И небо, и солнце...

1.
Когда к другим приходит несчастье, мы думаем о том, что сами бы не смогли перенести такое. Когда с Кариной случилось это, я думала она покончит с жизнью. А она продолжала жить. Я боялась оставлять ее хоть на минуту, я думала, что она может что-нибудь сделать с собой. А она жила. Знаете, лучше бы она умерла тогда сразу же, вместе с ним, а не продолжала эту нелепую, ставшую бессмысленной жизнь. Она ходила, как неживая. Она не видела ничего вокруг, для нее существовала только его единственная фотография. Она могла часами смотреть на нее остановившимся взглядом, будто пытаясь запомнить каждую черту его лица, будто она и так не знала его наизусть.
Потом приехал ее брат. Он смотрел на меня осуждающе, он будто обвинял меня в том, что она стала такой… пустой, чужой… Другой. А потом он сам понял, что былую Карину, нашу любимую Кариночку, веселую, добрую, отзывчивую, душу любой компании, что ее не вернуть, что она ушла вместе со своим любимым, вместе с тем, кто ее всегда обманывал, кто порой обращался с ней грубо, но кто все-таки любил ее, а она любила его.
Дима (ее брат) всегда относился к ней так трепетно. Еще бы, она была любимицей у них в семье. Он всегда оберегал ее, и я представляю, как больно было ему смотреть на эти изменения, которые происходили с ней. Он не мог что-либо изменить, эти изменения были неотвратимы, их невозможно было остановить, а он все равно пытался. Мне было очень жаль его.
Аня.

2.
Карина была моей любимой, моей маленькой сестренкой. Даже когда ей стукнуло восемнадцать, она все равно оставалась для меня маленькой девочкой, даже, когда в ее жизни появился этот парень, этот хулиган, я все равно считал ее малышкой. Она всегда была младше меня, и мне всегда хотелось о ней заботиться, оберегать ее. Она была самым дорогим человеком в моей жизни. Родители всегда любили ее больше, чем меня. Правильно, она была доброй, отзывчивой, ей можно было гордиться. А кем был я? Я даже школу не закончил. Она безоговорочно была семейной любимицей. Я никогда не ревновал.
Когда я узнал, что произошло, я, конечно, сразу поехал к ней. Ее подруга – Аня, встретила меня на вокзале. Она должна была меня приготовить к тому, что Карина изменилась, что она очень изменилась. Для меня было шоком увидеть обычно веселую сестру, теперь с каменным, равнодушным лицом. Она могла часами смотреть на его фотографию. Наверное, она любила его. Она не просто изменилась, она стала абсолютно другой, она стала чужой.
Сначала я винил Аню. А ведь она была не виновата, напротив, она все эти дни пыталась поддерживать Карину, она была с ней каждую минуту, каждую секунду, возможно, благодаря именно ей Карина осталась жива, не покончила жизнь самоубийством. Как хорошо, что я понял это, иначе Аня могла начать винить себя в чем-то. А ей не в чем было себя винить. Вообще никого не надо было винить в том, что произошло. Даже Сашу. Я понимаю, что он принес ей много боли и горя, но если бы не он, она бы никогда не узнала значения слова «любовь». Ей было суждено полюбить этого человека, а ему было суждено погубить и свою и ее жизни. Я не виню его.
Дима.

3.
Как-то я прочитала некоторые записи из ее дневника:
«Каждый раз, когда я ложусь спать, я думаю о тебе. Хотя я думаю о тебе каждую минуту, каждую секунду. Мне очень пусто без тебя. Пусть мы часто ссорились, пусть ты все время заставлял меня волноваться за тебя, пусть порой поднимал на меня руку, но ты любил меня, а я любила тебя. Мы были счастливы сами того не замечая. Мы были счастливы хотя бы оттого, что любим, что вместе несмотря ни на что.
Я всегда знала, что у тебя кто-то есть на стороне. Я знала кто это. Я не винила ни тебя, ни ее. У вас не было любви, у вас не было того, что было у меня, что было у тебя, когда ты был рядом со мной. У вас был просто секс. А это очень мало.
