Немного жаль

Предупреждение: немного цинично =)
Немного жаль. Жаль, что мы расстаемся.
Нет, она этого еще не осознает, но видит, видит в моих глазах.
А я? А что я? Я уже устал.
 Я стою и курю. Просто, от нечего делать. Во рту уже жжет от никотина и сигаретного дыма.
 На улице не холодно, но как-то промозгло, противно и сыро. От этого курить еще противней…
 Она, моя зайка, стоит напротив меня метрах в 5-6.
 Почему так далеко? О, нет, она хотела бы подойти ближе, обнять, поцеловать… и не отпускать.
 Я поднял на нее глаза и снова затянулся, прямо до фильтра.
 На нее было жалко смотреть. Спутанные волосы, чуть ниже плеч, еще не расчесанные после ночи, то и дело падали, закрывая ей лицо. Глаза, чуть припухшие и красные – она плакала с утра. Она и сейчас плачет.
 По щекам бегут слезы. Изредка, она проводит ладонью под глазами, что бы их вытереть. Губы чуть подрагивают.
 Это от того, что она плачет или шепчет мое имя?
 Или и то и другое вместе?
 Я снова закуриваю. Вижу, что ее трясет.
 От холода. На ней легкий-легкий сарафанчик на бретельках – видимо, первое, что она накинула перед тем, как побежать за мной на станцию.
 И теперь мы стоим на железнодорожной станции. И между нами рельсы. И она боится пойти к переходу, потому что думает, что я уйду. Смешно. Куда я уйду? Пешком по рельсам?
 Я глянул на часы. Как есть – 4 минуты осталось.
4 минуты и я свободен. 4 минуты и подойдет поезд. 4 минуты и больше не надо будет смотреть в эти глаза, полные тоски, мольбы и слез. 4 минуты…
 Интересно, а почему она молчит? Раньше…
Боже, сколько раз я пытался уйти?! И сколько раз меня что-то останавливало… она. Но не она сама…
 Ее упреки, угрозы, мольбы, обещания, заверения в любви. Заверения, что она мне нужна, что я люблю ее, только ее. И что жизнь без нее будет такой тоскливой, и что я не смогу без нее.
 И каждый раз она меня уговаривала. Каждый раз я верил ей, уговаривая себя, что так и есть.
 Одним словом, каждый раз я врал себе.
Я никогда ее не любил. Да, я был привязан, но не любил. Жаль, что никогда не любил, ни единого мгновения.
 Жаль, что она любила меня до беспамятства. Жаль, что так случилось. Немного жаль, что я понял это так поздно.
 Я снова взглянул на нее. Такая несчастная, такая трогательная, как ребенок…
 Что видели перед собой окружающие?
Это бесконечно милое, несчастное, одинокое, обиженное, покинутое существо с заплаканными глазами?
 Которое, наверное, хочется прижать к груди и успокоить, взять на руки и убаюкать, защитить от всех и всего.
 Наверное. Мне не хотелось делать ничего, мне хотелось уехать.
 А что же еще видят посторонние? О, дайте-ка я угадаю. Парня-эгоиста, которой стоит и курит. Затем щелчком отбрасывает бычок и достает еще сигарету, какую там по счету?
 В сущности, мне было глубоко плевать, что они там думали. Что они знали? Ничего. Сейчас уже не важно, что там между нами было. Пусть они что видят, то и думают.
 Не все ли равно?
Пусть в ваших глазах я буду садистом, при том, законченным садистом. Пусть.
 4 минуты! Как долго!
Ну, наконец-то, вот он, спасительный экспресс. От ужаса у нее расширяются глаза. Она начинает что-то кричать. Я почти ничего не слышу за гулом приближающегося поезда, но понемногу начинаю разбирать отдельные слова. Слышу свое имя, слышу «пожалуйста», слышу «не надо», слышу отчаяние в голосе. Слышу, как она снова и снова повторяет, что любит меня, что не может без меня, что я тоже ее люблю, но «почему-то» не осознаю этого, что я сейчас, здесь оставлю свое счастье…
 И вот оно! Когда мольбы не возымели должного действия, в ход пошли угрозы. Сначала еле уловимые, затем все более и более явные. И …хм… так сказать, менее жизнеутверждающие, в самом прямом смысле этого слова. Наконец, она просто сказала: «Я брошусь под поезд, под этот самый поезд, на котором ты поедешь. Ты уедешь от сюда только через мой труп.»
 Сигареты кончились, пачку я выбросил и теперь просто стоял и молчал.
Я не шутил на счет своих намерений уйти, уйти навсегда, уйти точно. Шутила ли она? Не знаю. Но я должен, наконец, уйти от нее. С меня хватит.
 Краем уха я услышал, что поезд едет мимо, и что через минут 15 подойдет еще поезд.
Она разумеется тоже это услышала.
 Тут прозвучала «убедительная» просьба отойти от края платформы, а уходящий состав стал быстро набирать обороты, впрочем, он и так ехал не медленно.
Она торжествующе мне улыбнулась и с нежностью протянула ко мне руки. Она как бы говорила:
 «Видишь, даже Бог, хочет, чтобы ты остался со мной, здесь и сам ты этого хочешь.»
«Вот уж не знаю, чего там хочет Бог, но я точно хочу уехать…»
 - … И я уеду, все, Олеся, прощай, - договорил я вслух.
Она замерла на миг, а потом рванулась ко мне, словно, я ее последняя надежда на жизнь. Так утопающие стремятся схватится за тростиночку.
Рванулась и, конечно, упала на рельсы. Уж слишком это большое расстояние, чтобы его перепрыгнуть. Упала плашмя, как будто не видела, куда падала.
 Громко вскрикнула. Скорее всего, сильно ударилась, а может даже и сломала что-то себе. Но этого узнать было уже не суждено.
 
 Относительную вокзальную тишину разорвал сначала, крик Олеси, затем гудок состава, кажется крик машиниста, визг тормозов, и еще с десяток визгов и вскриков мужчин и женщин, видевших, как девушка в сарафанчике бросилась под поезд.
 Я не видел, что случилось конкретно, вернее не хотел на это смотреть. Когда раздался сигнал поезда, я чуть поднял глаза вверх.
 На меня налетел порыв холодного, но все еще летнего ветра.
 Спустя несколько минут начали сбегаться люди… возгласы, вопросы, предположения, кто-то уже что-то доказывал или опровергал, кто-то поминутно поминал то Бога, то Дьявола, кто-то молча крестился…
… началась такая суматоха…

А я? А что я?... я не жалел, что больше не увижу этих зеленых глаз… просто мне было немного жаль, что так вышло…
 

 20.08.04