Пять Соток

(рассказ)

Сыщики получили премию. Деньги не большие – особо не разгуляешься, но выпить, расслабиться, посидеть и потолковать за жизнь – можно.
Кабаков сыщики не любили. Кабак или кафе – место публичное, а работа сыщиков афиширования не любит. В таком месте невозможно откровенно поговорить, а тем более посекретничать.
Факт вполне доказанный, что на определенном этапе мужской дружеской попойки речь всегда заходит о работе. А то, чем занимаются сыщики, носит характер конфиденциальный, не терпящий посторонних глаз, а тем более чужих ушей.
Собраться у кого-то дома? Такой мысли даже не возникало. Дома нет воли. Нельзя закурить. Ввернуть в разговоре крепкое русское словечко, а чаще и целое предложение, состоящее из таковых.
В некоторых домах могут встретить весьма неучтиво. Хорошо, если это будут только слова, а если тяжелые предметы?
При идеальном же раскладе?.. дома мешает не столько жена, сколько закуска, которой любимая начинает пичкать мужа и его друзей, явившихся черте когда и черте откуда. Когда закуски через край – места для водки остается мало. А выпить они могли много.
Ехать же на лоно природы было поздно, да и погодные условия не располагали.
Конец осени. Порывистый ветер швыряется мелким дождем. О том, что рабочий день приближается к своему завершению, напоминают стремительно опускающиеся сумерки.
Остается один выбор – кабинет, пропитанный насквозь стойким духом мужчин. Пусть кабинет не всегда удобный и уютный, но все же свой, родной.
– Ну что, славяне, ударим автопробегом по бездорожью, – Кравчук сладко потянулся, завершив писать очередную бумажку.
Он намекнул на то, что пора заканчивать бурную трудовую деятельность и заняться вещами более конкретными, связанными с посылкой гонца в ближайшую лавку.
– У вас в кабинете на самом деле бездорожье, – старший опер Пичугин, куривший у окна, грустно оглядел кабинет. – Уборщица вторую неделю на больничном.
Действительно, рабочее место сыщиков выглядело до неприличия неуютно.
Затоптанный пол, на котором сложно было разглядеть цвет линолеума. По углам в художественном беспорядке навалено различное барахло, громко именуемое сыщиками «вешьдоками». Полная урна мятой бумаги, с вывалившимися на пол окурками. Два обшарпанных стола, времен «Товарища Берии», стоящие друг против друга, заваленные документами, завершали удручающее состояние кабинета. Даже недавно повешенные на окна шторы, цвета полуденной пляжной жары, не радовали глаз.
– Да мужики, работать здесь еще можно, а вот пить?..  по-моему, даже вредно! Особенно для моего ранимого здоровья, – подытожил Пичугина опер наркотдела Сергей Бондарь.
– Может субботник организуем? – как-то лениво без особого энтузиазма отозвался добродушный Кравчук. – Вы пока палубу сполоснете, я гонцом сбегаю?
– Ну конечно!? – с пафосом воскликнул Бондарь. – Пока ты будешь тратить наши деньги, мы должны растрачивать остатки нашего драгоценного здоровья. Тоже мне – лидер движения… «комунестичегокуда».
– Акстись окаянный! – Кравчук шутливо перекрестил Бондаря. – Не поминай черта всуе!
– Ладно вы – критики коммунизма  – уймитесь. Сегодня водку пить в таком кабинете не хотите, а завтра на работу не придете? Делать-то, что-то нужно. К нам же не только бандиты и жулики в гости захаживают, случается и приличные люди заглядывают…
– Ага, Батя!.. Проверяющие из управления!  – ехидно отозвался из своего угла Лукин Валера. – Пока мы тут будем решать, что да как, в лавке вся водка прокиснет и колбаса протухнет.
– Ну что решаем? – Кравчук стал быстро собирать бумаги со стола.
– Может бомжа, какого нибудь наймем? – как-то нерешительно предложил Лукин.
– Где же ты его сейчас найдешь? Вокзал уже закрылся. Да и противник я – эксплуатации человека человеком. – Бондарь внимательно посмотрел на Пичугина. По его лицу было видно, что он о чем-то сосредоточено думает.
– Тоже мне гуманист! – буркнул Кравчук.
Сергей взъерошил волосы на голове, хитро улыбнулся и произнес:
– В твоих словах, Лука, я слышу рациональное зерно. Значит так!.. Я – раз! Толстый, – он кивнул в  сторону Кравчука, – два, Лука – три. Сейчас два младших подойдут – пять. Батя – шесть. Итого –  шесть соток. За шесть соток нам полы помоют.