Помнишь, ты как-то взял и ушел от меня к ней? Тебя не было около недели, а мне казалось, что прошла целая вечность. А потом ты вернулся, и я простила тебя. Простила тебе эту измену, простила тебе ошибку. Как ты мог хоть на миг подумать, что любишь другую? Глупый. Ты всегда любил только меня. Да, согласна, она была очень привлекательна. Она излучала какую-то загадку, какую-то атмосферу. Она, как магнитом, притягивала тебя к себе, а ты позволял ей притягивать. Я не виню тебя. Я и ее не виню. Возможно, она любила тебя…»
Карина пишет о Катрине, Катьке. Она раньше училась с нами. Я до сих пор не знаю, откуда она знала Сашу, но знакомы они были еще до Карины. Катрин (так ее все звали) знала многих парней из нашего городка. Город у нас небольшой. По-моему даже Дима прошел через ее постель.
Я встретила Катрин на похоронах Саши. Она стояла вдалеке, не смея подойти ближе, а в глазах у нее была какая-то пустота, не было прежней открытости, озорства, была какая-то уже совсем женская боль. Я спросила ее, зачем она вообще пришла. А она вскинула эти опустошенные глаза и сказала: «Вы все думаете, я просто с ним спала? Это с Димой я просто спала, с Колей просто спала… а Сашу я любила. А он любил меня. Я знаю это… передай Карине, что я ее не виню…»
Она не винит Карину? Да она должна прощения просить у нашей девочки! Эта гадина должна на коленях перед Кариной ползать… как она могла так сказать? Как она посмела такое сказать? До сих пор в голове не укладывается. Я понимаю, что должна презирать и ненавидеть Катьку, но мне безумно жаль ее. Я гоню эту жалость прочь, но она сидит во мне, она мучает меня, потому что я не должна прощать эту Катрин… я не имею права прощать ее… никто не имеет права это делать…
Аня.

4.
Ни для кого не было секретом, что Саша спит с Катрин. В принципе, я мог его понять, я сам знал, какая эта Катерина женщина. Каждый второй в нашем городке знал это. Я и понимал. И Карина тоже знала об изменах, терпела, закрывала глаза. Глупо бы было ревновать кого-либо к этой девке. Но, оказывается, у них был не просто секс.
Катрин позвонила мне за три дня до смерти Саши, я как раз собирался в командировку. Она попросила выделить ей час для разговора, и мы договорились встретиться в кафе на вокзале, потому что я боялся опоздать на поезд. Она пришла какая-то взволнованная, немного грустная, но все же по-прежнему привлекательная. Было в ней что-то такое, что притягивало мужиков. Она не была вульгарной, вызывающей, напротив, на первый взгляд ее можно было принять за приличную девушку.
«Дим, я боюсь за Сашу!» - пролепетала она, неловко прикуривая дорогую сигарету.
«Зачем тебе за него бояться? Спишь – спи, а бояться за него Карина будет!» - оборвал я ее.
«Ты не понимаешь… мы говорили, недавно, ему угрожают. Ты слышал о той драке, когда он избил до полусмерти какого-то крутого из соседнего центра? Так вот, теперь Саше угрожают, требуют денег. А он не хочет отдавать. Смеется. Говорит – обойдутся!» - в ее глазах блеснули слезы, и я насторожился.
«Зачем он рассказывает тебе такие вещи?»
«Я же люблю его… - она запнулась. – А он, по-моему, любит меня. Но я ему не пара. ТАКОЙ как я суждено всегда быть одной. Все видят во мне только объект для секса, но не для любви. А Саша увидел во мне именно девушку. Но я слишком люблю его, чтобы подписать на такой позор, как жизнь с продажной бабой. Я знаю, вы все так меня и зовете за глаза. Глупо, хоть раз бы в лицо сказали, что обо мне думаете. А то ходить – ходите, нежные слова шепчете… зачем? Чтобы потом за спиной поливать меня грязью? А Саша не такой… я знаю, он всегда меня защищал!»
Она была права. Саша не любил разговоры «о Катрин», потому что они всегда были пошлые и обидные, поэтому он затыкал рот каждому, кто хоть словом плохим обмолвливался про нее.
«Зачем ты мне это говоришь? До Саши мне нет никакого дела. Мы с ним, конечно, не враги, но и далеко не друзья!» - меня раздражало то, что она говорит, меня пугала правда о том, что отношения с Катрин у жениха моей сестры были не так просты, что они, оказывается, были влюблены друг в друга. Я встал и направился в зал ожидания.
