она

Холод и хмель не давали опомниться. Тела она не почувствовала, ни своего, ни лежащего рядом. В голове не было мыслей, в голове была боль. Переборов себя она встала с дивана и подползла к зеркалу. Вяло причесав короткие волосы она задумалась о жизни. Редкие минуты глубокого осмысления собственного существования наступили именно в этот момент. Начали появляться вопросы «зачем жить?», «зачем любить?», «зачем все это?»… бывало с ней периодически такое, что хотелось осмыслить и понять что-то. Но чаще она была откровенным, доверчивым растением. Она помогала людям, но скорей физически, чем духовно. Нет, она не была глупой. Она хорошо разбиралась в людях, могла помочь дельным советом, но не считала это нужным. Она считала себя, она читала себя. И это чтение не было таким обыденным, как бывает это чтение у иных, не подобных ей людей. Она украдкой влюблялась, украдкой забывала, украдкой говорила, ходила, писала, искала, кричала, молчала, била, ударяла… жизнь её, украдкой, она была понятна только ей. Остальные были ниже её, ниже ростом, умом, этажом, эпатажем. Она не кричала о своей гениальности. Она жила тягучими буднями, поддаваясь тем шагам, которые были слышны, тем путям, на которые толкали её окружающие. Зачем это было нужно ей? Не известно. Но ей было так проще. Жизнь её была переполнена смыслом. Смысл был везде: в друзьях, в окружающем пространстве, в ней самой, в её волосах, губах, ушах и прочих… её называли странной, шизофреничкой. А она была не от мира сего. И непонятно зачем я сейчас пишу о ней. Просто никто о ней не знает, да и она не хочет, чтобы о ней знали. Неизвестная, таинственная. Ей давно пора в дурдом, я бы её навещала. Но я её не отпущу. Она как открытая книга, которая лежит на столе. Подойдешь и прочтешь. И узнаешь, увидишь, поймешь что-то новое. Вот сядет она рядом, помолчит… и это молчание будет наполнено таким глубоким смыслом! Не каждый человек так осмыслит свою жизнь. А надо ли?