Аеслиэтосудьба? ч2

Глава 6
— Ну как, Дианочка, прошел день? Как твои ребята — не чудили?
На мамины вопросы отвечала односложно: настроения не было. Вдобавок застучал по карнизу дождь. И только тут Диана вспомнила, что на завтра намечены шашлыки. Такой дождь — нудный, осенний — мог идти сутками. А мог и прекратиться в любой момент, несмотря на то, что небо до горизонта затянуто свинцом. В общем, все будет понятно только завтра. Сегодня ничего не ясно. Сегодня — сплошная облачность.

***
Володя посмотрел в окно. До горизонта простирались тучи — с девятого этажа квартиры Ермоленко они были видны очень хорошо. Никакой гарантии, что за ночь они рассеются. Решение нужно принимать сегодня. Сейчас. А решение в этом случае может быть одно.
Рука привычно вынимает из гнезда радиотелефон.
— Славик, привет! Ну чё, завтра по-любому погоды не будет...
— Ну...
— Звякни нашим, что все отменяется.
— А мясо там, тыры-пыры?..
— Чё ему в морозильнике сделается?
— А может, у Маринки зависнем? У нее, вроде, мамик в командировку свалила...
— Н-ну, организуй! Да, Диану предупреди, чтобы не приходила. Чё ей зря мокнуть?
— Думаешь, не догадается?
— Говорю — позвони!
— Ла-адно...
— А Ефимову я сам наберу.

Слава сомневался. Вообще, если честно, сомневался он постоянно, хотя (надо отдать ему должное), приняв решение, от него уже не отступал. Сейчас Кострецов сомневался в ответе на вопрос: звонить или не звонить классной? Можно было просто набрать ее номер, сказать, что все отменяется, и успокоиться. Но хотелось — на самом деле, — как говорил сам Слава первого сентября, — «присмотреться, парочку ситуаций неординарных создать», поглядеть — как отреагирует, чтобы понять — кто такая. Нет, решено — не звонить. Обойдется.

***
Будильник прозвенел в семь. Спросонья показалось: шелестит дождь. Диана помотала головой. Остатки сна, поворчав, уползли в угол. Шелестел не дождь, а листья. Нашла силы подняться. Асфальт почти высох, но лужи отражали черное, без звезд, небо. Холодная вода помогла окончательно раскрыть глаза. В конце концов, настоящие шашлыки Аверина не ела уже года три. Или даже четыре. В последний раз... Ну да, с Ваней на его даче. Сейчас Диана не сомневалась, что колдовать, священнодействовать над мангалом будет Ермоленко.
Пока ехала на вокзал, с неба не упало ни капли. Казалось — между дождем и не-дождем установилось перемирие, но настолько хрупкое, что в любую минуту оно могло быть нарушено. В пятнадцать минут девятого под «варежкой» еще не было никого. Точнее, из ее одиннадцатого «б» — никого. Мелькнула было мысль, что поездку отменили из-за дождя, но мысль эту сменила другая — «позвонили бы, предупредили». Наверняка минут через пять-семь заявятся толпой. Минуты шли. «Толпы» не было. Подземный переход выплевывал все новых и новых людей — с чемоданами, корзинами и сумками. Но — ни одного знакомого лица. Хотя, нет...
В ее сторону направлялся Гришалев.