«А я думала ты любишь свою сестру! Ей же я не могу это все рассказать! А если его убьют ей будет очень больно… и мне… слышишь, Дима… или ты тоже со мной «только спал»? Ненавижу вас всех! Только Сашу люблю… только его одного…»
Она все кричала мне вслед, а я ускорял шаг, чтобы быстрее скрыться, спрятаться подальше от этой правды. Но ее голос еще долго звенел у меня в ушах… особенно, когда мне сообщили о смерти Саши.
Дима.

5.
Как-то Карина позвонила мне и попросила прийти. Она плакала и переживала, что Саша опять где-то пропадает. Я не выдержала и рассказала ей о том, что он тоже ходит к Катьке. А она слабо улыбнулась и ответила, что знает об этом. Я тогда не понимала ее, как она может знать и ничего не делать с этим. Почему она не бросит Сашу? Почему не выскажет ему все? Я только сейчас поняла, как же сильно она его любила. Ревновать к Катрин не было смысла. Почему-то к ней все мужики тянулись. А рушить отношения она просто слишком боялась, ведь весь смысл ее жизни заключался в Саше.
Как-то мы прогуливались по набережной вчетвером: я, Карина, Саша и Дима. Тогда у меня вроде как намечались какие-то отношения с Димой. Я шла счастливая до жути. Счастливая оттого, что мы идем все вместе, что я держу Диму за руку, что разговариваю с ним. А навстречу нам шла Катрин. Еще не видя ее, я почувствовала неприятное ощущение на душе, будто что-то должно произойти. Даже Дима заметил, что со мной что-то не то. «Что-то не так?» - поинтересовался он. «Все в порядке. Предчувствие какое-то!» - улыбнулась я, еще крепче сжимая его ладонь. Карина ткнула меня в бок и, ехидно улыбнувшись, подмигнула. Сашка шел, крепко обняв ее за плечи, даже как-то грубовато, а ей нравилась эта его мужская грубость, эта его бесцеремонность. Мы шли вчетвером и были почти счастливы. Пока не подошла она.
«Здравствуй, Дима! – улыбнулась она, игнорируя мой возмущенный взгляд. – Ты сегодня зайдешь?»
«Нет!» - отрезал Дима, и у меня от сердца отлегло. Она растерянно улыбнулась, пристально смотря на Сашу. Она всегда делала так, разговаривая с одним, всегда смотрела только на Сашу.
«А я и не ждала!» - тихо ответила она и пошла дальше.
«Баба продажная!!!» - сквозь зубы процедил Дима. И тут случилось то, чего я никак не могла ожидать. Думаю, этого никто не ожидал.
«ЧТО ТЫ СКАЗАЛ??? - резко выпуская Карину из объятий, прокричал Саша. - Ну-ка повтори! Я плохо расслышал!»
Он с размаху ударил Диму, Дима ответил, и началось. Я никогда не видела такой яростной, злой драки, полной ненависти, непонятной ненависти, потому что тогда я не верила, что Саша может ударить из-за этой самой Катрин, этой продажной, грязной.
Карина стояла в стороне. Неподвижная, как статуя, глаза ее были полны недоумения, непонимания, а потом она упала на асфальт, разбивая в кровь колени, и истерически прокричала:
«Прекратите! Я люблю вас обоих! Имейте совесть! Из-за чего? Из-за чего вы это устроили?!»
Это было противное зрелище. Девушка, сидящая на грязном асфальте; два парня, в пыльной, порванной одежде, плюющиеся кровью, матерящиеся. Я стояла в стороне, как незнакомый, чужой им человек. Я не понимала, что происходит, мне казалось все это кошмарным сном, потому что я не могла поверить, что у Саши есть какие-то чувства к Катрин. А, может, я боялась поверить.
Аня.

6.
А я зауважал Сашу после того случая на набережной, когда он затеял со мной драку из-за этой Катрин. Он не стал скрывать своих чувств, пытаться стерпеть обиду. А ведь я всего лишь сказал правду. Катрин переспала со всем городом. А Саша действительно был влюблен в нее, раз так поступил. Он не постыдился своих чувств. Правда, я до сих пор не могу понять, почему он продолжал жить с моей сестрой, любя другую, пусть недостойную, но любимую. Почему он не ушел к ней? Испугался? Нет, Саша не из таких. Он ничего не боялся. Это был человек, для которого не существовало каких-либо условностей, это был человек, который жил одним днем. Он никогда не задумывался о расплывчатом «завтра». Он жил так, что каждую минуту его могли убить, а каждую секунду мог убить он. Он не знал свою жизнь, но он любил жить. Он любил каждый свой день. Он любил Катрин.
