Завтра

               
«Небо сегодня какое-то сизое. Ни белое, ни черное, словно выцвело. Словно бесконечные дожди выстирали его до дыр. А звезды? Где же звезды? Неужто они все осыпались на мостовую, вместе со снегом?»
- Ну что ты молчишь? Скажи мне что-нибудь! Нельзя же все время отмалчиваться.
- Извини, что ты хочешь, что бы я сказала?
- Неужели тебе нечего сказать?
«Ну, конечно же, есть что! Я хочу тебе сказать, я хочу сказать тебе… я не любила синий цвет. Он был суровым и холодным. Он был, как зеркало – неприятным. Потому что я сама была неприятной. А теперь я смотрю в твои глаза. Самые синие на свете, самые глубокие на свете. И думаю, что матушка-природа права, что сделала небо, синим, лучше цвета для него не найти. Нет…нет, она снова ошиблась! Твои глаза лучше. Такие глубокие, с мелкими фиолетовыми крапинками. Такие красивые, такие бездонные, когда ты улыбаешься, они наполняют меня всю. Теперь синий цвет – мой любимый цвет. Я люблю носить синее, окружать себя синим. Он напоминает о тебе. Синий – твой цвет.
Я хочу сказать, я хочу сказать тебе… посмотри. Как волнуется вода, словно манит. Такая холодная, такая опасная. Она обволакивает, парализует, тянет ко дну, и давит грудь и жизнь улетает прозрачными пузырьками к поверхности. Она вся уйдет, жизнь уйдет.  Душа превратиться в пену прежде, чем твои волосы коснуться речного дна.
Я боялась ее. Я ходила по той стороне улиц, где она не видна, напевала, что-то чтоб не слышать, как она шелестит совсем рядом.
А сейчас, смотри! Я стою у самой кромки воды. Она ластиться, и лижет мои сапоги. Мне не страшно. Хочешь, я упаду в нее? Мне не страшно. С тобой мне не страшно даже умирать. Я буду смотреть на тебя со дна, сквозь прозрачные пузырьки моей жизни. Я буду видеть твои глаза… мне не страшно. Хочешь, я упаду?»
- Ты опять молчишь.
- Я не молчу.
- Какая ты странная.
- Странная?
«|Так я странная? Странная…да, наверное. Нет, это не я. Это он виноват – скрипач. Сегодня утром я  видела на тротуаре скрипача. Он был странный! Он был странно одет, его брови, и ресницы были припудрены инеем. Я не видела его глаз, но они наверняка прекрасны. У него не может быть некрасивых глаз, потому что его душа – прекрасна. Я видела ее, она слетала с кончика смычка прямо в уши продавщице мороженного, и нищему, и какой-то суровой женщине, и веселому студенту, и старому художнику… я подумала, какая же огромная душа у этого человека, что ее хватило на всех, – на всех вокруг.
Из-за него я сегодня весь день сама не своя».
- Ну да, странная. Можешь мне объяснить, зачем мы сюда пришли?
«Зачем? Как зачем…
посмотри, какое это волшебное место. Здесь над самой водой сидит, вцепившись в землю, старый сутулый храм. При свете дня он такой неуклюжий. Сидит, нахохлившись, смотрит исподлобья привередливо…
но сейчас, посмотри, он расправил крылья, встал на цыпочки и изо всех сил тянется к небу. Как он прекрасен, когда в его куполе отражаются звезды…».
- Просто так.
- Просто так?
- Да.
- Тогда пошли. Я тебя провожу.

«Проводишь? Нет… Нет!
Там острая, как лезвие, улица, там черная пасть подворотни, там сотня окон смотрят искоса, там скрипучая дверь, а за ней пыльный мрак подъезда, бесконечная лестница, где всегда кто-то невидимый ползет за тобой… Не ходи, нет. Не ходи.
Не ходи, они беспощадны к чужим, после полуночи. Я привыкла сама, одна. Я не боюсь их больше.  Я дойду».
- Не надо.
- Но…
- Не надо. Иди домой, уже поздно.
- Хорошо. До завтра.
- До завтра.

«До завтра, завтра, завтра, до завтра. Завтра я снова тебя увижу, до завтра.
Как темно. Главное не оглядываться. Как темно, как страшно. Не смотрю, не смотрю! Лучше смотреть в небо. Оно всегда светлее, всегда красивее земли. Интересно, каково там? В звездах? Если бы я когда-нибудь туда попала… мне бы, наверное, захотелось танцевать. Танцевать ногами, босыми ногами по небу. Кружиться, кружиться, хватать гирлянды звезд, закручивать их спиралью, сплетать из них венки, ронять их градом на купол старого храма.
Свет? Откуда? Ай!... Упала? Холодно. Не встать! Холодно! Помогите, мне холодно!... Что это? Кровь? Моя кровь. Какая алая, даже в темноте… алая. Кричат, что они кричат?».

- Что это?
- Да я не виноват, еду себе как обычно! В такое время тут и люди-то не ходят! А она, сама под колеса лезет!
- А скорую-то вызвали?
- Вызвали… да только, похоже, не нужна ей уже скорая.

«как странно, так значит теперь танцевать босиком? Босиком по небу. Ронять звезды вдребезги, топить в воде лунный свет. Жалко. Только одного жалко. Жалко, что завтра уже не наступит.

Небо сегодня какое-то сизое. Ни белое, ни черное, словно выцвело. Может, это от того, что весь день оно плакало обо мне?»


06.12.1999.