– Ну ты брат даешь? За шесть и я помою! – Кравчук решительно встал из-за стола.
– А кто же тебе их даст? – удивился Пичугин.
– Тебе, Женя, точно ни кто не даст, а вот мне вы их дадите! Добровольно со своими кровными вы конечно не расстанетесь – базара нет… Но вы их запросто можете проспорить?!
Слова Бондаря звучали вызывающе.
– Как это проспорим? – почти дуэтом спросили Кравчук и Лукин.
– А так!
– Позвольте спросить, Сергей Дмитриевич, – съехидничал Пичугин, – а с кем и по какому поводу будем спорить?
– Со мной! А спор будет по поводу того, что пол нам помоет…– Сергей сделал паузу, – … ночная бабочка!
– Ночная кто?.. – Лукин недоуменно выпучил глаза.
– Ночная бабочка! Проститутка! Ну что – слабо? – Бондарь вызывающе оглядел сыщиков.
– Где же ты такую дуру найдешь? – недоверчиво спросил Кравчук.
– Не важно. Ну что – спорите?
Сумасшедшая идея румянцем заиграла на лице Сергея.
– Спорим, спорим? – он поочередно протягивал руку сыщикам.
– Сережа, не гони лошадей! Во-первых – у нас нет кворума, черти где-то младших сыщиков гоняют. Во-вторых  – себя-то, ты зря посчитал. Ты ведь споришь? В-третьих – кабинет ваш. Я-то, с какой стати за его помывку платить должен? – Пичугин решительно отодвинул руку Сергея, но вместе с тем хитро ему подмигнул.
Идея Бондаря ему понравилась и он знал, что отказ платить деньги за спор, только подзадорит сыщиков. Так оно и вышло.
– Батя, Батя, ну ты даешь! – искренне возмутился Кравчук, – Мы будем спорить, а он нет? Если начальник, то подчиненных притеснять можно?
– Ни в коем разе, Евгений Николаевич. Исходя из принципов демократии, я должен посоветоваться с народом. – Пичугин поднял телефонную трубку и набрал номер. –  Петрович, малые сыскари у тебя? Пошли их к Кравчуку. Мы тут операцию важную разрабатываем, а их носит непонятно где? Спасибо! – он положил трубку.
– Тоже мне – народ? – недовольно пробурчал Кравчук.
– Ты не прав, Женя, – вмешался Лукин, вставая с продавленного почти до пола кресла, – этот народ тоже премию получил! Не будем же мы экспроприацией заниматься в пользу голодающих проституток…
– Ага, они такие же голодающие, как я сегодня сытый!
Кравчук открыл сейф и начал складывать в него документы.
– Мужики, хотите анекдот?
– Валяй!
Пичугин не спеша, размял «Приму»:
– Встречает участковый – дядя Ваня свою соседку-проститутку и спрашивает: «А скажи-ка дочка, ты вот минетом занимаешься – это сосешь что ли?» «Нет, дядя Ваня, – отвечает та, – сосешь ты, а я зарабатываю!»
Сыщики не засмеялись – анекдот и его подтекст были похожи на истинное положение вещей.
– Грустный анекдот ты рассказал, Саныч. Можно даже сказать безрадостный до неприличия, но как говорится, из песни слов не выкинешь. – уныло констатировал Лукин.
В кабинет, смеясь, ввалились младшие оперуполномоченные Дима и Денис.
– Где вас черти носят? – напустился на своих подчиненных Бондарь, – Сан Саныч операцию на завтра планирует, а вы шляетесь не понятно где!?
– Так завтра же выходной!? – виновато ответил Дима.
– Выходной? – Грозно нахмурил брови Бондарь. – Да на вас пахать надо! Вон рожи поотъели.
– С вами отъешь?.. С утра – как лоси на ногах… Доширак скоро из ушей полезет, – пробурчал Дима.
– Сергей Дмитриевич, не вводи малых в стрессовое состояние. Лучше изложи план операции «Ночная бабочка».
– Так, присядьте!
Сергей подождал, пока Дима и Денис, толкаясь, разместятся на обшарпанном диванчике.
– Слушайте меня внимательно!
Бондарь строго посмотрел на младших оперуполномоченных. Те озадачено переглянулись.