Я знаю, что Аня была тогда влюблена в меня. После той драки я разорвал все ее надежды. Не то, чтобы она мне не нравилась, просто Саша, сам того не желая, рассказал мне, что такое настоящая любовь, и, что такие мелкие увлечения ничего не значат в нашей жизни. Что жить надо так, чтобы потом ни о чем не жалеть. Аня бы не была со мной счастлива, потому что я любил другую. Ее я не любил. Я не хотел использовать ее, как делал это со многими другими девушками. Аня не была для меня чужим человеком. Все-таки с Кариной они дружили с детства, и она выросла на моих глазах. Не думаю, что она меня любила, скорее это было просто увлечение, поэтому, разбив ее надежды, я не испытывал угрызений совести, напротив, мне было приятно, что я удержался от соблазна просто использовать ее.
Через несколько дней после той драки я встретил Катрин на улице. Я шел один, не помню куда, но помню, что очень спешил. А тут она.
«Надеюсь, ты не обижаешься на меня, Дим?» - улыбнулась она, кокетливо закусив нижнюю губку.
«Почему я должен обижаться?» - удивился я.
«Ну, за то, что я подошла тогда на набережной. Ты ведь с Аней шел! Она, наверное, обиделась на тебя? Просто, я же вижу, что у тебя к ней несерьезно. Не надо, Дим, не надо. Я сильная, я привыкла каждый раз оставаться одна. А она еще девчонка совсем, она обмана не переживет. Ей легче с разрушенными надеждами жить, чем кинутой. Понимаешь?»
«Это не твое дело!» - разозлился я, потому что она снова была права.
«Знаю. Я просто сказала, чтобы ты услышал это и понял. Прости! – она опустила глаза. – Саше привет передавай!»
Я оттолкнул ее и почти побежал. На миг, оглянувшись, я увидел в ее глазах слезы, и мне снова стало не по себе. Я никогда не видел в Катрин человека, я всегда считал ее не такой как все. Никогда не думал, что она может любить, переживать, мечтать о чем-то. А она могла, возможно, даже сильнее многих из нас.
Дима.

7.
В школе, когда Катрин еще училась в нашем классе, у нее совсем не было подруг. У меня всегда складывалось впечатление, что она и вовсе не верит в дружбу. Ее мало кто любил, но все почему-то побаивались. И я тоже. А Карина всегда жалела ее. Говорила, что это несчастный человек. Вот записи из ее дневника, которые она делала в то время:
«Говорят, что Катя хочет уйти в техникум после девятого класса. Все радуются, а мне ее жаль. Если здесь все привыкли к такой, какая она есть, то там будет совсем иной коллектив, ей будет очень тяжело. И вообще я не понимаю, за что ее все так ненавидят. Говорят, что она со всеми старшеклассниками спит за деньги. Мне кажется это просто сплетни. Она встречалась с одним, из одиннадцатого класса, а потом они расстались. Это была очень громкая ссора. Мне кажется, что это он теперь слухи про нее разносит. Жаль ее. Анька говорит, что из таких вырастают настоящие проститутки. Не знаю, может быть, но мне ее жаль. Я слышала, что ее мать водит домой мужиков. А они в однокомнатной живут, вот Катьке и приходится за всем этим наблюдать, или на улице мерзнуть. Жаль мне ее…»
Как-то Катрин сбежала из дома. Это было уже, когда она не училась с нами, а ушла в техникум. На нее обрушилось столько бед за тот год, когда она ушла от нас. Лучше бы осталась, может и жизнь бы лучше сложилась. Как и предчувствовала Карина, в техникуме Катрин невзлюбили. Сначала тихо ненавидели, шептались за глаза. Но она все равно чувствовала это презрение, эти косые взгляды на себе. Потом, говорят, ее мать привела домой двух пьяных мужиков. Один из них начал усиленно приставать к Катрин, она ударила его. Ей повезло, что он был слишком пьян. Катрин выбежала на улицу, как и была, в свитере с горлом и джинсах. Шел ноябрь. Ей некуда было идти. У нее не было ни подруг, ни друзей, ни родственников, но возвращаться в этот кошмар она не могла. До сих пор не могу понять, почему она пошла к Карине. Возможно, потому что та жила вдвоем с братом, без родителей, но мне кажется, здесь было что-то другое. Карина впустила ее, согрела, накормила, предложила на время переехать. Она всегда жалела Катрин, она всегда была к ней слишком добра. Катрин тогда повезло, что она убежала. Эти двое мужчин напились еще больше. Они долго издевались над матерью и ее подругой (видимо ее пригласили, после того, как Катрин сбежала и на дала тому мужику), почти до самого утра. Бедные женщины уже молили о том, чтобы им дали умереть. В пять утра умерла от потери крови мать, через сорок минут, ее подруге перерезали горло. Этих мужчин отправили на семь лет в колонию строгого режима. А я бы их на месте убила, я бы сама из связала и избивала, издевалась над ними, шесть часов заставляла бы их кричать от боли, выть, просить о смерти, потому что боль для них стала бы уже невыносимой… я бы ненавидела их… Катрин никогда ни с кем не говорила об этом. Даже на допросе в милиции она не сказала ни слова… она плакала неделю… а потом привыкла к одиночеству.
