Cпичка

Она сидела на зеленой скамье у подъезда и болтала ногами… Каждый день, с перерывом на обед… Услышав голос из форточки «Иди кушать!», она проворно соскальзывала со скамьи в инвалидное кресло и ехала кушать, через минут двадцать пять она возвращалась, залазила на скамью и снова сидела, до вечера... Если мимо проходил прохожий, она могла перестать болтать ногами, глядя, как он идет...

Я однажды шел мимо... Прошел и услышал уже за спиной ее тоненький голосок: «Я маленькая. Я такая маленькая… Меня ведь можно посадить в карман и унести…».
Только это неправда, что она была маленькой... Маленького роста — да, но лет ей было больше, чем мне…

Помню, когда я был маленький, и проходил мимо, она уже была вполне большой, ростом выше моего... Она была невеста, сидела на скамье и ждала жениха… Бывало, она даже громко восклицала, завидев прохожего: «Ой, смотрите, мой жених идет!». Замуж ее никто не брал…

Когда она перестала выезжать во двор в своей серой шляпке-панамке, которую до этого двенадцать лет весной украшала растущими возле скамьи одуванчиками, все прохожие двора (которые, в общем-то, в этом районе были постоянны), да и собственно жильцы дома, наверное, похоронили ее надежду... Никто уже не напрягался, никто не смотрел издалека, никто не отворачивал чуть голову (только чуть-чуть, как бы невзначай), когда проходил мимо, слыша «Ой», которое значило: «Жених идет»...

И сегодня, когда, проходя мимо, вновь за спиной я услышал ее голос, ее послабевший уже голос, все вдруг во мне вздрогнуло, айсберг из четырех эмоций бурно перевернулся за пол шага, и я остановился... Я остановился, а через мгновение, ощутив вопросительную неопределенность такого момента, полез в карман, чтобы вытащить сигарету, закурить, пойти дальше… Но поступил иначе... Я повернулся к ней…

Медленно повернулся к ней… Она не ожидала, конечно, такого поворота, и потому, от неожиданности, глаза ее широко распахнулись, а сама она словно стала камнем… Я смотрел на нее... Она смотрела на меня... Она смотрела маленькую вечность в меня, прямо в мои глаза, и потом разомкнула сухие свои, бледные губы и — «Это не я…» — сказала тихо…

«Это не я…» — тихо сказала… «Я знаю», — спокойно произнес в ответ…. И улыбнулся ей... Жаль, что у меня не было спичек...

А она — будто услышала мою мысль; она вынула руку из кармана серого передника на  своем старом, заношенном зеленом платье, вынула, наконец, свою руку и торжественно подняла ее в мою сторону — и я увидел, как двумя пальцами она ее держала; хотя я даже и не понял этого сначала, когда мой взгляд упал на ее толстые, растопыренные пальцы, — только потом, когда скулы на моем лице застыли, я ее увидел — спичку, сжатую до изгиба, до предела своего, дрожащую спичку.