— ...Постой здесь, я посмотрю возле касс, — глянув на часы, бросила Аверина.
Вернулась минуты через две. Ни возле касс, ни под «варежкой» по-прежнему не было никого. Стрелки неумолимо приближались к сорока шести минутам девятого.
Когда объявили отправление электрички, Диана констатировала с грустной улыбкой:
— О нас с тобой забыли. Или — вариант второй — сделали это намеренно. Впрочем, неважно.
И неожиданно даже для себя весело продолжила:
— Слушай, а пошли посидим в кафешке? У тебя сколько денег? У меня — сто рублей. Думаю, на пару шашлыков нам с тобой хватит...
Гришалев молчаливо согласился. Зацепила фраза: «Сделали это намеренно». Даже не забыли, а все было подстроено заранее. Решили подшутить, поиздеваться. Может, уехали раньше, а может, вообще все отменили, а его предупреждать не собирались. Проверка на прочность. Коля все понимал. Но непонятно, зачем они так поступают с Дианой Николаевной? Она-то в чем провинилась? Искренне пытается найти контакт с классом. Гришалев сочувственно посмотрел на учительницу. Логичнее было бы разойтись по домам, но нет причин сдаваться. Диана Николаевна права — надо веселиться.
Раннее воскресное утро. В кафешке почти никого нет. Они сидят за столиком. Коле кажется, что девушка за стойкой бросает на них странные взгляды. Нелепость ситуации отражается во всем. Непринужденной беседы не получается. О чем говорить?
...Раз инициативу взяла на себя, нужно исполнить эту роль до конца. Диана чувствует Колину робость, он просто не сможет сделать заказ. Поднялась, подошла к стойке. Вернулась к столику — с двумя шашлыками. Уже когда заказала две чашки кофе, подумала: «А вдруг он любит чай? Даже не спросила. Все решила за него». Преувеличенно бодро сказала:
— Пойди возьми кофе, у меня рук не хватило.
Коля по-ученически покорно поднялся, сходил за чашками. Сел, поставил сначала учительнице, потом — себе. Повертел пластиковую тарелочку и взглянул на Диану Николаевну. Нужно о чем-то говорить. Но о чем?
— Как вам наш класс? — решился спросить.
«Наш, — отметила Диана. — А на самом деле класс — далеко не его. И, пожалуй, еще не мой». Две белые вороны. Сумеют ли они вписаться, вжиться в коллектив за оставшееся время? Пытаться надо. Но вот получится ли?
— Кто тебе нравится? Подружился уже с кем-нибудь?
Коля, немного поразмыслив, произнес:
— Дружба — это вопрос времени. Я считаю, что так просто друзьями не становятся. И вообще, стоит ли на это тратить свое время, если мне остается учиться один год?
— Ты всегда такой... — Диана помолчала, подыскивая слово. — ...расчетливый? Нельзя ведь жить одним только умом! Иногда стоит включать и эмоции.
Гришалев смущенно пожал плечами. «Никогда еще не называли расчетливым. А что касается эмоций — это проявление слабости, а чтобы выстоять, нужно быть сильным. Значит, со стороны я выгляжу именно таким. Умников, как правило, не воспринимают. Я это знаю».
— Я не всегда такой, — тихо произнес он и опустил глаза.
Разговор не клеился. Диана даже успела пожалеть, что затащила Колю «на шашлыки». Со стороны это выглядело совершенно дико — молодая учительница приглашает ученика в кафе. Хмыкнула. Поняла, что Коля может принять это на свой счет и поспешила сказать:
— Извини, это я о своем. А как тебе Ермоленко?
В окно застучал дождь.
— Он о себе очень высокого мнения. Такие, как он, обычно работают на публику.
— Считаешь, никакого авторитета Володя в классе не имеет?
Пожал плечами. «Конечно, имеет. Просто все остальные хотят видеть его таким, каким он старается казаться», — подумал Коля, но произнести вслух не решился.
— Все равно в каждом классе должен быть лидер, — продолжила Диана. — Ты, как я вижу, в лидеры не рвешься.
— А зачем? Я сам по себе. Мне так больше нравится.
«А я? — подумала Диана. — Может, и я такая же?»
Вообще, наверное, пора заканчивать этот бессмысленный разговор. Стену, которая сейчас существует между ними, не сломать. Да и нужно ли это делать?
— Ну что, доедай и пошли. А то дождь сейчас совсем разойдется, вымокнем с тобой насквозь. У тебя зонтик-то хоть есть?
— А кто же в лес с зонтиком ездит? — рассудительно произнес Коля.
Расстались на трамвайной остановке.

