В кинотеатре

Жизнь, как известно, это страдание и борьба. Но мне это не известно. То есть я не думаю, что подобным ощущениям можно доверять. Я прихожу к мысли, что все неприятности, которые мы видим на лицах других людей (и, конечно же, наоборот), имеют отношение к частностям сюжета, к контрасту между аккордами отвратительных какофоний, бушующих внутри каждого рыхлого тельца, не способного заткнуть ужасы внутри собственных кишок. Разумеется, все это имеет гораздо меньше отношения к жизни, чем сюжет к самому рассказу, чем последовательность звуков к музыке.

- Несколько слов перед началом показа. Фильм, который вы сейчас будете смотреть, был создан в 1986 году малоизвестным режиссером Нильсом Мэнфором. Фильм с трудом продержался в прокате один сезон и практически не собрал никакой кассы. Упоминаний о нем в прессе также очень мало. После этого провала Мэнфор оставил кинематограф и оставшуюся жизнь работал механиком автосервиса.

В зале небольшого кинотеатра была освещена только сцена перед экраном. По сцене, из угла в угол, ходил лысоватый карлик с микрофоном в руках. Два первых ряда были заполнены, на остальных зрители сидели по одному – по двое. Когда дверь зала открывалась и новый зритель, пригнувшись, пробирался на свободное место, карлик замолкал на пару секунд, вытягивался и приподнимался на носках, осматривая зал. С каждым новым вошедшим он казался выше ростом.

- Неискушенному зрителю этот фильм может действительно показаться  скучным и некрасивым. Поэтому необходимо сосредоточиться, полностью задействовать восприятие, чтобы оценить всю глубину и неоднозначность этого шедевра. Особенно прошу обратить ваше внимание на музыкальное сопровождение. Такую музыку вы не слышали никогда, потому что… Потому что она просуществовала столько же, сколько и сам фильм.

Человечек хихикнул, переложил микрофон из правой руки в левую и - через пару секунд молчания - обратно.

- Добавлю только, что сегодня фильм впервые показывается за пределами родины Мэнфора. Желаю вам приятного просмотра.

Когда я вошла, в зале было уже темно. Присмотревшись, я увидела сестру, с которой собиралась здесь встретиться. Она сидела на втором ряду, и все места вокруг нее были заняты. Я села как можно ближе к ней. Карлик, как оказалось, не ушел со сцены, а присел на табуретку в правом углу, перед самым экраном. Он странно вертел головой, то запрокидывая ее, чтобы увидеть кино, то опуская и поворачивая влево, чтобы рассмотреть лица и позы сидящих в первом ряду. Фильм уже начался.

Огромный бар в холле европейской гостиницы, забитый людьми. Они плотно сидят за столиками в расстегнутых пальто, рядом с ними в проходах громоздятся дорожные сумки и чемоданы. Еле протискиваясь сквозь багаж и громко стуча каблуками по черно-белому кафелю, по бару бегает официантка с подносом, грузная женщина в белом фартуке. В зале стоит гул разговоров на каком-то восточно-европейском языке. Посетители нетерпеливо поглядывают сквозь стеклянную стену на улицу. Нарастающее раздражение они вымещают на официантке, то и дело окрикивая ее недовольными голосами.

За одним из столиков, довольно далеко от окна, сидит девушка с чашкой кофе. У нее длинные ресницы, длинные черные волосы в «хвост», расстегнутое серое полупальто. Возле стула – большая дорожная сумка.  За соседним столиком сидит пожилая семейная пара. Они что-то спрашивают у девушки. Она просит их говорить на английском. Мужчина повторяет на английском, чуть ли не тыкая своим пальцем в ее чашку. На другом языке его голос вдруг меняет свой тембр.
- Я говорю, как кофе? Эспрессо из машинки?
 Жена дергает его за рукав, но, пожалуй из-за общего раздражения, слишком сильно. Рука старика резко, но невысоко подскакивает, будто он подавил  попытку отмахнуться от ее дерганья.
Девушка отвечает:
- Кофе просто отличный. Удивительно, я прожила в этой гостинице неделю, и ни разу не пробовала кофе в этом баре.
Семейная пара подзывает официантку и заказывает такой же эспрессо, как у девушки. Девушка тоже обращается к официантке:
- А у вас есть какой-нибудь другой кофе?
Официантка что-то отвечает. Девушка делает новый заказ.
В ожидании она смотрит в направлении окна. Там, у самого стекла стоят несколько человек, прислоняясь к занавескам. Улицы практически не видно.
Приносят кофе. Девушка делает глоток и говорит соседям:
- Надо же, этот еще лучше.