– Решил я с вами всеми поспорить, что через полчаса, – Сергей глянул на свои наручные часы, – край, через час-полтора, эти зачуханные полы будут сиять чистотой. А помоет их уличная девка…
– Проститутка что ли? – быстро сообразил Дима. – Да она тебе глаза повыцарапывает за одно только предложение…
– Не перебивай старших! Как я буду ее уговаривать не ваше дело. Ваше дело решить – спорите вы со мной или нет?
– О чем спорить-то? – Денис бестолково крутил головой.
– Объясняю – для особо одаренных! Если дама, которую я возьму у якорей, наведет в кабинете шмон – вы мне выкатите по сотне. Если у меня не получится, то по сотке – отстегиваю я! Идет!?.. У кого какое мнение?..
Дима снял кепку, поскреб лоб и ответил первым:
– Стольник пропью, стольник проспорю, сотня останется. Зарплата-то целая будет. Премия – она и в Африке – премия. Согласен!
Его поддержал Денис:
– Даже если я сотку пропью – сотку мне Дмитрич подкатит. Вся премия целая будет! Ледобур куплю. Идет! – Денис мечтательно подпер рукой щеку.
– Вот малые! Логика и железная и разная, но вывод одинаковый. – засмеялся Кравчук.
– Сергей Дмитриевич, а если действительно не уговоришь девушку половой жизнью заняться, – перебил размышления сыщиков Пичугин, – может сам полы помоешь?
– Ну нет, Батя! Ты же знаешь: хохол родился – еврей заплакал! Вот что, братья-славяне, вы в кабинете Саныча тихонечко посидите, я к якорям сгоняю – даму сердца выберу… заодно и водочки прикуплю…

Сыщики сидели тихо, как мыши.
Они слышали, как подъехала машина. Хлопнула входная дверь. Слышали энергичные шаги Бондаря и легкий стук каблучков незнакомки. Брякало ведро. Шумела вода в месте общего пользования. Машина Бондаря несколько раз отъезжала и приезжала. Потом Бондарь что-то бубнил за стеной. Ему отвечал тонкий женский голос.
Ждать было тягостно, но сыщики терпели. Терпели, как в долгой засаде.
Вполголоса Пичугин произнес:
– Плакали наши денежки, мужики.
– Саныч, ты сам виноват, – отозвался приглушенным голосом Кравчук, – научил его бандитов колоть, а пацанку ему развести?.. С его смазливой рожей,… как два пальца…
Договорить он не успел.
Дверь открылась. На пороге стоял Бондарь. Он сиял как, как новенький рубль.
– Готовьте деньги, господа присяжные!
Кравчук немедленно парировал:
– Серега, у тебя вид,… будто ты на самом деле удовлетворение получил?
– А то!..

На кресле у окна сидела худенькая миловидная девушка. Картинно закинув ногу на ногу, она неторопливо стряхивала пепел с длинной сигареты в стоящую на подлокотнике пепельницу. О том, что несколько минут назад она занималась уборкой, говорили только закатанные рукава, насквозь просвечивающей бледно-розовой кофточки. Сыщики входили по одному, тщательно вытирая ноги о брошенную перед кабинетом тряпку. По мере того как сыщики заходили в кабинет, глаза ее все больше округлялись. Это было видно даже в слабом свете, исходившим от горевшего на столе Кравчука светильника. Верхний свет Бондарь, очевидно, выключил для придания помещению сокровенной интимности.
– Здравствуйте, девушка! Майор милиции Пичугин! – представился Пичугин первым.
– Капитан Кравчук!
– Лейтенант Лукин!
Сыщики соблюдали старшинство.
– Старшина Белов!
– Сержант Казаков!
Девица немо, как золотая рыбка в аквариуме, открывала ярко накрашенный рот. Наконец она вздохнула и взвизгнула:
– Сережа, откуда здесь столько милиции? У тебя, что обыск?
– Натали, спокойно, не паникуй! Это э-э-э… мои друзья.
– Я надеюсь, мне твоих друзей обслуживать не придется? – вдруг ехидно спросила она.
Бондарь даже растерялся.
– Их? Нет, не надо. Они пришли… э-э-э… меня с днем рождения поздравить.
– Что ж ты сразу не сказал, шалунишка?
Девушка поднялась с кресла, подошла к Бондарю, и элегантно обвив его руками, мазнула губами по щеке.
Сергей слегка отстранился.
– Поздравляю… – повернувшись к сыщикам, сделав что-то похожее на книксен, представилась:
– Натали!