Глава 7
— Обалдели! — возмущалась Маринка, впуская толпу одноклассников. – А шашлыки мы как жарить будем?!
— Тихо-тихо, — возник перед ней Вовка. — Я всё улажу. Расслабься!
— Костёр на паркете разводить не дам, — проговорила с напускным возмущением.
В коридоре — гора обуви. На кухне — теснота. Повернуться негде. А тут ещё Славик успевает щёлкать фотоаппаратом. Ефимова уже не рада такому количеству незваных гостей.
— Серёга, поставь там какую-нибудь музыку. Юрка, зажги плиту, — раздавал указания Ермоленко.
Большая часть народа перебралась в комнату. Ромка выглянул в окно.
— Может, зря всё отменили? Дождя-то ведь нет, — заметил он.
— Ну, отменили, так отменили, — беспечно отозвался Юрка. — Чё теперь, стреляться?
— Может, их на сковородку? — разглядывая замоченные шашлыки, размышлял Костик. — Пожарить и не мучиться.
— Нет, — запротестовал Вовка. — В духовке. Вкуснее получится.
В комнате гремела музыка. Все уже забыли о плохой погоде и несостоявшемся походе. Ефимова вернулась на кухню:
— Только хотела отдохнуть, посидеть в тишине — и на тебе… Сюрпризик!
— Спокойно, без нервов, — вился вокруг неё Костик. — Бывает хуже. Но реже.
— Шашлыками занимайся, — притянул его к плите Вовка. И обратился к Марине. — А пока, может, каких-нибудь бутербродиков?..
— Легко, — улыбнулась она. — Светик, поможешь?
— А на костре шашлыки вкуснее, — пожаловалась Аня, нарезая хлеб.
— В другой раз, — успокоила Черных.
— Помните, как в прошлом году? Может, с Дианой тоже было бы прикольно?
— А вот интересно, — выдал себя Славка, — чем они там сейчас занимаются?
Вовка напрягся: Кострецов опять что-то вытворяет.
— Кто — они? — не поняла Марина.
— Наша Диана и этот… ботаник, — уточнил Славка.
— Так, значит, ты ей вчера не звонил?
Кострецов помотал головой. Вовка даже присел:
— Выходит, она сегодня туда зря приехала. Гадость решил сделать?
Славка промолчал.
— Зачем вы так? — взмолилась Света. — Трудно было, что ли, позвонить? Зачем над человеком издеваться?!
— А тебе уже её жалко? — заглянул в лицо Костик и шмыгнул носом, как будто собирался прослезиться.
Черных махнула на него рукой и отвернулась.
— А что тут такого? — встала Ефимова на защиту Кострецова. — Так получилось, должна же она понимать.
— А что получилось? — посмотрел на неё снизу вверх Вовка и улыбнулся. — Выходит, специально всё получилось.
— Как оправдываться будем? — ни к кому не обращаясь, задался вопросом Юрка.
— Никак, — заявил Славик. — Оправдываться — значит, доказывать свою вину. Замнём этот разговор, и всё. Что, в первый раз, что ли?
— Дурак! — бросил Ермоленко.
— Ладно, мальчики, хватит! — примирительно проговорила Аня. — Как шашлыками пахне-ет!..