Аня.

8.
Никогда не забуду, как Катрин, когда ей было только шестнадцать лет, потеряла мать. При чем не просто потеряла, ее зверски убили. В ту ночь она прибежала к нам, в носках по жгуче-холодному снегу, в сереньком свитере, черных джинсах… она стучала к нам в дверь долго и настойчиво, а мы не хотели открывать, боясь, что сильно поздно, не понимая, кто это может быть. Но я не выдержал и открыл дверь. Она стояла на пороге, тряслась от холода, по белым, обмороженным щекам текли горькие слезы. Ни говоря ни слова, я втащил ее в дом. Карина завернула ее в одеяло, усадила поближе к печи, поила горячим чаем с малиновым вареньем. Она ни о чем не спрашивала Катрин, та рассказала все сама. Как мать привела двух пьяных мужчин, как один из них приставал к Катрин, хотел изнасиловать ее, но та убежала. Карина жалела Катьку, предложила временно пожить у нас. Этого не пришлось делать, утром, в девять часов нам сообщили, что ее мать убита. Катрин осталась абсолютно одна. Она почти не плакала, только слезы непроизвольно текли по ее щекам. А потом она привыкла быть одна.
Мы должны были предчувствовать, что Катрин станет такой. Мы предвидели это, но боялись признавать самим себе, что такое может случиться. Она училась с моей младшей сестрой, она была изгоем в школе, но, стоит признать это, очень красивым изгоем. Более чем уверен, многие были влюблены в нее. А теперь ее никто не любит, никто не видит в ней человека. Теперь нет Сашки, который ценил ее не как объект для секса, а как девушку, как человека. Нет, я не должен жалеть ее. У меня есть сестра, которой сейчас гораздо тяжелее чем этой продажной... Я не должен жалеть ее, потому что она не достойна сочувствия. Она рушила жизнь Карине, она хотела отнять у нее самое дорогое – Сашу. Хотя, если подумать, он сам готов был уйти от Карины, почему же он не ушел? Почему жил с нелюбимой, когда его ждала эта падшая женщина, готовая жизнь отдать за него? Почему он не ушел к Катрин? Чего он боялся? Саша никогда не признавал условности! Ему было плевать на мнения других людей, главное была его жизнь, его счастье. Он был эгоистом и пофигистом одновременно. Никто не мог осуждать его, потому что он сам никогда сам себя не осуждал. Он никогда не осуждал Катрин, он будто понимал, как тяжело пришлось ей в жизни. Он ценил Карину как человека, ценил ее любовь, но приносил в ее жизнь столько боли. Он заставлял ее волноваться, пропадая порой на несколько суток, а потом появляясь с огнестрельным ранением в плече. Никогда не забуду тот случай…
Саша не появлялся у Карины около трех дней. Не было ни звонков, ни записок, ничего. Карина думала, что он опять у Катрин и почти не волновалась, только ревновала жутко. А я волновался, потому что точно знал, что у Катрин его нет – я тогда сам ходил к этой женщине, сам пропадал у нее на несколько суток. В ту ночь я остался дома, потому что Карина особенно разнервничалась, плохо себя чувствовала, я очень волновался за нее. Как же хорошо, что я остался. Около полуночи заявился Саша. Он был ранен в плечо, истекал кровью и категорически отказывался от больницы. Пришлось вызванивать Аню (она училась на медсестру), чтобы приходила и оказывала ему помощь. У него уже начался жар, он бредил, кричал, звал кого-то. Уходя уже под утро, Аня сказала Карине: «Извини меня, подруга, но если ему когда-нибудь опять понадобится медицинская помощь – меня не зови. Он тебе жизнь ломает, а мне не надо. Не позволю!» Никто до сих пор не знает, что заставило Аню сказать такое, что такого она узнала от Саши… никто никогда этого не узнает…
Дима.