– Момент… – Сергей быстро снял с головы Димы кепку. – Ну что, братва! Гони ясак!
Все полезли в карманы за деньгами. В кепку полетели купюры.
Денис замешкался, бестолково шаря по карманам.
– Плакал твой ледобур  Дениска, – хлопнул его по плечу Дима.
– Не переживай Денис, я тебе свой дачный лом подарю, – хохотнул Пичугин, – он не тяжелый. Всего-то кэгэ пятнадцать…
– Сереженька, это они тебе на подарок собирают? – жеманно спросила девица.
– Ага, что-то вроде этого!
Сыщики рассаживались, оценивая не столько проделанную девушкой работу, сколько ее саму.
В общем-то, не чего особенного в ее облике не было. Девушка и девушка. Каких на свете: сотни, тысячи, миллионы. Единственное, что отличало ее от остальных, шикарнейшая рыжая шевелюра, беспорядочно падающая ну худые плечи. Эдакая «Аля-Я-у-мамы-вместо-швабры»
Принадлежность же к экстравагантной профессии выдавал, разве что,  броский макияж,  не в меру короткая юбка и сверхдекольтированная кофточка.
 
В кабинете ни чего не изменилось. Но чистые полы, несомненно, освежили помещение. Шторы были собраны в аккуратные складки, подоконники протерты. Пустая урна сиротливо приткнулась в углу. На чистом столе Бондаря, на невесть откуда взявшемся блюде, горкой лежали нарезанные фрукты. На белых бумажных салфетках колбаса и хлеб. Несколько салатов в разовых формочках. По центру стола – бутылка вина и бутылка водки. Завершали композицию три белых хризантемы, развалисто торчавшие из трехлитровой банки.
– Ну, Наталья, ты просто волшебница! Час назад здесь был полный бардак, а сейчас даже приятно. Серега, ты гений! – Пичугин подмигнул Бондарю.
– Ну что, по маленькой? – Кравчук потер ладони. – За успех нашей операции. Хотя впрочем, первый тост – за прекрасных дам! –  он красноречиво подмигнул девушке. – Серега, разливай!
Сергей медлить не стал. Чокнулись и выпили стоя. Столпившись вокруг стола, стали закусывать.
– Между первой и второй – промежуток не большой!
Бондарь быстро разлил водку по стаканам.
– Я предлагаю второй тост за ум и талант нашего подразделения, за старшего оперуполномоченного уголовного розыска капитана милиции Бондарь Сергея Дмитриевича! Придумать же такое, нанять проститутку…
Такой прыти и такого длинного и связного тоста от кого-кого, а от Дениса ни кто не ожидал. А от концовки его краткого монолога сыщики остолбенели.
– Гм!.. Гм!.. – кашлянул Сергей, перебивая Дениса.
Но было уже поздно
Наталья вздрогнула и напряглась.
– Сережа, ты же сказал, что ты бизнесмен? Что это твой офис? Это надо же!.. – Наталья с удивлением посмотрела на свои руки, – вот этими руками уголовке?.. ментам?.. кабинет помыла! Ну ты и урод, Сереженька!
Наталья пристально посмотрела на Бондаря. Глаза ее потемнели. Она молча взяла со стола бутылку водки, плеснула себе в стакан и залпом выпила. Выгребла из Диминой кепки купюры. Молча пересчитала. Сыщики притихли.
– Все точно, как договаривались. Я полагаю – это мне?.. За работу? – спросила она, пристально глядя на Бондаря.
Сергей замешкался и с ответом не успел.
– Э-э-э…
Девушка коротко замахнувшись, залепила Бондарю пощечину.   
– Ух ты! 
Пичугин поморщился, как будто пощечину получил он, а не Бондарь.
Сыщики оцепенели от такого поворота событий.
Девушка сорвала с вешалки пальто, стремглав выскочила из кабинета.
Бондарь метнулся вдогонку, но Пичугин придержал его.
– Сережа, не гони лошадей. Все по-честному. Спор ты выиграл – полы помыты. Ну случилась накладка. Черт бы побрал этого Дениса – молодо-зелено. Бывает. Очевидно, обидно ей стало… и у бабочек чувства бывают…
Сыщики вышли из ступора и загомонили.
– Вот это да?... Вот это она тебя перекрестила.
– Это, Серега, она тебе сдачу отдала. И за нас отомстила.
– Да, Серега, не получилось нашару полы сполоснуть. Я всегда говорил: «Природа не терпит пустоты!»