***
Диана возвращалась домой быстрой и злой походкой. Напускная веселость пропала. В голове стучало одно: «Дождь». Между зубами застряли кусочки шашлыка, и это нервировало еще больше. Дождь перешел в ливень, и под зонт затекало. Домой пришла наполовину мокрая и тут же забралась в ванну — на дай бог простыть. Отогрелась. Залезла в угол дивана — с кружкой горячего кофе. Поджала под себя ноги. Съежилась. Почему ничего не получается?! В ком — причина? В ней? В ее одиннадцатом «б»? Нутром, нюхом чуяла: если она сделает этот класс на самом деле своим, дальше будет проще. Ей просто не повезло — пришла в одиннадцатый, уже на излете. Все уже давно притерлись друг к другу, а тут появляется она. И происходит нормальная реакция отторжения. Как в хирургии. ...Все понимает. Но ей-то от этого не легче...
Глаза наполняются слезами. Сами по себе. Крупная слеза капнула в чашку. Еще не хватало! Так, Дианка. Вытерли слезы. На счет «три» успокоились. Ничего страшного. Все пройдет. Просто надо подумать, как быть дальше.
Возникает проблема. Если она станет выказывать свое расположение к Гришалеву, отношение к ней еще более ухудшится. Класс его не принял. Негативное отношение к нему спроецируется и на нее. Однако Аверина понимала, что просто не сможет его предать. Ведь не замечать его — в данной ситуации и означает — предавать. Как быть? Как реагировать на все это? Замять — нельзя. Действительно: «Эти оболтусы сядут на шею», как говорила Ирина Алексеевна. Какие варианты? Первый — классный час. Второго варианта Диана не видела, но не видела пока. Она знала, что второй (третий... четвертый...) обязательно придут. Сами. Пока — вариант «номер раз», как говорил Витька. Классный час. Ну и что она им скажет, что вменит в вину? То, что они не поставили ее в известность об отмене пикника? Скажут: мол, не дозвонились, телефон забыли, или еще что-нибудь в таком духе. И кем она предстанет перед ними? Нет, здесь нужно что-то другое. Что? После долгих раздумий, допив кофе, решила: «Поговорю с Ермоленко. Другого выхода нет». Набрала номер. Телефон не отвечал. Может быть, это и к лучшему. Значит, разговор состоится завтра.

***
Какой тон разговора выбрать? В какой форме говорить с Ермоленко? В ультимативной? Начать спокойно, закончить выговором? Пока соображала, к ней подошел Володя. Сам.
— Диана Николаевна, извините нас грешных... Подумали — дождь, мокнуть не захотелось никому. Я просил Кострецова позвонить вам, предупредить, но он, похоже, забыл. Я ему уже сделал внушение. Больше не повторится. Обещаю.
— Надеюсь, — почти холодно произнесла Диана.
Все решилось само. Решилось? Да нет, не решилось. Значит, о Коле речи вообще не шло. Гришалева никто предупреждать не собирался. Хотя, в конце концов, не так уж все и плохо. Какой-никакой, а разговор между ними все-таки состоялся. Пусть неровно, пусть робко, но все-таки попытались узнать друг друга. А что будет дальше — Бог знает...

Глава 8
В понедельник биологии по расписанию не было. Коля нащупал в кармане пятьдесят рублей, которые он должен передать Диане Николаевне. Вчера в кафе растерялся, за шашлыки и кофе заплатила она. Мужское самолюбие восставало — угощать должен был он. Но, во-первых, не хватило бы денег, а во-вторых... Во-вторых — ученик приглашает учительницу в кафе и платит за все. Двусмысленно это как-то...
Постучал в учительскую, сказал с порога:
— Диана Николаевна, можно вас на минутку?
Вышла. Сунул деньги в руку, пробормотал:
— Это за вчерашнее...
Развернулся. Заторопился и влетел в Черных.
— С-свет, извини...
Черных странно посмотрела сначала на него, потом на сжимающую полсотни в руке Диану, тоже развернулась и пошла, нервно поигрывая брелоком на сумке.

Назавтра биология была последним уроком. Света вышла из школы одновременно с Дианой. Разговорились, и оказалось, что им по пути. Пошли пешком, хотя накрапывал дождь. Аверина раскрыла зонт, и они шли как подруги, соприкасаясь локтями.
— А ты смелая, — сказала вдруг Диана.
Света удивилась:
— Почему вы так решили?
— Не каждая скажет: «Он будет сидеть со мной».
— Это вы о Коле? — на всякий случай уточнила Черных.
— Он тебе нравится? — спросила Диана и посмотрела пронзительно.
Света дернулась, как от озноба и пожала плечами. Жест был красноречив.
— Я его понимаю... — запнулась и продолжила. — ...но он все делает неправильно. Ермоленко его сожрет.
Добавила тихо:
— А мне его жалко...
Диана положила руку на Светкино плечо и спросила с улыбкой:
— Но мы же с тобой не позволим ему это сделать?
Черных подтянулась, посмотрела на учительницу и твердо сказала:
— Нет.
А потом добавила:
— Знаете, Диана Николаевна, я никогда не думала, что можно вот так запросто поговорить с учительницей...
И замолчала. Надолго.

