Могила неизвестного солдата

Когда он шел босиком по раскаленному каменистому пляжу, ему в голову приходили разные мысли. Их было много: о брошенной жене и детях, о материнских глазах, о всепрощении, о Боге и Дьяволе…Он понимал, что теперь в его жизни имеют значение лишь два человека. Один – он сам, серьезный мужчина в расцвете сил, преуспевающий композитор. И она. Та, что одним своим появлением умудрилась испортить всю его жизнь. Испортить, но при этом наполнить смыслом, верой, любовью и ненавистью.

Он вспомнил, как она впервые пришла в студию, в своем несуразном пальто на два размера больше, промокшая под дождем. До этого ей пришлось прождать его три часа на улице. Но эта девушка была не из тех, кто легко сдается. Он предложил ей чашку кофе и полотенце. Она отказалась и сказала, что пришла показать свою песню. Точнее, текст. Он пробежал глазами по промокшему тетрадному листочку. Тогда ее  творчество еще не вызывало у него никаких эмоций. Почти никаких. Композитор пообещал перезвонить ей вечером. Записал телефон и отправил девушку домой. Листок с неразборчивым, впрочем, как у любого творческого человека, почерком он положил на тумбочку, где тот и провалялся около месяца.

Прошел всего год, и этот листочек стал для него бесценным подарком судьбы. Сейчас перед его глазами ярко и четко всплывали строчки  с размытыми буквами и растекшимися синими чернилами, еще более изуродовавшими и без того не очень красивый почерк.
Расскажи мне про алое небо,
Расскажи про кровавый восход,
Как поднялся из серого пепла
На войну за любовь весь народ
Дорога резко повернула, уводя его вверх по тропинке. Странно, но теперь все эти строчки легко ложились на какую-то ненавязчивую и не слишком сложную мелодию. Он даже начал слегка напевать.
Как рука с мечом мерились силой,
И как жизнь за щитом не спасла,
И как травка мне стала могилой,
И к душе приросли два крыла.
Тропинка повернула к лесу, и здесь, где не было ни единого человека, композитор запел в полный голос. У него был хорошо поставленный бас. Он шел и с каждым шагом чувствовал, как все его тело наполняется силой, уверенностью в завтрашнем дне. Сегодня он не зря оказался именно здесь. 
Ангел снова мой
Взглянет мне в глаза,
Наготове меч
Я не стану ждать
Ведь на небесах
Началась война,
И я вновь  веду свои войска
Умирать….

Ее звонок раздался как гром среди ясного неба. Композитор не сразу понял, о чем речь. Он объяснил, что у него была срочная работа, что он не может просто  так тратить свое время, которое, между прочим, стоит денег, и не малых. Но девушка не унималась. В конце концов они договорились встретиться в его обеденное время в кафе неподалеку. И там он еще раз прочитал эти строки. С точки зрения филолога, написанное никуда не годилось. Сбивчивый ритм, незаконченные, оборванные мысли. Нет логики. Сплошные противопоставления. Любовь-война, жизнь – смерть, бог-дьявол… Тогда она впервые возразила ему:
-А разве в жизни – по-другому?
-То есть?
-Ну, разве жизнь, наша жизнь, не цепь сплошных противоречий? Мы сначала думаем об одном, потом – о прямо противоположном.
-Я не совсем понимаю…
-Смотрите, взять хотя бы жизнь и смерть. Разве размышления о течении человеческой жизни не начинаются с вопроса: зачем люди умирают? Ведь сначала ребенок задает этот вопрос, а потом, ближе к концу своей жизни, кто-то раньше, кто-то позже, задумывается: а зачем люди вообще живут? Вот вы,…, зачем вы живете?
-Это не имеет отношения к тексту.
-Да, я, кажется, действительно увлеклась. Но моя тирада имеет прямое отношение к моей песне. Ведь она о том, что за смертью всегда идет другая жизнь, что смысл человеческого существования – в борьбе. Бороться за счастье, которое невозможно без любви. В каждом из нас есть ангел и бес. Они все время тянут нас в разные стороны. Вызывают в душе противоречия. Об этом в моей песне.
-Я бы хотел поразмышлять над этим. Пожалуй, я пока повременю с решением. Я вам позвоню. Было очень приятно встретиться.

Композитор шел по лесу и чувствовал, как мир вокруг него наполняется какой-то божественной энергией, в которой нет места ненависти, но столько любви, что в ней можно захлебнуться.   
Расскажи мне про то, как все дети
В этой черной войне полегли,
То, чем Дьявол заманивал в сети –
Лишь цветок в придорожной пыли.
Расскажи мне о Боге упрямом,
Что не верил, хотел изменить,
Расскажи мне о Людях, что прямо
Научились смотреть и любить.

Он не взял ее песню. Но заплатил за экземпляр, поскольку хотел оставить его себе. Теперь они встречались чаще. Два раза в неделю, иногда даже три. И он рассказывал ей все. Он чувствовал, что в этой девушке есть что-то такое, чего нет в его жене и детях, нет в этой суете и повседневности. Он находил в этих разговорах ответы на вопросы, мучавшие его всю жизнь.  Композитор стал меньше времени проводить дома. Он понял, что не сможет обрести покой в работе или со своей семьей. Наоборот, его начали раздражать все эти бесконечные звонки, бездарные певички с их однодневными хитами, шаблонные тексты. Хотелось чего-то нового, свежего, неизведанного. И эту свежесть принесла в его жизнь девушка, со своей верой, мечтой, со своими далекими целями, столь отличными от его собственных. Они разговаривали о Боге, о добре. Он плюнул на семью и  работу. Он решил уехать из города на пару месяцев, и просил эту девушку ехать с ним.  Она согласилась.

Наконец, он пришел. Кладбищенские ворота возвышались над ним, как будто стражи, которые заглядывают в человеческую душу, решая, может ли он пройти, достаточно ли чист, имеет ли право на то, чтобы потревожить покой мертвых. Он выучил наизусть эту дорожку. Дорожку к ее могиле. Здесь он положил цветы и присел на скамейку. Она смотрела с фотографии, такая живая, такая счастливая.

Он вспомнил, как прождал ее на станции, как ничего не понимая позвонил ей домой. Там сказали, что она попала под машину и сейчас находится в тяжелом состоянии в больнице. Не задумываясь, он поехал туда. Он вошел в палату. Она лежала вся в бинтах, без сознания. Он подлетел к ней и взял ее за руку. Она дернулась и открыла глаза. Композитор так обрадовался. Он решил, что теперь все будет хорошо! Она кивнула. Она подтвердила. Да, все будет хорошо, только не у нее. Он прикоснулся губами к ее руке. Она закрыла глаза. Через час впала в кому. Через неделю умерла. Сейчас, по прошествии месяца, он думал, что этот мир – несправедлив. Этот бог, как и этот мир, нелеп, невнимателен, безжалостен. Композитор понял, что эта реальность просто не способна долго выносить на себе таких чистых людей как эта девушка, людей, которые знают истину, которые помогают другим обрести смысл жизни и найти самих себя.

А девушка грустно смотрела своими большими глазами на него с фотографии. Она знала истину, и так сильно жалела, что не смогла раскрыть глаза этому несчастному композитору.