Мне не нравился этот фильм. Саундтрек был и вовсе несуразным: электронная психоделия, перемежающаяся шумовыми вставками, меня здесь раздражала. То есть сама по себе музыка была хорошей, и может быть даже просто отличной, но к фильму, по-моему, она не имела ни малейшего отношения. Я выдержала где-то с полчаса, а потом встала и вышла.

В коридоре кинотеатра было просторно и чисто. Напротив входа стояли несколько кресел. Помимо фильма мне нужно было встретиться с сестрой. Я села в кресло, достала книгу и стала читать.

Старушка-билетерша медленно передвигалась по коридору. Половину правой щеки ее занимало пятно от старого ожога, розовато-бурое. Она подслеповато прищурилась, увидев меня, тихо прошла мимо, но через несколько шагов вдруг обернулась.
- А вы видели объявление про подарки?
- Какие подарки?
- Новогодние. Там на входе висит список. Завсегдатаи нашего кинотеатра получают подарки от администрации. Сходите, почитайте.
Я попыталась применить к себе слово «завсегдатай». Получилось плохо. Я положила палец между страницами книги и закрыла глаза.

Я закрываю глаза, продолжая думать о чем-то, а на обратной стороне век вдруг появляется картинка. Никак не связанная с текущими мыслями. Со мной такое бывает очень часто. Например, думаешь о том, что пора бы купить новую шапку, а перед глазами возникает большой белый прибор в медицинской палате. Или думаешь о психоделических состояниях и видишь вдруг мужика в кирзовых сапогах посреди вспаханного поля.  При этом появляется странное ощущение, что это мельтешение образов, такой отвлеченный видеоряд присутствует всегда, даже тогда, когда глаза открыты, но он слишком привычен, слишком близок к зрачкам. И, соответственно, не заметен.

Мне начал сниться сон.
Мы договорились встретиться с Кириллом у спорткомплекса «Олимпийский».
- Что мы будем там делать? – спросила я.
- Кататься на коньках.
- Я совсем  не умею. И боюсь.
- Это не важно. Научишься.

Когда я подошла к остановке, там не было ни одного человека. Автобус только что ушел. Недалеко от моей остановки находился киоск. Протоптавшись минут пять, я решила купить банку джина. Продавец, увидев купюру, сказал, что у него нет сдачи. Я стала рыться в карманах и в сумке в поисках мелочи. Когда я высыпала ему монеты, он принялся тщательно их пересчитывать. Я повернула голову к остановке. Мой автобус, трогаясь с места, закрывал двери.

К месту встречи я опоздала минут на сорок. Там никого не было. Ясно, что Кирилл не дождался меня, но поворачиваться и уходить просто так было бы как-то странно. Я стояла на углу спорткомплекса, не понимая, чего вообще жду. Вдруг появился Миша, друг Кирилла.
- Пришла все-таки? А я просто вышел купить сигарет, вдруг вижу – ты стоишь.

Мы вошли в здание. Оказалось, коньки – это была шутка. Мы пришли в бар. Гремела музыка, обычное дискотечное техно. Миша показал столик, за которым они сидели, а сам отправился к стойке. Кирилл сидел один, уже совершенно пьяный, уставившись в стакан с коктейлем. Я молча села напротив.
- Это место занято, - проворчал он, не поднимая глаз.
Я не ответила.
- Занято, я сказал, - Кирилл повысил голос, но так и не поднял голову. Несколько секунд я сидела молча. Потом встала, подошла к нему, подняла его голову за подбородок и приблизила свое лицо так, что он уже ничего не мог видеть, кроме моих глаз.
Он рассмеялся.
- Подарок. Ты опоздала года на полтора.
Я поняла, что приходить было не надо.