***
Кажется, Черных испытывает симпатию к Гришалеву. Наверное, это неплохо. Сейчас ему важна любая поддержка. «Света — девочка неплохая, — думала Диана. — Звезд с неба, правда, не хватает, зато спокойная, без вывертов. ...Но такая ли нужна Коле?» Последняя мысль привела ее в замешательство. С чего это вдруг задумалась о личной жизни Гришалева?
Перед глазами возникла Черных — тоненькая, хрупкая, но на деле — сильная; с угловатым лицом, прямым носиком. Вроде, ничего в ней особенного, кроме длинных светло-русых волос, но что-то привлекает. Обаяние, — странное, робкое какое-то, но все-таки — обаяние. Хотя Гришалеву она вряд ли кажется интересной.
Сидела в учительской — было «окно». Задумалась и не заметила, как вошла литераторша. Додумать о Коле и Свете Аверина не успела. Раздавшийся неожиданно голос Людмилы Юрьевны заставил вздрогнуть:
— Я хотела вам сказать, Диана Николаевна... Может, конечно, это и не мое дело, но не стоит вам так сближаться с учениками. Я понимаю, сложно по-другому — слишком уж вы близки к ним по возрасту, но тем более нужно дистанцироваться...
— Вы о чем, Людмила Юрьевна? — почти автоматически спросила Диана.
— Ходите под ручку с Черных, завтракаете с Гришалевым...
Вот это да! Значит, наушничают. Кто? Ладно, со Светой их просто могли видеть выходящими вместе из школы. А кто следил за ней и Колей ранним воскресным утром?
— Задумайтесь, Диана Николаевна! — на ходу договорила литераторша и, взяв с полки журнал, вышла из учительской.