Денис стоял, вертел головой по сторонам. Тупо соображая, что он опять, сказал или сделал, что-то не то.
– Вот блин! Я же хотел немного попозже объяснить ей все. Ну все в шутку перевести, – потрогал щеку Бондарь. – Ну, Дениска – в засадах сгною!
– Да я…
– Головка ты… от торпеды!
– Да, шутка не получилась – шутник был пьян.
– Смотри, Сергей Дмитриевич, как бы тебя якорные девчата за такие шутки не поймали да не изнасиловали… причем бесплатно?
– А как же ты ее уговорил, черт красноречивый?
– Чья школа, Батя? – съехидничал Кравчук.
– Школа возможно и моя! Но такому циничному садизму, Сергей Дмитриевич, я тебя не учил! Бог – свидетель. Это надо же?! Привезти девушку для любви, а использовать не по назначению, – рассмеялся Пичугин. – А все-таки? То, что ты бизнесмен мы уже слышали, а дальше?
– Дальше, дальше?! – Сергей снова потрогал щеку. – Привожу, говорю: вот мой офис! Не уютно только в нем, как в таком бардаке любовью заниматься? Она соглашается! Я ей и предлагаю – пока я за вином да фруктами сгоняю – ты полы сполосни да пыль протри. Ну и рука… как плетка.
– Слушай, а как она сразу не догадалась, что ты ее разводишь, – спросил Кравчук.
– Стекла у моей машины затонированы?
– Ну…
– Я ее у якорей снял, мимо таксопарка, через Пограничную и сюда. В городе уличного освещения – ноль. А о нашей конторе?.. жулики – и то не все знают.
– Мужики, а хотите стихи в тему?
– Ну блин, сегодня сплошной цирк и драмтеатр, – рассмеялся Кравчук, – валяй, Батя!
Пичугин откашлялся, принял подобающую позу и прочитал:
– На площади, у якорей,
Напротив телефонной будки
Три жрицы дьявольских страстей
Три одиноких проститутки.
Стоят, продрогнув на ветру,
Себя в продажу предлагают.
 Я гордо мимо них пройду…
Пичугин сделал паузу, хитро оглядел сыщиков и с наигранным сожалением закончил:
– Мне вечно денег… не хватает!
Сыщики захохотали.
– Батя, да ты – поэт! – воскликнул Кравчук.
– Нет ребята! Это не я. Эти стихи принадлежат моему хорошему знакомому, нашему находкинскому поэту Гене Богданкевичу…
– Я предлагаю выпить за то, что бы денег нам хватало для жен, а ночных бабочек можно и базаром развести. Серега сегодня это доказал…
– Ну ни фига себе – базар! Пять соток!.. и по морде!...
Назойливо зазвенел телефон. Кравчук нехотя снял трубку.
– Тебя! – протянул ее Пичугину.
– Майор Пичугин!
По мере того как он слушал, складки у губ становились все жестче.
– Понял! Выезжаем! – досадливо клацнул трубкой о телефон. – Съездили в баньку, мать твою!.. Разбойное нападение на платформе станции Находка, – глянул на часы. – Семь минут назад! Сережа останешься на хозяйстве. Мало ли... По коням!

Двух несовершеннолетних грабителей, пьяных и объевшихся «Сникерсами», после удачного налета на припозднившуюся жертву, сыщики задержали часа через два.
Пока закончился принятый в таких случаях официоз, было уже четыре часа утра.
Когда в тряском уазике возвращались назад, Денис вдруг спросил:
– Батя, а про какую ты баню говорил?
– Про баню?.. Это тебе пусть Кравчук расскажет, – отозвался Пичугин.
– Женя расскажи!? – Денис толкнул в бок дремавшего Кравчука.
– А что тут рассказывать? Не съездили в баню, вот и весь рассказ. Не мешай, дай подремать. Тебе завтра Бондарь не только про нее расскажет, но и покажет, – сквозь дрему усмехнулся Кравчук.
От красноречивого намека Денис тяжело вздохнул.
– Знаешь, Дениска, чем отличается жизнь сыщика от простого человека? – спросил Пичугин и, не дожидаясь ответа, продолжил:
– Непредсказуемостью! Года три назад это было. Собрались мы в баню. Да не просто в баню… в сауну! На лесную заимку! С женами! Веники там… пиво – раки… Я уже жене позвонил. Собирайся мол! Через минут пять подъеду. Сейф закрыл, опечатал. Уже дверь кабинета на ключ стал закрывать. Звонок! Трубку поднимаю – кража!.. На станции Рыбники… с проникновением. Трое суток парились, пока эту кражу расковыряли. Кстати, залепили ее такие же малолетки. Считай, что сегодня нам повезло. Вот так и рождаются у сыщиков присказки да сказки.
