Нудисты

В тот год в Коктебеле август был очень жарким. Дело было даже не в палящем солнце, которое все лето, день за днем, выжигало чахлую растительность на окрестных вулканических холмах, превращая их в колоритную декорацию для съемок фильма про марсианские хроники. Больше всего допекала высокая влажность: примерно с девяти утра и до позднего вечера воздух из-за испарения воды с поверхности моря насыщался влагой так, что становился густым, не давая дышать и жить. Дождя не было уже три месяца.
В таком климате люди, которых принято называть отдыхающими, пытались хоть как-то отдохнуть. Они плотными потными рядами лежали на галечных пляжах, изредка вставая и окунаясь в соленую воду, мутную и грязную, которая освежала их тела только на несколько минут, а потом на них снова наваливалось изнеможение. Они бесконечно пили теплое пиво и теплую сладкую воду, которые абсолютно не утоляли жажду, а только приводили к состоянию еще более водянистому и размытому, чем прежде. Вечером, после ужина, они вываливались на длинную узкую набережную, и тесной толпой апатично прогуливались вперед и назад, пытаясь найти еду или зрелище для забвения дневной одуряющей жары.
Что же занесло меня именно туда и именно в то время? Меня заманил в Коктебель официальный нудисткий пляж, и теперь держала в пансионате путевка на двенадцать дней. Конечно, можно было уехать, но хотелось насладиться безумно красивыми проявлениями необузданных стихий – древним потухшим вулканом, поднимавшимся из моря трехсотметровой скалой, неспокойным морем, непредсказуемым ветром, ярким солнцем, бездонным ночным небом. Иногда это даже удавалось. Но все портила адская духота, нескончаемо играющая одна и та же музыка в пансионате, на набережной, во всех кафе и барах, и бродящие по пляжам разносчики, повторяющие в трансе «пиво холодное, вобла с икрой», «пахлава медовая, трубочки со сгущенкой», «пирожки с малиной, с абрикосом, с яблоком». Час за часом, день за днем, одно и то же. Это был не отдых, это было мучительное выживание.
Я лежала на нудистком пляже, недалеко от слабо шелестящего прибоя. Было около шести часов вечера, приближалось время ужина и долгожданная вечерняя прохлада. Людей вокруг было немного. Делать было абсолютно нечего, да и не хотелось ничего делать. Отдохнуть бы от этого отдыха – вот о чем я мечтала. Но до отъезда оставалось еще три дня.
Я бездумно разглядывала разноцветные туристические палатки, стоящие метрах в пятнадцати от берега. Живущие в них люди занимались обычными вечерними делами – готовили еду, купались, приглядывали за детьми, что-то стирали в морской воде, даже ухитрялись мыться, как положено – с шампунем и щеткой на длинной ручке.
Неожиданно из ближайшей ко мне палатки выбралась голая девушка, а вслед за ней – голый парень с маленькими ножницами из маникюрного набора в руке. Не вставая на ноги, она быстро перебралась на выцветшее покрывало рядом с палаткой.
– Так, все, сейчас будем стричь! – радостно, словно работая на публику, закричал парень.
Публика присутствовала и заинтересовано повернулась на крик.
– Леш, ну не надо, не надо, – умоляюще запричитала девушка. Она была симпатичной и совсем еще молодой, лет девятнадцати-двадцати.
– Проиграла свои волосы, так имей совесть! – орал парень на весь пляж, щелкая ножницами возле ее головы.
– Я не хочу, – упиралась девушка, пытаясь отползти. Судя по ее неловким движениям, девушка была пьяна.
– Ничего страшного в этом нет. Посмотри на меня! – сказал парень. Действительно, сам он был острижен наголо.
Они некоторое время перепирались, но парень оказался настырным. В конце концов девушка обреченно опустила голову, а лысый Леша принялся кромсать ножничками ее длинные светлые волосы. Девушка еще пыталась сопротивляться, вертя головой, но потом успокоилась и только смотрела, как ее волосы, локон за локоном, падают на покрывало. Из-за опущенной головы было не видно, плачет она или нет.
Обитатели пляжа с интересом поглядывали на действо.
Вскоре из палатки вылезли полная голая женщина и совершенно лохматый паренек, невысокий и мускулистый.
– О, Лильку стригут! – закричала женщина, а потом демонстративно упала на спину и захохотала, дрыгая толстыми ногами и показывая всему пляжу заросшую черными волосами промежность.
Мускулистый паренек молча присел на покрывало и закурил, с сочувствием глядя на Лильку.
Тем временем лысый Леша изменил тактику.
 – Мы тебя под Жанну д’Арк подстрижем, – сказал он и принялся увлеченно срезать волосы у девушки над ушами, на затылке и надо лбом, делая своеобразную шапочку. Это у него действительно получалось неплохо. Минут через пять он уже намыливал затылок девушки, чтобы побрить «по всем правилам». А еще минуты через три остриженная и заплаканная девушка пошатываясь вошла в море, и начала смывать остатки волос и мыла с шеи и затылка. Мускулистый паренек зашел в воду вместе с ней.
– Слав, смотри, как гладко, – детским голоском говорила ему девушка, трогая ладонью свой белый, по сравнению с остальной кожей, затылок.
– Они отрастут, – пробурчал паренек и нырнул.
– Так гладко, так гладко, – повторяла девушка, радуясь, как ребенок, новым ощущениям. Все закончилось так быстро, что вряд ли она успела осознать, что лишилась волос.
– Тебе так классно! Правда, Лиль! – неубедительно прокричал лысый парень с берега.
Народ, увидев, что зрелище закончилось, продолжил заниматься своими делами.
Я не стала дожидаться, пока они вылезут из воды, оделась, собрала свои вещи и пошла в пансионат. По дороге я думала о том, что девушка, наверное, могла бы отстоять свои волосы, если бы хотела. Все-таки у нас не средние века, а карточный долг на нудистком пляже не может быть настолько бессмысленно жестоким. Могла бы, если бы не была такой пьяной, если бы не была такой молодой и такой глупой. Мне было ее искренне жаль.
Я увидела ее еще раз, в вечер перед отъездом. Она шла одна по шумной и тесной набережной, стройная, юная, с гордо поднятым подбородком. Голубенькая бандана прикрывала ее стриженую голову, но не могла спрятать уже успевший обгореть на солнце розовый затылок. Наверное, мой взгляд был слишком пристальным, потому что заметив его, она удивленно посмотрела на меня, но сразу же отвернулась и пошла дальше, вскоре затерявшись в толпе.
Я улыбнулась сама себе. Я была рада, что я давно уже не глупая двадцатилетняя девчонка, что мой отдых подошел к концу, и что завтра я наконец-то вернусь в свой насквозь знакомый пыльный город.