Есть ли жизнь после смерти? Наверное...

Странное ощущение. Необычное. Живешь себе всю жизнь, сколько там у тебя уже за плечами, существуешь какое-то количество лет (месяцев, дней, часов, минут, секунд, – чем мельче единица отсчета, тем больше, кажется, у тебя в запасе) в каком-то своеобразном коконе, пускай и невидимом другим. Тебя считают душой компании, своим человеком, способным и выслушать, и совет дельный дать, и просто помолчать за компанию; доверяют самое сокровенное, не особо-то так и интересуясь, а хочешь ли ты это всё выслушивать; искренне считают, что даже любят. Тебя. Но лишь ты знаешь, что есть маска, а что есть истинное; что ты показываешь, а что есть на самом деле.  Кокон открывается лишь с твоей стороны, и ты сам решаешь, кого пускать внутрь, а перед кем демонстративно хлопнуть дверью, - все равно не почувствует, подумав что-то вроде: «ну маленькая дистанция, ну не с той ноги встал человек сегодня…».

Живешь вот так, в принципе, даже не особо так и тужишь, не чувствуешь себя одиноким,  - попадаются похожие на пути, однодумцы, даже очень близкие по духу, но ты не спешишь открываться. И вдруг – бах! – твой кокон разлетается на кусочки от одного взгляда, от пары слов, от прикосновения невзначай, которое напоминает удар током даже потом, в виде воспоминания. Чувствуешь себя, как цыплёнок, который вырвался на свет белый, смело склевав напрочь свою скорлупу, а потом обнаружил, что не так уж и хорошо во внешнем мире, мокрые ещё перья топорщатся под пронизывающим холодным ветром и вообще, неуютно как-то. А возвращаться-то уже некуда: ну дана нам паскудная привычка жечь мосты. Гордость. Ага. Гордыня-матушка, она самая, которая к смертным грехам относится. Но не о ней нынче речь. А о том, что с исчезновением скорлупы, того же злосчастного кокона, имеют обыкновение пропадать и маски, - и это не всегда есть хорошо. Готовы ли окружающие увидеть тебя настоящего? Готов ли ты предстать перед ними таким, какой есть на самом деле? Ага, то-то же. Не готов. Не можешь. Не хочешь, в конце концов, ты не книга, попавшая в любопытные чужие руки: полистают и добро, если забросят на полку, а то ведь и ручкой исчеркать могут, и кофе пролить, и страничку выдрать для самокрутки, - разве книга что-то может чувствовать? Человеческая логика.

Снова, возвращаясь к ощущениям, - вряд ли кто-то из нас помнит, как он рождался. Мамы наши – о да, вот кто этого до смерти не забудет. А мы – нет. Зато прекрасно можно прочувствовать вот такое своеобразное второе рождение: через боль, через слёзы, возможно, и без крови не обойдётся. Собственной. Из закушенной от боли губы. А вот криков не будет. И свидетелей, скорее всего, тоже. Потому что подобное рождение соседствует с убийством: умирает что-то в тебе, что-то старое, ненужное, непонятное или, наоборот, понятое до конца.

Новорожденный, занявший освободившееся место, внешне ничем не отличается от своего предшественника. Ну, разве что имидж резко сменить захочется либо ещё чего-то в этом роде – правильно, каждому возрасту свои игрушки: мальчишка, мечтающий о машинке, круче, чем у Пети из соседней песочницы, обзаведётся красным БМВ, а девочка из соседнего двора, шившая платья своим многочисленным Барби, будет деловито запихивать манную кашу в розовощёкого карапуза – свою последнюю куклу.  Если предшественник никуда никогда не опаздывал, то  н о в ы й  вполне способен, задумавшись, проехать свою остановку. Через некоторое время окружающие отметят некоторые странности в твоём поведении (твоём ли?), которым, впрочем, не придадут значения. Посплетничают втихаря в курилке – этим дело и кончится. Никто и не заметит, что в коконе – совсем другой человек, лишь внешне напоминающий бывшего лучшего_друга_хорошего_знакомого_перспективного_сотрудника и т.д., и т.п. Никто и кокона, собственно, не замечал – куда уж тут разглядеть, что внутри. А внутри -  д в о е: новорожденный и то, из-за чего всё и закрутилось. А внутри – целый мир, полный гармонии и радости. Мир, в котором все счастливы,  - правильнее было бы сказать: всё счастливо, ибо ты уже воспринимаешь себя как частицу этого  в с е г о. Мир, не замкнутый сам на себя, что привело бы к полному уничтожению, - но открытый для всех и персонально для  ещё одного человека. Который, возможно, ещё не родился,  - а может быть, процесс пошёл, как выражался незабвенный вождь. Который после рождения сформирует свой собственный мир. Который… Но это уже совсем другая история.