Вернувшись в отдел, водку допивали как-то нехотя. Можно сказать сквозь зубы – без всякого настроения. То ли устали, то ли прошел кураж.
Бондарь беззлобно ворчал на Дениса, тот что-то бормотал в свое оправдание.
К утру разъехались по домам.

Прошла пара месяцев. Случай с «ночной бабочкой» стал помаленьку забываться. Только время от времени оперативники, подтрунивали над Сергеем, вспоминая хлесткую пощечину.
Во всю вьюжила зима.
Иногда, проезжая мимо якорей, сыщики видели, зябнущую на ветру в короткой юбке и тонких колготках Наталью.
Напротив черносмольных якорей, чуть припорошенных белым снегом, девушка выглядела довольно эффектно. Ее рыжую шевелюру было видно издалека.
– У тебя художественный вкус, Хохол, – Кравчук похлопал Бондаря по плечу, – и как ты ее тогда в темноте разглядел?
– Я – опер! Интуиция! – не задумываясь, парировал Бондарь.
– Да, такую работу медом не назовешь…
– Они, как мы, в засаде… в ожидании добычи.
– Ага, но в нашей засаде можно тулупчик приодеть, а здесь товар не только лицом, но и ногами показывать надо …
Однажды, Сергей попросил водителя притормозить у якорей. Когда машина остановилась, он приоткрыл окно и тихо позвал:
– Натали!
Девушка вскинула голову и шагнула к машине. Увидев, Сергея многозначительно потирающего щеку, презрительно прищурилась, показала ему красноречивый жест средним пальцем, и зябко притопывая ногами, отвернулась. 
– Вот стерва! Ладно, поехали!
– Опять она тебя сделала, Серега! – усмехнулся Дима, переключая скорость.
– А то?! – неоднозначно отозвался Бондарь.
 
В один из дней, как всегда, сыщики писали свои нескончаемые рапорты и справки.
В дверь кто-то поскребся.
– Эй, кто там? – Кравчук прислушался.
– Входите – не заперто!
Дверь открылась, на пороге стояла Натали!
Ее невидящий взгляд, был устремлен куда-то в пространство. Лицо бледное. Помада расползлась. Под глазами черные высохшие  ручейки туши.
– Мальчики, мальчики… – прошептала она, и слабо хватаясь за косяк, нелепо сползла на пол, грудой сплетения рук и ног.
– Черт побери! Это что за грехоявление? – Кравчук, несмотря на грузность, проворно выскочил из-за стола и склонился над бесформенным ворохом минимума дамского туалета и максимумом женского тела.
– Серега, помоги, – обратился он к оцепеневшему Бондарю, который, согнувшись в три погибели, пытался, что-то отыскать в нижнем сейфе, но так и застывший от неожиданного появления старой знакомой, – чего ты там раскорячился?
– Оба на!.. – глаза Бондаря округлились до совиного удивления,   – она же пьяная,… как сыщик в середине запоя!
– Сказал тоже? Сыщик на любой стадии этого процесса на ногах стоит и отвечает на односложные вопросы, а данный экземпляр только мычит,… давай ее… вот сюда на диванчик.
Сыщики аккуратно положили безвольное тело Натальи на разбитый временем диван.
Бондарь снял с вешалки старую, побитую молью шинель и заботливо укрыл, чуть прикрытую короткой юбчонкой, вызывающую длину Наташкиных ног.
– Ну ты, прям отец родной.
В голосе Кравчука прозвучал откровенный сарказм.
Дверь кабинета внезапно распахнулась.
– Вы справку для прокуратуры подготовили…
На пороге стоял Пичугин.
– Т-с-с… – Бондарь приложил палец к губам и кивнул на диван.
У шефа сыщиков брови наморщили лоб.
– Ё…пэрэсэтэ!?.. Час от часу – не легче! Откуда… это…
Договорить он не успел, за его спиной неожиданно возникла низкорослая, коренастая фигура в полковничьей форме.
Полковник Ляпуто, по кличке «Полпота», очевидно доставшаяся ему по созвучности от бывшего вождя кампучийского народа, как все начальники вдаваться в подробности не любил, но очень обожал устраивать взбучки. По поводу и без него!