9.
Никогда не забуду тот кошмар, когда ко мне прибежала моя соседка Ирка, вся в слезах и прокричала, что я должна найти Карину, чтобы та пришла на опознание трупа. Ее голос звучал где-то у меня в голове, отдавался в ушах. Я не слышала, что она говорила дальше, я поняла одну вещь – Саша убит, а остальное было неважно. Странно, тогда я не думала о том, как сообщу об это Карине, как будет дальше жить моя подруга; я думала совсем о другом, я пыталась осознать, что Саши больше нет. Я не хотела этого осознавать, я только в тот момент поняла, что Саша был для меня больше чем женихом подруги. Мне не было стыдно за свои мысли, мне не было стыдно за свои поступки, за те поступки, которые он совершал в последнее время. Мне было безумно жаль себя, потому что я поняла, что без него в моей жизни не будет того, что дарил он. Не будет этого яркого света жизни, настоящей жизни. Именно он научил меня любить каждый день. Именно он показал мне, насколько непредсказуема эта жизнь. Именно он доказал мне, что мы сами властны над своей судьбой и только от нас зависит по какой дороге мы пойдем. И какой бы не была наша жизнь – мы сами выбрали ее, мы сами так хотели.
Ирка продолжала что-то кричать, плакать, а я спокойно улыбнулась ей и сказала, что Карина не пойдет на опознание, пойду я.
Я ведь тоже его знала достаточно близко. Возможно даже ближе чем Карина, раз понимала, что он не любит ее. Он и меня не любил, хоть и спал. Но он меня уважал, поэтому о нашей слабости в тот день знали только я и он. Надо, наверное, рассказать о том дне? Да, надо, раз уж начала. Это было после того, как я спасла его от смерти, можно сказать. Когда он заявился к Карине после трех дней отсутствия, с огнестрельным ранением в плече. Я вытащила пулю, сделала все необходимое, а он бредил… он звал Катрин. Я постаралась забыть об этом, убедить сама себя, что Катрин для него не значит ничего, но все же это осталось в моем подсознание, как я не пыталась это стереть. Через несколько дней после этого я пошла к ним, чтобы осмотреть рану, да и Карину проведать. Ее не было дома, зато был Саша. Чувствовал он себя уже очень неплохо, и я хотела удалиться, дабы близко с ним никогда не общалась и всегда немного недолюбливала. Точнее мне так казалось. Но он не отпустил меня домой.
«Как же так, Анют? Ты же мне жизнь спасла, я теперь твой должник!» - нагло улыбнулся он, подходя все ближе и ближе.
«Ты мне ничего не должен! – растерялась я, чувствуя, что меня бросает в дрожь от его пристального взгляда. – Саш, это мой долг перед подругой!»
«Да ладно! – рассмеялся он, беря мои руки в свои. – Ты ведь не для подруги старалась, а для меня. Пусть мы с тобой и мало общаемся, но ты явно относишься ко мне совсем не так, как к парню подруги! Ведь я прав?»
«Ты прав!»
До сих пор не могу понять, почему я тогда это сказала? Толи его испепеляющий взгляд гипнотически повлиял на меня, толи я правда слишком сильно хотела его, толи он был слишком прав, чтобы я смогла это отрицать. Потом все было как во сне. Он рванул меня к себе, прижался своими губами к моим, и я утонула… я утонула в его объятьях, в голубизне его наглых глаз, в безумии, которое мы сами же создали для себя. Мне казалось, что я сошла с ума, раз могу быть с женихом моей лучшей подруги, раз могу быть с человеком, который меня не любит, который готов разрушить жизнь каждому, кто войдет в его жизнь. Как я могла предать дружбу, пронесенную через несколько лет? Я предала все. Я нарушила все свои принципы. Вот такой вот был Саша, человек, рядом с который становился таким же как он – без условностей, правил, законов, гуманности. Я стала как он, такой же безумной пофигисткой. Я отдала ему все, что у меня было – сердце, душу, жизнь. Я изменила свою судьбу, я выбрала дорогу, по которой теперь буду шагать всегда, потому что ни один человек не сможет сделать со мной то, что сделал Саша, ни один человек, не сможет на столько свести меня с ума.
