Хорошо ему!!!

На терраску нашей подмосковной дачи зашел мой троюродный брат.
-Ты видел мужика, который сидит за столом с дядюшкой? – спросил он меня.
-Ну.
-Так вот, он сказал, что вы с Мариной либо бухие, либо укуренные, либо обдолбанные.
-Чего?!?! – рявкнул я.
-Ну, он так решил.
-С чего этот ЧМО так решил? – задал я брату вопрос тоном, который не допускал ухода от ответа.
-Ну, вы с Мариной пошли к туалету. Марина зашла в домик, а ты присел на корточки на дорожке и стал плевать. Он решил, что ты блюешь. И говорит: «Он наверно бухой». Я ему говорю: «Мы целый день были вместе, купаться ездили, и он не пил». А он говорит: «Значит он укуренный». Я ему: «Да нет, он травкой не балуется». А он: «Ну, значит обдолбанный».
-Пес смердящий! – со злостью сквозь зубы процедил я, - Он вообще, чьих будет?!
-Он двоюродный брат дядюшкиной жены.
Для меня это не меняло сути дела. Я не считаю, что должен с большим уважением относиться к своякам своих дальних родственников, в особенности тех, которые отпускают в мой адрес, и в адрес моей жены насквозь тупые замечания.
Я гордый. И его слова меня задели. Меня это задело еще больше из-за того, что я пью очень мало, и то только по большим праздникам, а «марафетом» вообще никогда не баловался. «Ну, ладно, бродяга, смертный прыщ, ты у меня сейчас увидишь, какой я обдолбанный!» - решил я.
Брат ушел, а я сказал жене:
-Мари, я сейчас выйду на улицу, и на полпути между нашим крыльцом и этим мистером Х, рядом с бочками начну изображать, что блюю. И буду тебя звать, а ты подойдешь, и поможешь мне вернуться домой.
-А может не надо, - сказала мне супруга.
-Надо! – сказал я, вытянув по направлению к Марине руку с вертикально поставленной ладонью, пальцы которой были растопырены, и пристально смотря ей в глаза.
Я вышел на крыльцо, при этом, сильно хлопнув дверью, что бы привлечь внимание родственников и их свояков. Раскачиваясь из стороны в сторону, я пошел по дорожке. Дойдя в раскачку до бочек, я остановился и, согнувшись, уподобившись Вовке Казанцеву с питерских улиц разбитых фонарей, стал изображать процесс блевания. За столом, где сидели родичи, разговоры тут же стихли. Я выпрямился, и надрывным голосом закричал:
-Марин!!!
Моя благоверная супруга выбежала на крыльцо. Увидев ее, я все тем же надрывным голосом заорал:
-Я же тебе говорил, что не надо было «марафет» с бухлом мешать!!!
При этих словах мистер Х вскочил со своего места с выпученными глазами и, рубанув рукой воздух, воскликнул:
-Я же говорил!
Услышав эти слова, я произвел на свет еще несколько блевательных звуков. Подбежавшая ко мне Марина, взяла меня под руку, и повела домой.
Зайдя в дом, мы рассмеялись.
-Натурально получилось, - сказала Марина.
-А то! – ответил я гордо, - Ты видела, как он всполошился?!
-Жена твоего дяди идет, - сказала жена, посмотрев в окно.
Сквозь кусты смородины, минуя дорожку, где как она думала находиться огромная блевотина, прорывалась моя свояченица со  стаканом в руке. Я бросился на диван.
-Скажи ей, что подыхаю!
-Типун тебе на язык, - сказала Марина, и вышла на крыльцо, оставив открытой входную дверь.
-Ему плохо? – спросила подошедшая жена моего двоюродного дяди, - Я тут ему лекарство для желудка принесла!
Я принялся громко охать.
-Хорошо ему!!! – ели сдерживая смех, ответила моя супруга.
-Но может, он все же выпьет?
-Не, не надо, ему хорошо!
Я продолжал охать.
После этого, мистер Х и его спутница быстро покинули моего гостеприимного дядю.
Поздно вечером, когда к нам снова зашел брат, мы рассказали ему эту историю. Выслушав нас, он сказал:
-Ну и зачем ты сделал так, чтобы о тебе плохо думали?
-Брат, во-первых: я давно знаю, что дядя и так ничего хорошего обо мне не думает, так что не страшно. Ну и самое главное: этот пес, оскорбил меня и мою жену, назвав нас нариками и бухариками. За это он должен был ответить! И он ответил, реально сев на стрем, и скоротечно покинув гостеприимных хозяев.