Подлог... или торжество справедливости

ПОДЛОГ ИЛИ ТОРЖЕСТВО СПРАВЕДЛИВОСТИ
(невыдуманный рассказ)

Это не выдуманная история. Она была рассказана мне не так давно в одном из подразделений уголовного розыска. Споры сыщиков: кто работает правильно, а кто не правильно – были всегда. И даже не мое дело, а читателя рассудить, кто прав, а кто нет. Мое дело вынести на суд только историю не более.

– Жеглов был прав, когда говорил: «Вор должен сидеть в тюрьме!» Обывателю без разницы, каким образом мы жулика загоним в стойло.
– Может и следствия не надо? Расстреливать сразу и вся недолга. Пусть потом наши потомки вой по поводу реабилитации поднимают. Вернее потомки тех жуликов. Ты понимаешь, мы это уже проходили. Ты со мной не согласен?
– Согласен, не согласен. Мне важен результат, а не распущенные сопли.
– Это был не результат – это был подлог.
– Хм! Подлог это или не подлог? Если так рассуждать вся наша работа подлог. Давай дружно напишем явку с повинной прокурору. Мы все подлогом занимаемся. Кто больше, кто меньше. Если так рассуждать, то в милиции делать нечего. Рапорт на стол и как говорят в зоне: «С чистой совестью на волю».
Яростная перепалка двух сыщиков не нашла логического завершения, в кабинете повисла напряженная тишина. Мирно тикали висящие на стене часы да билась в стекло попавшая в плен муха.
– Вон, даже муха и та на волю хочет, – Кравчук осторожно поймал муху, открыл форточку и выпустил ее на волю.
– Ребята, не ссорьтесь, пожалуйста, лучше пейте молча коньяк. В нашей работе всякое бывает, – мягкий голос женщины сквозил миром и покоем.

Кражу раскрыли быстро. Потерпевшая, дежурная по вокзалу, толково обрисовала портрет возможного вора. Его задержали на соседнем рынке. Растратить похищенные деньги он не успел. Он даже не успел насладиться их приятным ощущением во внутреннем кармане видавшей виды болоньевой куртки.
Напористый и быстрый Кравчук без всяких церемоний изъял при понятых похищенные деньги, упаковал их в пакет и опечатал. Вещественные доказательства требовал к себе уважения! Вор – Санек, как он себя назвал, запираться не стал, выложил все как на духу. И то, что судим трижды и то, что ни кола ни двора. И даже согласился с тем, что в зоне ему будет и надежнее, и спокойнее, и теплее. Зима на носу! Собственноручно изложил на бумаги весь процесс совершения кражи. В деле можно было ставить точку и передавать материал следователям для дальнейшего, более детального расследования преступления, которое совершил незадачливый Санек. Дело оставалось за малым – найти кошелек, в котором лежали деньги и должна была находиться тоненькая золотая цепочка, которую он, увидев деньги, не заметил.
Уже стемнело и поиски кошелька отложили на следующий день. Шариться в потемках в мусорном контейнере, сыщикам не хотелось.  Санька до утра определили в камеру.

Зазвенел телефон. Кравчук нехотя поднял трубку и безразлично буркнул:
– Да!
Но слушать невидимого собеседника стал с большим вниманием и даже интересом. Его полное, небрежно выбритое, добродушное лицо вытянулось и посерело. Губы легли плотной складкой:
– Вот козел! Шеф, он же собственноручно написал объяснение по этому поводу. Хорошо, сейчас зайду.