Глава 9
Славка сидел на учительском столе и жевал яблоко. Рядом стоял Юрка и что-то тихо рассказывал. Аня рисовала на доске. Это была её слабость. Она рисовала всегда и на всём, что попадалось под руку.
— Анька, красота-то какая! Жалко стирать будет, — похвалила Света.
— А, она ещё нарисует, — вмешался Ромка. – Ты посмотри на её парту! Живого места уже нет.
Марина поправила макияж и, поднявшись, направилась к девчонкам. Ксения списывала домашнюю, а остальные просто сидели.
В класс вошёл Нефёдов:
— Привет, чуваки! – бодро поздоровался он, увидев Славку и Юрку. – Смотрите, что у меня есть…
И сел за парту — прямо на Маринкину сумку. В ней что-то хрустнуло. Ефимова обернулась, вскрикнула. Нефёдов подскочил, но было уже поздно – хозяйка заметила.
— Ах, ты!.. — подлетела она спасать свое имущество. – Если хоть что-нибудь сломал – я тебя убью!
— Сил не хватит, — смеясь, заявил Кострецов. – Весовые категории разные!
И мерзко захихикал. Маринка выудила из сумки учебник и швырнула в него, но промахнулась: Славка ожидал такой реакции, потому вовремя увернулся.
— Ещё и мазила, — не унимался он.
— Хватит девушку злить, — вступился Костик.
— Для тебя же стараюсь. Так сказать, беру огонь на себя.
Парни переглянулись. Подошла Аня.
— Марина, у тебя обложка отлетела, — и протянула потрепанную алгебру.
— Всё, Кострецов, будешь мне клеить учебник! А ты… — и, взглянув на Костика, пошарила в сумке. В глазах Ефимовой отразился страх. Достала помаду и обломки колпачка.
— А ты, — гневно проговорила Нефёдову, – будешь покупать мне новую помаду! Такую же.
— Фу-у, — брезгливо отвернулся тот. – Ещё помады всякие не покупал!
— Надо было смотреть, куда свой зад опускаешь!
— О чём опять ругаемся? – появился Ермоленко.
— Вова, — обернулась к нему Ефимова. – Вот, смотри, — продемонстрировала помаду. – Сломал – пусть покупает!
Володя взял тюбик, сунул Костику в руку и сказал спокойно, хотя это прозвучало как приказ:
— Завтра купишь новую.
Марина победным взглядом окинула парней и благодарно посмотрела на Ермоленко. Слава с Костей недовольно переглянулись.
— Знаете, кого я вчера после уроков здесь видел? – чтобы развеять напряжение, вмешался Юрка. – Гришалёва. В школе почти никого нет, а он тут околачивается. Совсем заучился.
— А ты сам-то чё делал? – поинтересовался Ромка.
— Да я тут свои кеды забыл – пришлось возвращаться.
— Ботаник-то наш готов жить в школе, — заметил кто-то.
— Ага, — подтвердил другой голос. – Особенно в кабинете биологии.
Все одобрительно захохотали.
— Точно, — подхватил Костик. – Сам сколько раз видел! Ухожу, а он ещё здесь. Прихожу, а он уже здесь, как будто ночует.
— У парня жгучая тяга к знаниям, — спокойно изрёк Пашка. – Что тут плохого?
— Если б к знаниям, — ухмыльнулся Славка. – У него тяга…
Но недоговорил: на пороге появился Гришалёв. Все замолчали.
Коля сразу догадался, что говорили о нём. С мрачным видом прошёл вдоль ряда, сел за парту. И облегчённо вздохнул, когда прозвенел звонок. Анька до последнего момента усиленно тёрла тряпкой доску, потом поспешно заняла своё место. Зачем-то обернулась и посмотрела на Гришалёва. От её взгляда он смутился. «О чём же они говорили до меня? Обсуждают, сплетничают».
На перемене захотелось пройти возле учительской, свернуть к кабинету биологии. Сидеть в классе казалось невыносимо. Лучше здесь. Открытые двери притягивали, ноги сами несли. Заглянул. Школьники сидят кто где. Учительский стол пустует. Значит, Диана Николаевна ходит по школе.
Вспоминался дождливый день, разговор в кафешке и вчерашняя встреча. Всё это никак не выходило из головы. Чем-то зацепило. Тем, что он может быть интересен. Хотелось бы верить, что это был не просто учительский долг.
Со звонком вернулся в класс. Диану Николаевну встретить не удалось.
— Ну где ты ходишь? – тихо возмутилась Света, когда он сел за парту. – Самостоятельная сегодня. Без вариантов. Может, вместе напишем? Быстрее и проще.
Коле было всё равно, согласился. Но сосредоточиться не удавалось. Мысли расползались, а сознание отчётливо вырисовывало образ Дианы Николаевны. «Сама недавно сидела за партой, вот так же искала в учебнике ответы на вопросы». Представил её школьницей. Покосился на Свету.
— Ну ты чего? – тормошила его Черных. – Время же идёт! Вот, смотри, первый ответ. Может, чего-нибудь дополнишь.
Гришалёв склонился над учебником. Прочитал, подумал.
— Нормально, чётко и кратко. Так оставим.
На какое-то мгновение показалось, что было бы неплохо, если бы Диана Николаевна была школьницей. Сидели бы за одной партой… Волнительно даже представить, что было бы, если…. Тогда всё стало бы проще…
— Эй, ну ты о чём думаешь? – голос Черных вернул в реальность.
— О географии, — уверенным тоном произнёс Коля.