А повод был! Он лежал в обличье пьяного женского тела. И это было очевидно!
В святая святых! В служебном кабинете сыщиков!
Где пишутся секретные бумаги?! Где ведутся важные допросы?!
Сыщики вытянулись!
Отстранив литым полковничьим плечом худощавого Пичугина, начальник выкатился на середину кабинета.
– Это что? – Его толстый палец грозно ткнул в сторону распростертого на диване тела.
–…?
Как у большинства кадровых военных, а полковник был из таковых, разносный монолог перемешивался выражениями, типа: «Эй вы, трое – оба бегом ко мне!» или «По команде смирно, нужно четко чеканить шаг!», или «Стой там – иди сюда!». Все это было замешено крепчайшим русским матом с обязательными словами: о борьбе с пьянством, о дисциплине и ответственности, о борьбе с преступностью и проценте раскрываемости.
Иногда такие моменты, живого общения с начальством, оперативники даже обожали. Они были поводом для детальных обсуждений, беззлобного пародирования, начальствующей персоны, и новорожденных анекдотов.
Сыщики народ тертый, их японской матерью не проймешь. При разносе самое главное правильно избрать линию поведения. Против «Полпоты» эта тактика была проста, как рубль шестьдесят первого года. Нужно было, не мудрствуя лукаво, изобразить бестолково озабоченный вид. Это легче всего удавалось Кравчуку.
Он вдруг стал суетливо шарить: сначала глазами, а потом и руками по столу, перебирая бумаги и папки, бормоча себе под нос:
– Куда она зараза делась!? Только что здесь лежала?.. Да где же она?…
– Кто она? – заинтересовался полковник, прекратив, казалось нескончаемый монолог.
– Да, эта?.. Как ее?.. – Кравчук преданно выпучился на начальника.
– Кто? – глаза полковника приняли заботливый вид.
– Да скрепка, только что здесь лежала…
– Идиоты, –  взревел полковник и высыпал на стол содержимое органайзера, – это, что?.. – он снова начал заводиться.
Пичугин поторопился перевести огонь на себя:
– Сергей Иванович, прокурор час назад звонил. Справку по итогам года требует.
– А я что говорю? Дайте справку этому идиоту… тьфу, прокурору. Разведут тут …ятство, понимаешь. Товарищ майор, зайдите ко мне!
Гордо вздернув голову, полковник четко по военному развернулся, прищелкнув каблуками, выкатился из кабинета.
Бесстрастно бестолковое лицо Бондаря приняло осмысленное выражение:
– Фу… пронесло. Иди, Батя, отдувайся!
– У меня не забалует! – Пичугин подмигнул сыщикам и отправился следом за начальником.

В кабинете Сергей Иванович был сдержан.
Вспомнив, что так и не получил вразумительного ответа, что за пьяное тело валяется в кабинете сыщиков, спокойно спросил:
– Что это за девица?
Не желая обострять без того натянутые отношения, Пичугин рассказал ему о возникшем между сыщиками, пару месяцев назад, споре.
К его удивлению, рассказ развеселил полковника и даже настроил на лирический лад. Сергей Иванович, мечтательно глядя на идущий за окном снег, рассказал пару случаев из своей курсантской жизни. Постепенно разговор перешел в деловое русло. Напоследок начальник посетовал на то, что нет женских вытрезвителей, и распорядился: после того как девушка проспится отвезти ее домой.
Уже на пороге он остановил Пичугина:
– Передай своим операм, что премии им больше не видать, как собственных ушей!
– То есть?
– Все равно они ее пропьют или на проституток потратят.
– Но, товарищ полковник…
– Не возражайте, Пичугин! Я решил! – в голосе начальника зазвучали официальные нотки.
– Это мне?.. За мою откровенность!? – Пичугин в упор, исподлобья, взглянул на полковника.
Тот взгляда не выдержал.
– Ладно, я подумаю? Идите!

Проходя мимо кабинета сыщиков, Пичугин заглянул.
Наталья, разметав рыжие волосы, мирно посапывала.
Бондарь и Кравчук, склонившись над каким-то документом, переговаривались вполголоса.
– Я у себя. Со справкой не тяните.
Кравчук приподнял голову:
– Хорошо.
Зайдя в кабинет, Пичугин открыл сейф, достал пачку документов, подержал их в руках и положил обратно. Работать не хотелось.
– Придурок! – он выругал себя вслух. 
Подойдя к окну, прикурил и глубоко затянулся.
Снег за окном шел сплошной стеной.