В кабинете, кроме начальника, сидела старший следователь Ирина Николаевна. Как всегда беспокойная, и не в меру взволнованная, дама лет тридцати пяти.
– Вот, Евгений Сергеевич, Ирина Николаевна говорит, что ваш крестник отказывается от первоначальных показаний. Не воровал он денег! Оговорил сам себя…
Перебив начальника, Ирина Николаевна возбужденно, чуть не со слезами на глазах, затараторила:
– Женя, ну что такое? Опять вы мне сырой материал подсунули? Все гладко! Ни сучка, ни задоринки!  А он отказывается! В наглую отказывается…
– А вам, прям, вареный материал подавай? Не следователи, а адвокаты. Вы скоро без сыщиков по маленькому сходить не сможете. Закрой в ИВС  и крути из него веревки. Посидит, подумает и расколется!
А как я его задержу? Оснований-то нет!
Начальник сидел обхватив голову руками. Он знал, что после этих слов посыпятся взаимные упреки: Евгений Сергеевич обзовет старшего следователя «адвокатшей» и как всегда заявит, что «ей пора менять твердый стул следователя на мягкое кресло адвоката», та в свою очередь  обругает старшего сыщика «ищейкой-скорохватом» и дрожащим от слез и возмущения голосом скажет, что «ему только схватить жулика, а там хоть трава не расти». Потом Ирина Николаевна в лучшем случае полезет в сумочку за платочком, а скорее всего  взвизгнув в последний раз, убежит плакать в кабинет. Евгений Сергеевич насупится и долго будет смотреть в окно. Потом крякнет, тяжело вздохнет, натянуто улыбнется и промолвит:
«Ничего, шеф, прорвемся!»
– Тихо! – подполковник пристукнул ладонью по столу. – Чего разорались, как вороны на помойке. Мне эти ваши разборки вот где! – он приставил к горлу ребро ладони. – Ирина Николаевна, возбуждайте уголовное дело, как темное  – без подозреваемого,  а ты, Женя, бери этого Санька и коли его снова. Все! Разговор окончен!

– Не-ет, начальник, расхотелось мне, че-то в зону. Утром дежурный выводку делал. Я после камеры чистого воздуха глотнул, а он такой свежий…хм… росой пахнет. Расхотел…
– Расхотел?
– Расхотел!
– Ой, Санек, не буди во мне зверя, который морковку ест! Не советую!
– Ну че ты мне, начальник, сделаешь? Бить будешь? Бей! Не крал я денег! Не крал! А то, что у меня нашли – так это мои деньги. За-ра-бо-тал! Бутылки собирал! Картошку помогал копать!
– Может и показать сможешь, где копал?
– Не помню! Забыл!
– А если мы на помойке кошелек найдем? С твоими пальчиками? Что скажешь?
– А вы сначала ту помойку найдите. Извини, начальник, но деньги не пахнут! Это не я придумал.
Кравчук бился с Саньком впустую уже второй час. Фраза о том, что деньги не пахнут вдруг насторожила его:
«Деньги не пахнут… Деньги не пахнут… Ха!… Пахнут, еще как пахнут! Ну, парень, ты кажется, попал? Я тут правда не виноват…Ох как они будут пахнуть!»
Кравчук поднял трубку телефона, набрал номер дежурной части:
– Иваныч, пришли помощника, пусть заберет Санька… Нет не надолго! На часок не больше.
– Э!… Э!… Начальник, меня выпускать пора! Я законы знаю.
– Ничего, законник,  ты не часок еще посидишь, а годы! Я тебе это обещаю.

Эксперт, худой и нескладный парень в очках, долго шарился в своем столе. Наконец извлек из него тонкий и длинный пинцет:
– Евгений Николаевич, такой пойдет?
– Во, во! Самый раз!
– Ты только мне его верни обязательно. С ним хорошо под микроскопом работать.
– Да верну, не бойся!
– Ага, знаю я ваше – верну! У сыщиков, что к рукам прилипло, то уже не наше. Что воры, что сыщики – одна шайка-лейка!
– Что поделаешь, Вадим, с кем поведешься…
Взяв пинцет, Кравчук пошел к Ирине Николаевне.