***
— Света, это правда? – почти шёпотом поинтересовалась Ефимова, когда возле гардероба остались только они.
— Что? – не поняла Черных.
— То, что говорят?.. Ну, что тебе Гришалёв нравится...
— Кто говорит? – произнесла встревоженно и почувствовала, как заполыхали щёки.
— А ты не знаешь?.. Это и так всем заметно, — выкрутилась Маринка. Получила свою куртку, но не ушла. Ждала.
— Ну, нравится. Тебе-то что? – как можно равнодушнее сказала Света, но выкладывать всю правду опасалась.
— Этого и следовало ожидать, — констатировала Ефимова. – Ты же сразу на него глаз положила. Только что ты в нём нашла? Он же скучный. Поговорить-то с ним не о чём, разве об уроках.
— Если он не такой, как все, значит, нужно над ним издеваться? – возмущённо проговорила Светка.
— Да ладно, это твоё личное дело. Я над ним не издеваюсь… Да, и вот ещё! Между прочим, из девчонок он меня первую заметил, — Ефимова откинула волосы назад и хитро глянула на Свету.
Черных пристально посмотрела на неё. «Ну да, заметил! Все бы так замечали!.. Просто увидел свободное место и сел». Показалось, что Марина пытается настроить ее против Коли. Не выйдет.
Противно слушать, как сплетничают о нём на каждом углу, по каждому поводу. Новый человек в классе. Неизвестно, сколько нужно ещё времени, чтобы к нему привыкли, приняли таким, какой есть. Чем он хуже остальных? Даже лучше! Нападки со стороны одноклассников скоро закончатся. Главное — быть с ним рядом и поддержать в трудную минуту. Пусть думают и говорят что хотят. Света успела разглядеть в нём человека. Он казался умным, интересным. Ефимова не права, с ним можно говорить не только об уроках. Коля ещё и смелый. Не старается быть как все, ни под кого не подстраивается. И совсем не боится остаться один. Ему не нужна толпа, как Вовке Ермоленко.
На географии Ванька Титов отвечал у доски, мучительно припоминая всё, что учил. Евгения Федоровна его не торопила.
— Сядь, клоун, — не выдержал Костя. – Не выучил – так и скажи. А то вышел тут и умничает.
— Нефёдов! — сделала ему замечание географичка. – Тебе слово никто не давал.
— Евгения Фёдоровна, — как всегда вклинился Ермоленко прямо с места. – На три он уже рассказал. Пусть садится на место. И нам совсем неинтересно, что он знает, а что нет. Пусть вон лучше Анька пойдёт что-нибудь расскажет.
Долгова от неожиданности подпрыгнула, испуганно взглянула на Володю, потом — с мольбой — на Евгению Фёдоровну.
— А по какому праву ты решаешь за всех? – заметил Николай.
— Гришалёв! – с возмущением развернулся к нему Вовка. – Тебя-то кто спрашивает?
— Ермоленко, — прервала перепалку Евгения Фёдоровна. – Тебя тоже никто не спрашивает. Не забывай, что ты на уроке.
Володя с ненавистью посмотрел на Колю. Промолчал. На перемене встретились в коридоре. Ермоленко повелительным тоном произнёс:
— Гришалёв, сделай одолжение, не попадайся мне на глаза.
Нефёдов и Кострецов переглянулись и посмотрели на Колю. Черных осторожно взяла его за руку. Хотелось увести, чтобы не развивать конфликт.
«А кто ты такой, чтобы так говорить?» — мысленно удивился Гришалёв. Ермоленко всегда рассчитывает на определённую реакцию, и потому в запасе всегда есть пара фраз для ответа. Коля решил не играть по его правилам. Выждал паузу и спокойно произнёс:
— Ты ставишь себя не в самое удачное положение. Доказываешь свою беспомощность. И это унижает не только тебя, но и тех, кто рядом с тобой.
Ермоленко не нашёл слов для ответа, только глупо улыбнулся.
— Чё сказал-то? – возмутился Нефёдов после некоторых раздумий, когда Коля и Света ушли.
Гришалёв не боится ни осуждений, ни открытых угроз. Черных смотрела на него с восхищением. Хотелось думать, что нужна ему. И что нужна не просто как друг.
Бесполезно сопротивляться, когда твои чувства становится заметны всем вокруг. Просто сразу не осознала. Выходит, что замечают все, кроме него. «Неужели он настолько серьёзен? – размышляла она. – Ничего не замечает. Может, ему это не нужно? Неправда, не верю! Он просто никогда над этим не задумывался». Коля из тех людей, которые точно знают, что им нужно. Как бы направить его интерес в нужную сторону, ненавязчиво, чтобы все происходило естественно? На застенчивого человека Коля не похож. Хотя как объяснить то, что он ни с кем не идёт на контакт, не пытается найти друзей, из девчонок особо никого не выделяет? Эту мрачную мысль Черных покрыла приятной: «А что если уже определился? И это я?»