Я проснулась в кресле. Совершенно неизвестно, как долго я спала. В коридоре никого не было. Я убрала книгу и вошла в кинозал. Там шел фильм. Постояв у входа, я поняла, что фильм другой, а моей сестры в зале нет.  В то же время этот фильм показался мне интересным. Я опять села.

Мистер Дарби снимает трубку и говорит:
- Один эспрессо… Нет, больше ничего.
Кладет трубку. Обращается к Луиджи:
- Я думаю, на этот раз вы останетесь довольны вашим эспрессо. Я провел что-то вроде небольшого исследования, зная, как трудно вам угодить… Здешний эспрессо очень рекомендуют…
Официант приносит эспрессо для Луиджи. Он ставит чашку перед Луиджи и делет шаг назад. В комнате воцаряется тишина – все смотрят на официанта и Луиджи. Не поднимая глаз, Луиджи тихо произносит:
- Салфетку.
Официант подается вперед:
- Простите?
- Салфетку.
- Конечно. Извините.
Официант приносит тканевую салфетку и кладет ее рядом с чашкой.
- Это все, сэр?
Луиджи не отвечает, официант секунду стоит в ожидании, затем поворачивается и покидает комнату.
Луиджи берет салфетку и держит ее левой рукой. Правой он поднимает чашечку эспрессо и помещает ее сверху салфетки. Подносит чашку и салфетку ко рту. Делает глоток эспрессо. На бесстрастном лице Луиджи появляется быстротечное выражение, как если бы он на одну миллисекунду почувствовал рвотный позыв. Его рот открывается, эспрессо выливается в рот и капает на салфетку. Остатки эспрессо он заталкивает в рот языком. Какую-то секунду он держит язык в таком положении.
- Дерьмо!
Луиджи встает.

Когда я вышла из зала, в коридоре сидел все тот же лысый карлик, анонсировавший фильмы. Он умостился как раз в том самом кресле, где в прошлый раз спала я. Увидев меня, он выскочил из кресла и замахал рукой вдоль коридора в сторону, противоположную выходу.
- Пойдем со мной. Тебя там давно ждут.
- Кто меня ждет?
- Увидишь. Давай скорее. У всех полно дел.
Мы подошли к какой-то двери без табличек. Он на несколько секунд просунул голову в комнату, убедился, что за дверью все в порядке и кивнул мне:
- Сюда. Заходи сама. Мне уже некогда.
Я вошла в комнату. Напротив двери сияло дневным светом огромное окно, так что двое людей, сидящих в комнате, поначалу казались просто черными тенями на стекле. У окна стоял стол, на котором были навалены какие-то вещи, закрытые сверху куском синей тряпки. Двое людей – парень и девушка - сидели по разные стороны стола.
- Наконец-то! – закричала девушка. Она оказалась очень худой, просто костлявой, в тонком зеленом свитере и зеленых колготках. – Видела объявление на входе? Ты должна получить новогодний подарок.
- У меня и так полно подарков. Я не хочу.
- Это – отличный подарок. Администрация выделила средства. Уверена, что тебе понравится.
- Ну хорошо. Я могу посмотреть?
- Вот они. - Девушка кивнула головой на стол с тряпкой. – Только нужно расписаться в ведомости. У тебя есть ручка?
- Нет.
- Тогда пойди, найди где-нибудь. Только не долго. Мы и так здесь давно сидим.
- Как-то все слишком сложно. Я думаю, что обойдусь без подарка.
Я не успела развернуться к двери, как парень подскочил ко мне с какой-то бумагой. Она была напечатана на бланке, внизу стояла подпись и синяя печать.
- Видишь? – он потряс бумажкой у меня перед носом. – Вот твоя фамилия.
Помимо текста на бумаге был список, около восьми фамилий. Удивительно, что моя значилась в самом конце, почему-то под номером 21, и была впечатана, а остальные были просто вписаны шариковой ручкой.
- И что?
- Ты указана в ведомости. Утвердил директор кинотеатра. Отличные, дорогие подарки. Все, что от тебя требуется, - просто найти ручку и расписаться.
- Понятно. Я пошла.

Я вышла в коридор и пошла к выходу. Возле выхода неподвижно сидела билетерша. Увидев меня, она улыбнулась, и пятно на ее щеке сморщилось бурой звездочкой.