«Надо было придумать какую-нибудь залипуху. Разоткровенничался… Точно, Полпота лишит ребят премии – и меня за одно. Вот, жизнь жестянка. Пойду – мужиков порадую!»

Справка для прокурора была готова.
Пичугин присел к столу, быстро посмотрел ее и подписал.
– Вот что, мужики, пришлось мне поведать начальнику про наше знакомство, – он кивнул в сторону спящей девушки. – Да бы, чего не подумал.
– Ну и?...
– Пообещал премии лишить.
– Вот козел! Слушай, Батя, а здорово его Жека на скрепке развел! – хохотнул Бондарь, – Талант!
– Вы тут все таланты, пробу ставить – места не найдешь.
– Саныч, а ты справку прокурору повезешь – намекни ему тоненько, мол: так и так, начальник о вас плохо говорит… идиотом называет…
– Ага, попасть между молотом и наковальней. Помилуй бог!
Пичугин вдруг тихонько рассмеялся.
– Я когда на нашего шефа смотрю, почему-то представляю его в генеральском мундире и сразу анекдот вспоминаю. Родился у генерала внук. Денщик докладывает: «Господин генерал, у вас внук родился!» «Отлично!» – отвечает генерал: «На кого похож!» «На вас,  господин генерал! Лысый и орет постоянно».
Сыщики тихонько засмеялись.
Наталья зашевелилась, тихо застонала. Ресницы слабо затрепетали и открылись. Ее взгляд бессознательно блуждал по лицам сыщиков.
– Господи, где я?
– Не в раю – это точно. У сыщиков грехов выше крыши! Но и не в аду – там, пожалуй, слаще. На грешной земле, Наталья, на грешной…
– Господи! – в ее глазах появились признаки сознания.
Она опустила ноги на пол, судорожно прикрывая, обнажившиеся коленки полой шинели.
– Как я сюда попала? – девушка смущенно, прижала ладони к щекам.
– Этого мы тебе сказать не можем – не знаем. Держи! – Сергей протянул ей кружку с горячим чаем.
– Спасибо!
– Обычно клин клином вышибают. Но нам сегодня не до клина – извини!
– Нет, нет! Что вы. Я вообще-то не пью. Это, что-то на меня нашло. Я еще утром хотела прийти – постеснялась… для храбрости и выпила.
Наталья, по-детски сделав губы трубочкой, стала дуть на чай, потом осторожно сделала глоток.
– Вспомнила! Ко мне ваш мальчик подходил. Кажется, Денис зовут? Такой славный. Извинялся.…
–  Вот Денис! Наш пострел везде поспел, – Кравчук потянул девушке мокрый платок, – На-ка, подправь макияж. Пришла-то, наверное, не просто так?
– Я подумала, что в тот вечер… вы же не хотели меня обидеть.  Я тогда немного не в себе была,… обидно стало.…Нас же каждый старается унизить. Не каждый же понимает, что у меня вот здесь, – девушка приложила руку к груди. Вы меня понимаете?..
– Говори, говори Наталья, – Бондарь пересел в кресло напротив.
– Хочется, что бы во мне человека видели.
– С такой древней профессией – вряд ли!
– Мальчики, может вы меня на работу возьмете?
– Кем же мы тебя возьмем?
– Ну хоть уборщицей? Вон полы у вас опять грязные.
– Хм….Если бы наша уборщица зарабатывала пятьсот рублей за раз, а не за месяц, она бы сейчас нам покою не дала..
– Я знаю, что уборщица не много получает, но не думала, что так мало? Я думала, что она за один раз столько получает.
– Извини, Натали,  если бы было так, как ты думаешь, мы бы сами полы по очереди мыли! В довесок к зарплате.
– Моралисты из нас – ни какие. И не столько тебе лет, чтобы тебя воспитывать, но тропинку ты свою должна поменять. Как говорил старик Окуджава… каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу… Женщина тебе без надобности, насчет религии – это дело личное, а вот по поводу дороги – подумай…

То ли Натали действительно пошла другой дорогой, то ли это было следствием стечения обстоятельств, но у знаменитых якорей, на улице Ленинской, ее больше ни кто не видел.
Сыщиков премии не лишили, но на очередном оперативном совещании полковник Ляпуто, с присущим ему туповатым, армейским юмором, поведал личному составу отдела о том, как сыщики за пять сотен сняли проститутку для половых развлечений.
Он был почти рядом с истиной.

28.11.2004 г.