Когда он вошел в кабинет, Ирина выстукивала на машинке свои бесконечные протоколы. Хмуро и коротко взглянув на Кравчука, обижено шмыгнув носом, снова торопливо застучала по клавиатуре.
– Не колется… Наверное будем выпускать. – Кравчук присел на стул.
– Материал оформлять нужно было как следует!
– Эх! Знал бы прикуп – жил бы в Сочи, а так у черта… хе-хе… в Находке!
– Ну и что будешь делать!
– Как что? Деньги отдам, пинка ниже поясницы… и подвешаю висяк .
– А как же дежурная по вокзалу? Ей что, из собственного кармана две с половиной штуки выкладывать?
– Ну ты же, Ирина, не хочешь его задерживать? Что остается делать? Только отпускать!
– Конечно не хочу! Доказательств-то – ноль!
– Ноль! –  согласился Кравчук, помолчал и  уже доброжелательно спросил:
– Тебе ко скольки дежурную по вокзалу пригласить? Я сейчас туда пойду, может каких свидетелей надыбаю?
– Через полчасика. Я как раз постановление допечатаю.
– Давай пакет с деньгами… да и объяснение этого Санька. Оно тебе все равно ни к чему.
– Женя, Женя! Ну что вам стоило сразу на помойке пошарить? Был бы кошелек – твой Санек уже бы булки на нарах парил. А так извини! Не могу! Нет оснований.
– На нет и суда – нет!   
 
– Кравчук, где тебя носит? 
Вид у Галины был не очень. Очевидно сказалась бессонная ночь на дежурстве. Волнение по поводу украденных денег. Она знала, что вора уже задержали и ждала вызова к следователю, что бы возможно там, посмотреть в глаза человеку, который ее обокрал.
– Тут такие дела, Галчонок! Не колется жулик, наверное придется отпускать?
– Это как же? А деньги? Деньги мне, что не вернут? Ты же мне по телефону говорил, что он обещал показать, куда кошелек выбросил!
– Да откуда же я знал, что он от показаний откажется. Воздуху он видите ли нюхнул… Козел…
– Что ж делать-то? Мне что, из своего кармана деньги в кассу вкладывать? Это ж почти вся зарплата! Да и кошелек… там цепочка! Еще мама дарила. Она тоненькая такая, как паутинка. Я его хотела ювелиру снести… узелок завязался… никак развязать не могла.
Галина чуть не плакала.
–  Ты знаешь, есть вариант! Покажи-ка еще раз, где деньги лежали?
– Да что толку-то? Ты сто раз смотрел этот ящик!
Молодая женщина заплакала. Сначала тихо, потом навзрыд, закрыв лицо руками.
Кравчук выдвинул ящик стола. На место, где лежали деньги, незаметно и быстро положил оторванный от пятисотрублевой купюры уголок. Присвистнув, сказал:
– Оба-на! А это, что такое? Ну-ка глянь-ка сюда, Галина Васильевна! Глянь, глянь!
 Галина подняла глаза полные слез:
– Что это?
– По-моему – уголок от пятисотки! Судя по цвету.
– Ну здесь же ничего не было?
– Было – не было! Давай договоримся так! Я тебе кое-что объясню и ты сделаешь так, как я тебе сказал! Хорошо.
Угу…
В глазах Галины слезы смешались с удивлением и любопытством.
– Сейчас пойдешь к Ирине Николаевне. Она должна тебя допросить. Скажешь ей, что случайно обнаружила в том месте, где лежали деньги, вот этот уголок. Твое мнение, что этот уголок от тех денег, что у тебя были украдены. Понятно?
– Угу…
– Скажи следователю, что бы проверила, нет ли среди изъятых у вора денег, купюры с оборванным уголком. Поняла?
Галина кивнула головой.
– Повтори!
Женщина повторила слово в слово то, что ей объяснил сыщик.

