича начала брыкаться и плеваться, прогоняя мальчика.
– Не шали, Мика, – проговорила Бимба, забирая острый меч у рыбы. – Твоя новая душа пролетела тёмную древнюю зону драчливости и войны…Это как детская корь…Генетическая инерция, от которой невозможно сразу избавиться…Миллионы лет люди сражались с дикими зверями, воевали между собой…Нужно очень много времени, чтобы избавиться от насилия…
Минуты три понадобилось рыбе, чтобы переболеть детской болезнью драчливости. Мика стала душевнее, добрее, её глаза смотрели на детей с нежностью, как две ласковые мармеладные конфетки. Рыба впервые заулыбалась, сказала, что ей теперь всё кажется очень красивым, заявила, что у неё появился учительский талант…
Тем временем проснувшаяся черепаха стала бегать между разведчиками, крича о приближающемся пожаре. Чича подскочила к жирафу, снова собиравшемуся играть на рояле, и начала выяснять, не загорелся ли Жора. Жора удивлённо отвечал, что он пока не задымился. Кока обошёл два раза вокруг Маши, внимательно осмотрев беленькую шубку девочки. Маша тоже не дымилась, не горела. Мока со всех сторон осмотрел самоуверенную Олю. Никакого пожара Мока не увидел (хотя, если сказать по секрету, когда мальчики смотрели на своих симпатичных девочек, в сердцах ребят загорелись какие-то непонятные сладкие искорки…Но ведь это не пожар!). Всё оказалось гораздо серьёзнее. Из-за Чичиных постоянных разговоров о пожаре, а, может быть, от перегрева медной Микиной репки усатая рыба вдруг загорелась. Внутри у рыбы вспыхнул жаркий огонь, рыба раскалилась, словно кипятильник, стала похожа на красное усатое солнце, торчащее из проруби. Из перекошенного рыбьего рта вылетали языки яркого пламени, вырывались огромные клубы голубого дыма.
– Рыба заболела! У неё температура! – испугалась Маша, доставая из походной аптечки градусник.
– Ура! Пожар! Я.говорила, что будет пожар! – кричала, радовалась Чича, геройски сверкая медной каской.
Чича подскочила к мальчикам и жирафу, надавала им подзатыльников, объявила, что во время пожара все подчиняются Чиче, Главной пожарной черепахе!
– Мы будем тушить рыбу, будем мужественно бороться с огнём! – резво размахивала плавниками черепаха. – Наша главная задача – не сдаваться, не отступать! Смерть не страшна, когда сражаешься за своё любимое дело.
Но сражаться с таинственным пожаром в животе огромной инопланетной рыбы согласился только Мока. Наверное потому, что Мокин папа тоже был смелый военный и никогда ничего не боялся.
– Есть не сдаваться, не отступать! – как бесстрашный солдат ответил Мока и бросился вместе с Машей к Бимбе за вёдрами. Оля тоже подбежала к Бимбе и стала спрашивать:
– Почему рыба загорелась!
– У рыбы душевный пожар. Её старые привычки столкнулись с новыми мыслями, – отвечала Бимба, поливая раскалённую Микину голову из мощной водяной пушки.
– А если рыба сгорит? – поинтересовался Жора.
– Любой человек, любая космическая рыба – это золотистая неуничтожимая Мысль, Информация…А информация не горит и не тонет… – сказала летающая тарелка.
Удивлённая, грустно торчавшая из проруби горящая рыбья голова продолжала раскаляться. Вода в проруби закипела, забурлила. Лед по краям полыньи потемнел, принялся таять. Из горячих волн стали высовываться недовольные рыбьи физиономии. Невиданные морские обитатели ругали Мику за то, что та вздумала закипятить океан, превратив его в солёную уху. Мика завертелась в проруби, оправдываясь, что переживает трудный душевный кризис. В воздухе повисло белое грибовидное облако удушливого тумана, над головами разведчиков парили хлопья серого пепла. Солнце чихнуло несколько раз, а потом надело на свою сверкающую голову страшный пучеглазый резиновый противогаз с длинным шевелящимся хоботом. Увидев солнце в противогазе, рыбки, ругавшие Мику, очень испугались. Они нырнули в глубину, а потом долго не решались выглядывать из волн, боясь снова увидеть в небе вместо солнца ужасную маску противогаза.
Задымлённое небо потемнело. Стало теплее. Казалось, на льдину пришла весна. Под ногами бегающих полярников захлюпали горячие лужи. В воздухе появились курлыкающие перелётные птички, похожие на остроносых крылатых верблюдиков.
Чича очень хорошо руководила тушением пожара. Размахивая дырявым корытом, черепаха кричала на всех, что они плохо заливают водой физиономию горящей рыбы. Чича требовала срочно приставлять лестницу к рыбьей голове, приказывала девочкам смело залезать на Микину лысину и щедро посыпать лысину песком.
– А сама почему огонь не тушишь? – спрашивал у Чичи Кока. Черепаха строго отвечала мальчику, что она, Чича, – Главный Начальник пожара, не имеющий права рисковать собой. Все (кроме Бимбы) сразу объявили себя пожарниками и начали друг другом командовать. Кока стал командовать Машей. Мока принялся командовать Олей, но Оля не слушалась, пробовала руководить Мокой, называя его «ледяным пеньком». Никто никого не слушался, все кричали, командовали, горящий внутренний мир рыбы поливала холодной водой только Бимба.
Но загадочное разогревание Микиного организма не было обыкновенной простудой, как думала Маша. Иначе рыбу можно было бы легко вылечить, попарив её хвост в тазу с горячей водой. С Микиной новой душой происходило что-то серьёзное и таинственное.
Мика вдруг громко чихнула. Всё рыбье тело ярко вспыхнуло, превратилось в ослепительно белый световой луч. Грянул страшный гром. Стремительный огненный импульс вырвался из дымящейся проруби и умчался в небо. Серебристая молния, в которую превратилась Мика, быстро пролетела в космосе, среди звёзд огромное расстояние и ударила в маленькую сиреневую планетку, в покрытую снегом крышу небольшой бревенчатой школы в заброшенном таёжном посёлке. Услышав гром и треск, учителя и дети выбежали из классов смотреть, что случилось. Они увидели дымящуюся дырку в потолке и маленькую синеволосую космическую девочку в необыкновенных треугольных очках, стоявшую в замусоренном коридоре школы.
Окружив синеволосую гостью, ученики и учителя стали расспрашивать незнакомку, откуда она прилетела. Но девочка-молния не помнила, что раньше она была рыбой Микой и жила на другой планете. Вежливо улыбаясь, синеволосая космическая девочка сказала, что её звать Мика, взяла веник и совок, стала аккуратно подметать полы в коридоре школы.
Директор поставил девочку-молнию работать на вешалке. Мика некоторое время выдавала всем пальто, шубы и шапки-ушанки. Но скоро выяснялось, что синеволосая Мика хорошо разбирается в химии, математике и физике, узнав это, некоторые учителя стали посылать умную Мику вместо себя на уроки. Пока Мика работала в классах, учителя немного отдыхали в учительской, пили с директором чай, разговаривали о жизни.
Синеволосая космическая девочка отлично проводила все уроки, ставила школьникам пятёрки. Но иногда девочка-молния задумчиво останавливалась около большого классного аквариума с рыбками и говорила ученикам: «Мы все произошли от рыбок…».
Никто не догадывался, что маленькая синеволосая девочка в смешных треугольных очках – это прежняя преобразившаяся рыба Мика, которую на планете Рете встретили земляне, путешествовавшие на летающей тарелке…