Саксофон

Что-то настойчиво выталкивало меня на поверхность. «Зов», – спохватился я. От необходимости немедленно и во всеоружии встать на борьбу с силами зла, окончательно проснулся и распахнул глаза во тьму. Нет, это чёрт знает что! С «Дозорами» покончено недели две назад, в моём рабочем чемодане уже плотно угнездилась «Уловка 22». «Не спать!» - одёрнул себя, в надежде избавиться от ночного наваждения. Но оно не торопилось исчезать. Музыка звучала откуда-то снизу, с пешеходного бульвара, зажатого между двумя рядами пятиэтажек. Звук метался между стенками каньона, многократно усиливаясь и накладываясь сам на себя. Я наощупь включил бра над диваном, сел, взял с журнального столика сигареты. Закурил, привыкая к мысли, что кто-то там, на улице, в глухую зимнюю ночь (на часах половина четвёртого) играет на саксофоне. Зачем-то встал и выглянул в окно. В желтоватом свете ближнего фонаря паутиной плыли верхушки деревьев, а под ними  стыла темень. Музыканта я не увидел. Зато с четверть часа наблюдал, как в доме напротив одно за другим загораются разноцветные окна. «Сейчас шарахнут матом!» Но нет, пронесло. То ли поленились отрывать заклеенные окна, то ли зябко стало впускать через форточку студёный воздух, а, может, как и я, засмотрелись на бумажный кораблик собственной судьбы, плывущий во мгле на волнах случайной музыки. Для глобальных философских обобщений совсем необязательно мёрзнуть под форточкой в неудобной позе. Я вернулся на диван, раздавил в пепельнице окурок, умял под себя уютную ямку и щёлкнул переключателем. Закрыл за ненадобностью глаза и подумал о человеке внизу, который то ли от большого горя, то ли от великой радости, рвал холодным воздухом лёгкие и гнул окоченевшие пальцы, чтобы усмирить гнев богов и утишить скорбь людей. Не за монетку же он там стоит, в самом-то деле, в  такой-то час! «Блин Клинтон!» – подумал я где-то между недоумением и восторгом, и покорно уплыл на своём кораблике в сторону рассветающего дня.