Глава 10
Создается впечатление, что в школе больше нет никого, кроме Коли. В учительской то и дело слышится: «Гришалев... Гришалев...» И хоть бы кто похвалил! Только ругают. А за что? Неужели любой из серой массы лучше, чем тот, кто выделяется, кто не похож на других?
— Жень, ну что мне с ним делать?! — спросила Аверина уже в отчаянии.
— Не знаю, Дианка! — отозвалась Перова. — Честно, не знаю. Зря он сюда перевелся. Серость принимает только серость.
— Считаешь, Ермоленко — серость?
— А кто еще? У него же за душой — ничего, ровным счетом. Поражаюсь, как он вообще в лидерах держится. Видимо, больше просто некому.
— Ну как мне ему помочь?
Перова поставила на полку журнал, помолчала. Проговорила спустя минуту:
— Да как ты ему поможешь? Сам должен. И ты должна сама.
— А если мне обратиться не к авторитету Ермоленко?..
— А у Гришалева сейчас авторитета — никакого. Хоть какой-то появится, тогда и сможешь к нему обратиться. А сейчас — и его не вытащишь, и сама утонешь. И, кроме того... Нет, не скажу...
— Ты о чем?
— Да так... Просто мысль еще не оформилась... Рано.
Диана, однако, наседала, и Перова наконец сдалась. Она не сказала прямо, просто заметила:
— Непонимание сближает...
Аверина спросила настойчивее:
— Женя, ты о чем?
— А ты не боишься, что вы сблизитесь? И тогда — что?
— Но он мне просто интересен! — попыталась защититься Диана.
— Начнется с интереса, а чем закончится?
Но продолжить Евгения Федоровна не успела: в учительскую вкатился Колобок.
— О ком судим-рядим, девочки?
— Да так, Борис Сергеич, мы о своем, о женском...
— Ну-ну...
Иванчук подбежал к электрическому чайнику, нажал на кнопку и проговорил:
— Этот ваш...
Закончить он не смог — два женских голоса слились в одну фразу:
— Борис Сергеич, не надо!!!
Аверина рассмеялась, хотя было не до смеха.
Почему ее тянет к Гришалеву? Из-за того, что они похожи друг на друга и не похожи на других? Родственные души? И стоит ли обращать внимание на странное предостережение Перовой? Все равно между ней, Дианой, и Колей — непреодолимая стена: отношения ученик-учитель. И при чем здесь не очень большая разница в возрасте?

***
Неожиданно позвонил Ваня, попросил о встрече.
— Здрасссьте! — протянула Аверина. — С чего это вдруг?
— Да так... Чисто по-дружески...
Вывернулся! А, собственно, почему бы и нет? Все давно уже перегорело — по крайней мере у нее.
— Ну что ж... Предлагай, где.
Кажется, голос прозвучал уверенно.
— Давай — на вокзале, под «варежкой».
— Мы что, едем на пикник?
— На шашлыки. Там есть такая кафешка...
Еще не хватало! Только хотела попросить, чтобы переиграл место, но Ваня уже бросил:
— Ну все, жду!
И положил трубку.
— Дианочка, кто звонил?
— Мама, да какая разница?!
Ушла к себе. Хлопнула дверью. Зачем?

Намеренно опоздала на двадцать минут. И проговорила с ходу:
— Не хочу сюда! Мне здесь не нравится!
— Мы же с тобой здесь не были! — удивился Иван.
— А что, меня не мог сюда пригласить кто-то другой, не ты?
Фраза прозвучала с вызовом.
— Ладно, — проговорил примирительно. — Тогда куда? Предлагай!
— Звал ты... не я... Пошли!
И направилась ко входу в кафе.

...Не надо было вообще соглашаться на встречу. Прошлое не возвращается. А если и возвращается, то жестоко мстит.
Ночью снился Гришалев, почему-то обнимавшийся с бывшей Ванькиной Ольгой. Бред!