– Женя! Женя! – в кабинет Кравчука вихрем ворвалась Ирина Николаевна.
– Что? Пожар? – Кравчук спокойно и лениво отхлебывал из большой кружки крепкий чай.
– Где пакет с деньгами?
– Отдал, – невозмутимость давалась Кравчуку с трудом.
– Как отдал?
– Ладно, ладно. Шучу.– Кравчук открыл сейф, взял пакет с деньгами и передав его Ирине Николаевне спросил:
– Что случилось-то?
– Что случилось, что случилось! Место происшествия осматривать надо лучше. Дежурная по вокзалу нашла в ящике стола обрывок купюры. Говорит: случайно оборвала от пятисотки и забыла тебе об этом сказать. Тоже мне – сыщики-скорохваты! Ни украсть, ни покараулить!  – Сбавив темп воспитательного монолога уже заискивающе попросила. – Евгений Николаевич, понятых бы найти! Сейчас осмотрим деньги и… чует мое сердце… чует! Оборванная купюра… – выдержав паузу, торжественно добавила, – в пакете!
Спохватившись, Ирина Николаевна внимательно осмотрела пакет:
– Так! Печати на месте! Подписи имеются. Конверт? Конверт целый! Нарушений упаковки нет. Ну и выверну я руки этому Саньку. Напарит он еще булки на нарах.
Взметнув рыжим хвостом волос, Ирина Николаевна умчалась в свой кабинет.   
После ее ухода Кравчук сильно и решительно хлопнул в ладони и сам для себя воскликнул:
– И-и-ес! Все-таки я тебя сделал, Сенек!

– Значит, Санек, говоришь: «Деньги не пахнут?»
– Не-а, начальник, не пахнут! И вообще, че мы базарим вхолостую? Вы меня напрасно в гадюшнике держите и между прочим противозаконно. Дядьке прокурору – это может не понравиться…
– Ты знаешь, Санек, почему-то мне кажется, что «дядька прокурор» сегодня нарисует санкцию на твой арест.
– Ой-ли? Начальничек, не лепи горбатого!
Их беседу прервал телефонный звонок. Кравчук быстро снял трубку:
– Да! Слушаю, Ирина Николаевна! Да! Сейчас приведу!
Положив трубку, Кравчук подмигнул Саньку и с наигранным сожалением произнес:
– Ну что, Санек, пойдем пока к тете Ирине, а от нее, извини,  один шаг до дядьки прокурора.
– К-к к какой тете Ире? – в глазах Санька метнулся огонек испуга.
– К старшему следователю, Платовой Ирине Николаевне, специалисту по запаху денег.