Когда я, наконец, смогла осознать то, что Саши больше нет, и пошла в морг, на опознание. Я никому ничего не сказала – ни Карине, ни Диме. Я должна была сама убедиться, что Саша мертв, что больше не будет в нашей жизни солнца, не будет неба. Да, Саша был для нас и небом, и солнцем, и всем миром. Он был нашей жизнью, мы сами выбрали эту дорогу, и не могли втроем поместиться на ней. Что его любит Карина – знали все, что Катрин к нему неровно дышит – знали все, что я навсегда впустила его в свое сердце – знала только я, и то, не хотела осознавать.
Без сомнения, это был он. Да, именно Саша лежал на белоснежных носилках, накрытый белоснежной простыней.
«Огнестрельное ранение в сердце. Он умер почти сразу!» - успокаивающе пролепетал врач.
«Да, это Саша… Александр Валерьевич Власов…» - проговорила я, но голос мой прозвучал отдельно от меня, эхом отозвался в голове.
«С вами все в порядке? Вам надо на воздух!»
«Нет. Можно я побуду здесь чуть-чуть?» - попросила я. Врач молча кивнул и вышел. Я опустилась на колени перед носилками, всматриваясь в это бледное лицо. Я не могла осознать и поверить, что это Саша. Я хотела взять его за руку, но она была неживой, холодной. Это была уже не его рука. Я не могла поверить, что еще совсем недавно, вчера, эти пухлые губы улыбались мне, а теперь они сухие, посиневшие; еще совсем недавно эти наглые, ярко-голубые глаза смотрели на меня, а теперь они пусты и бесцветны; еще совсем недавно эти руки обнимали меня, а теперь они холодны и безжизненны. Я не могла поверить, что Саши нет. Он мертв. Как же мы теперь будем жить? Я знаю, это должно было случится. Мы шли все по одной дороге, а он рушил свою и наши жизни. Теперь это не имеет значения. Надо забыть, что когда-то он был со мной, пусть один час, пусть один миг, пусть, но был, и он любил каждую из нас, хоть чуть-чуть, но любил. Только ради одной из нас он жил, а она не была достойна этого. Хотя… а кто был достоин?
Аня.

10.
Нашел дневник Карины, точнее листочек один, выпал, наверное. Нехорошо читать такие вещи, но я не удержался:
«Я никогда не забуду тот кошмарный вечер. Я сидела дома, ждала Сашу. До сих пор не могу понять, почему мне никто ничего не сказал? Почему Аня узнала раньше меня? Почему она ходила на опознание? Около восьми вечера в дверь постучали. Я открыла дверь и увидела любимую подругу. На ней лица не было! Она была бледна, а в глазах была невыносимая боль. Молча, она вошла в дом, молча закурила, молча опустилась на пол, прям в коридоре, на холодный порог. Она долго курила, ни говоря, ни слова. Она не плакала, в ее глазах была какая-то пустота, смешанная с болью, которую она усиленно прятала от меня. Я понимала, что она молчит, потому что боится расплакаться, не выдержать, показать свою слабость. Я не спрашивала ее ни о чем. Первой мыслью было то, что что-то случилось с ее матерью, которая находится в другом городе. Но почему-то я почти сразу отбросила эту мысль. А потом Аня заговорила, ее голос звучал глухо, как-то хрипло, он не дрожал, но обрывался, не договаривая фразы: «Ко мне Ирка утром прибежала вся в слезах, сообщила… я подумала, надо убедиться, что это точно… там белые стены, белая простынь, белые носилки, белое лицо… как мы все теперь?.. это невозможно… этого не может быть… я не верю…» По ее щекам скользнули слезы, она вздрогнула и расплакалась, а потом, успокоившись, прошептала: «Саша мертв. Его убили. Я уже опознала труп!» И мир рухнул, потому что я сразу поняла, что знала, что он умер, но гнала эту мысль, потому что этого не должно было случиться. Потому что я любила его, а теперь мне некого любить, и меня некому любить…»
Бедная, бедная моя Карина, моя маленькая сестренка, сколько же ей пришлось пережить за это время?..