Лицо старшего следователя Платовой было бесстрастно и непроницаемо. Очки без диоптрий, которые она надевала при проведение особо важных допросов, придавали ей солидность и уверенность. И хотя она была далеко не новичок в следствии, этой привычке, которую она приобрела придя в милицию несмышленой девчонкой, стараясь казаться солидной, осталась.
– Садитесь, задержанный!
– Вы, хотели сказать – присаживайтесь! Посадить меня, у вас вряд ли получится?
Санек явно сдрейфил, но всем своим видом показывал, что ему все безразлично и он не собирается задерживаться в этом кабинете слишком долго. Он сел на указанный стул и демонстративно закинул ногу на ногу. Санек прекрасно знал, что вызов к следователю ничем хорошим не заканчивается, но старался бодриться и держаться вызывающе, но в рамках определенного благоразумия. «Авось пронесет! Возможно все ограничится душещипательной беседой? Попыткой взять меня на понт? Ребятки, не на того нарвались! Не такие как Вы кололи – не раскололи!»
Размышления Санька прервал строгий звенящий голос женщины-следователя.
– Я, старший следователь Платова Ирина Николаевна…
От этого звенящего голоса по телу Санька пробежал холодок. Этот голос не предвещал ничего хорошего. Санек вздрогнул и это заметил стоящий в дверях, прислонившись к косяку Кравчук:
«Ну, парень, Ирка сейчас тебе мозги вправит! Это факт!»
А в голове Санька звенел голос:
–… вы подозреваетесь в том, что в ночь с пятого на шестое сентября, пользуясь отсутствием гражданки Мороз проникли в помещение дежурной по вокзалу и тайно похитили деньги в сумме две с половиной тысячи рублей! Признаете ли вы себя виновным?
В голове Санька билась мысль:
«Нет у них доказательств! Нет! Это понт! Ну и голосок у бабы! Аж мороз по коже!»
Санек решил бороться:
– А вот этого не надо! Признаю – не признаю! Есть доказуха – выкладывайте, а нет – гоните бабки и отпускайте…
Платова перебила:
– Признаете или не признаете!
– Нет!
– Хорошо! – стекла очков хищно блеснули. – Граждане понятые подойдите к столу!
Две женщины сидевшие у окна, подошли к столу следователя.
– Вот пакет! Здесь находятся деньги изъятые у гражданина Никитина при  проведении обыска в момент задержания. Проверьте не нарушена ли упаковка… подписи, печати? Не нарушены? Прекрасно! Вскройте, пожалуйста, пакет. Что вы видите? Деньги? Прекрасно! Пересчитайте! Все ли купюры целы? Что? Одна купюра не имеет уголка? Обратите на это внимание! Так и заносим в протокол: «У купюры достоинством в пятьсот рублей оборван верхний угол». Еще минуточку! Вот уголок денежной купюры, который мне передала во время допроса потерпевшая Мороз! Прикладываем! Что мы видим? Совпадает? Совпадает! Прекрасно! Присядьте, пожалуйста!
Платова опустив голову, из под очков в упор посмотрела на Санька. От этого взгляда ему стало не по себе. Санек понял: «Все!»
– Задержанный Никитин, как вы объясните, что у купюры изъятой у вас, оторван уголок? А этот уголок мне принесла гражданка Мороз! То что они составляют единое целое – мы безусловно получим заключение эксперта.
Санек молчал. Возражать было нечем.
До этого момента, стоявший молча у двери Кравчук многозначительно произнес:
– Да-а! Оказывается деньги все-таки пахнут.
Платова с торжеством посмотрела на Кравчука, мол учись сыщик, как надо колоть жуликов. Старший сыщик лишь добродушно улыбнулся в ответ.

В кабинете сидело четверо: Кравчук, Платова, молодой оперативник Николай и, принесшая бутылку коньяка, по случаю возвращения похищенных денег, Мороз.
– Что-то мне в этом деле не все понятно, – Ирина Николаевна грела в руке стакан с коньяком, – я почему-то, Женя, не верю, что ты сразу не обнаружил в столе у Галины оборванный уголок. Темнишь скорохват!
– А как он мог его обнаружить, если он мне этот краешек сам принес… – раскрасневшаяся от выпитого коньяка, Галина глупо улыбалась.
– Господи! Ну и глупая же ты баба – Галина!– перебил ее Кравчук.
– Кхе-кхе, – поперхнулась коньяком Платова, – не поняла! Как принес?
– Принес и научил, что тебе сказать, Ирина Николаевна! Ты уже меня извини. За то смотри… я мамину цепочку вернула. Вор же показал, куда кошелек выбросил.
– Ну, Кравчук, вечно ты все испортишь! Я думала: «Ну наконец-то сыщикам нос утерла. Разложила жулика по полочкам». А это оказывается Кравчук его сделал. Бандит ты, а не сыщик! Ты, что пакет, что ли вскрывал?
Кравчук невозмутимо почесал затылок и развел руками:
– Ну, а что было делать? Не кололся! А конверт я не вскрывал. Вы видели когда-нибудь парусники в бутылках.
– Ну видели…
Так вот! Я пошел к Вадиму, взял у него длинный и тонкий пинцет и через дырочку скрутил в конверте пятисотку, вытянул ее, оторвал кусочек и обратным манером ее в конверт. Вот и все! А остальное вам известно.
– Но это же подлог, – ахнул молодой опер.
– Это для тебя «подлог», а для меня торжество справедливости!
Высокопарная концовка фразы Кравчука прозвучала буднично и устало.      
 20.11.01г.