Мне кажется, Аня что-то скрывает. В последнее время она все время стремится остаться одна, о чем-то думает, иногда плачет. Она прячет слезы, но я слышу, как она всхлипывает по ночам в соседней комнате. Что с ней происходит? Эта жизнь стала похожа не выживание. Неужели так все и будет продолжаться? Безумие.
У Катрин хватило наглости явиться к нам. Точнее она пришла поговорить о чем-то с Аней. А Аня теперь у нас живет. Я очень удивился, когда услышал стук в дверь – к нам теперь редко кто заходит. Правильно, в нашем доме теперь никто не говорит в полный голос, никто не смеется, не улыбается. У нас теперь траур на всю жизнь. И тут заявляется эта ш****, и говорит, что пришла к Ане, и хочет с ней поговорить. Аня, слава Богу, додумалась уйти с ней на улицу, отсутствовала до ночи. Я уже волноваться начал. Пришла уже после полуночи. Потерянная, ни слова не сказала, пошла к себе в комнату и курила там до утра, все думала о чем-то, строчила свои записки, но не плакала. Какая же ты сильная, Аня!
Дима.

11.
Никогда не думала, что Катрин захочет со мной разговаривать о чем-то. А она захотела, при чем именно со мной. Пришла, попросила меня. Мы пошли к реке, там никого нет, есть, где посидеть, да и тихо та, атмосфера приятная. Жалко только, что дождь шел, и пасмурно было, но что поделаешь – очень!
«Ты знаешь, я думала я не смогу продолжать эту жизнь без него. А ведь живу!» - горько улыбнулась Катрин.
«Ты меня позвала, чтобы рассказать о своей несчастной любви?» - зло ухмыльнулась я.
«Зря ты так, Ань, я хотя бы правду говорю, не молчу. Ты думаешь, я не любила его? А я его любила. И Карина любила. И ты любила. Не смей отрицать, я знаю, что между вами было!»
«Это он тебе рассказал?»
«Да я и сама догадалась. Это Карина слепа и ничего не видит, а я видела его насквозь, потому что он любил меня, потому что со мной он был самим собой, он не прятался под маской безразличия, надменности. Он любил меня, он любил Карину, он любил тебя. Я знаю, каждую из нас он любил по своему, а мы втроем грелись под одним солнцем, стремились попасть в самое теплое место, но все время промахивались, оказывались не там, где хотели. Саша был нашей жизнью, только я до сих пор не могу понять, почему мы продолжаем ее без него. Смысла теперь нет, Ань. Саша умер, его нет рядом с нами. Мы все равно рано или поздно замерзнем без нашего солнца, ведь он один был способен нас согреть в этом холодном мире. Мы задохнемся без нашего воздуха, потому что он один давал нам дышать. Я не знаю, зачем я продолжаю эту жизнь, хожу по этой земле, по которой когда-то ходил он, но теперь уже никогда не будет, зачем смотрю в это небо, ведь он был моим небом. И твоим, кстати тоже. Мы заблудились в этой жизни, нас уже не должно быть здесь…»
«Я не хочу думать о смерти. Я не хочу больше слышать тебя. Не приходи больше!» - прокричала я и убежала. Потом я долго ходила по берегу, пытаясь успокоиться, потому что Катрин говорила правду, то же самое могла сказать и Карина, и я, но мы молчали. Мы боялись произнести правду вслух, потому что она режет уши, потому что она заставляет вновь и вновь вспоминать, что продолжать жизнь не имеет смысла, ведь не осталось ничего – ни неба, ни солнца… Саша ушел от нас. Он дарил себя всем, принимал нашу любовь, любил нас. Он просто ни оставил себя, он все подарил нам. Это должно было случиться. Я предчувствовала. Но что теперь? Я не могу смотреть на Карину, на то, как она угасает, но мне становится еще больнее, когда я думаю о том, что мы с Катрин знаем правду, а она нет. Она все еще думает, что Саша любил только ее. Господи, какая нелепая, бессмысленная жизнь! Ведь нам всем троим нет смысла продолжать это безумие! А я не могу больше лгать, нечестно не говорить Карине правду! Это не может больше продолжаться… я должна все рассказать… мы все шли по этой дороге, и все вместе ее закончим…
Аня.