История одной жизни или нас было семеро

Нас было семеро. Семеро случайных знакомых, ищущих заработка и жестких развле-чений, с годами ставших по настоящему сплоченным и верным друг другу братством наем-ников. Мы стали больше, чем родными, ближе, чем любовниками - наша ватага была вопло-щением самого духа бродяжничества. В своей гильдии мы числились, как семь-тагат "Гие-ны", под тем же именем нас знали в городах и деревнях по всему Континенту. Одни дрожали при звуках этого имени, другие молились за нас всем богам – потому как наемниками мы были, когда на руках имелся контракт, а во все остальное время…  не были ни святошами, ни исчадиями ада - мы были теми, кто мы есть. Жестокими людьми в жестоком мире. Общее настроение нашей группы – «один за всех, и все за одного». Со словесными перепалками, выяснением отношений, шутками на грани и прочее.
          До того, как все мы встретились, объединились в тагат и вступили в Гильдию наемни-ков, дорожную пыль топтали две независимых банды. В первой состояли я, Белка, Десмера-лия и Коттон. Группа вторая, которая в полном составе присоединилась к нам позже, вклю-чала в себя Кассиуса, Линтру и Митруса.
Каждый из «Гиен» нуждается в особом представлении, потому как среди нас нет людей с обычным прошлым. За каждым тянется целый шлейф историй. Начну я, пожалуй, с двух родственных душ, а именно с Митруса и Линтры, брата и сестры из славного Сталактиса, Жемчужины Юга, Города Поющего песка, столицы Хазародского султаната.

Митрус и Линтра, брат и сестра
Сила и Ум

Митрус - это наш славный розовощекий вояка, наш таран, громила с глупой, но смаз-ливой рожей и мышцами, перекатывающимися под загорелой кожей как кролики в удаве. За глаза мы зовем его "Поросенком" и хотя слух у него хороший, он никогда не обижается. Может просто не понимает, что речь идет о нем. В свои восемнадцать топором машет - дай Айрис каждому, но как обычно это бывает - боги настолько залюбовались на мускулы своего творения, что совершенно забыли налить в голову хоть каплю ума. Про таких крестьяне го-ворят: «Простой, как свиной навоз». Потому не ждите от Митруса пространных диалогов и цветистой речи - максимум, на что он способен - это урчание, мычание и иногда (в самые светлые свои моменты) - пара более-менее толковых слов. Естественно, мы ни черта не по-нимаем в его бессвязном вое, но на этот случай имеется Линтра, готовая в любой момент растолковать, что же этот бугай имел в виду.
Линтра – хрупкая невысокая брюнетка с голубыми миндалевидными глазами, тонкими чертами лица и смуглой кожей. Единственная настоящая женщина в нашей теплой компа-нии, редкая красавица и, скажем откровенно, абсолютная сука. Насколько знаю, Митрус и Линтра – сироты, выросшие на узких улочках беднейшего из районов Сталактиса, которых судьба выбросила на обочину жизни, когда ей было тринадцать, а ему – одиннадцать.
Отец их, Хамат, простой хазародский крестьянин, взял в жены уроженку Эвинантского княжества, на последние деньги выкупив ее на невольничьем рынке. Потому дети их на-столько не похожи друг на друга - Митрус унаследовал силу и рост отца, светлокожесть и русые волосы матери-эвинантки, в то время как Линтра – красоту и миниатюрность матери, и смуглый оттенок кожи и темные волосы отца-хазародца.
Жили они не богато, но в доме всегда была еда, а дети каждый день пили козье молоко. Время текло неспешно, дети росли, и отец их уже стал откладывать на приданое дочери – в Хазароде четырнадцать лет считается самым подходящим возрастом для женитьбы. Но вот покинул этот суетный мир, не оставив наследников, старый султан, и началась кровопролит-ная клановая схватка за Золотой престол. И хотя гражданская война продолжалась всего не-сколько месяцев, счет мертвецов шел на десятки тысяч. Наконец, один из победивших кла-нов усадил на место Султана своего человека, первым указом которого было временное по-вышение налогов в пять раз, «на восстановление государства». Это был очень необдуманный и самонадеянный шаг. То, что народ мог простить Старой Династии, новоявленному султа-ну-выскочке он прощать не собирался. По всей стране вспыхнули крестьянские бунты, и отец Линтры и Митруса стал предводителем крупного крестьянского отряда. Под руково-дством нескольких сильных лидеров, разрозненные группки крестьян объединились в мощ-ную армию, в которой Хамат стал тысячником, а потом и десятитысячником. Армия двига-лась по стране к Сталактису, чтобы свергнуть ненавистного султана. По дороге случались стычки с султанской армией, из которой победителями всегда выходили крестьяне. Султан, поняв, что не в состоянии совладать с двумястами тысячами повстанцев, испугался, и отме-нил грабительские налоги, и к тому же ввел кое-какие послабления крестьянству.
Многих такой поворот дела удовлетворил, ведь что не говори, а были они простые па-хари и животноводы и никак не воины. Война утомила их, и они рады были вернуться на свои поля. Но Хамат, в числе немногих, призывал продолжить наступление. «Его последние подачки – это слабость! У него нет армии, нет золота, чтобы купить преданность, нет даже гордости! Жалкий шакал недостоин сидеть на Золотом престоле!» – с такой речью обратился он к крестьянскому воинству. Некоторые поддержали его криками, но большинство пейзан молчали или качали головами.
На последний штурм Сталактиса под предводительством Хамата пошли восемь тысяч человек (одни шли, чтобы свергнуть Султана, другие – чтобы ограбить богатые лавки тор-говцев). Остальные отправились по домам. Из этих восьми тысяч выжили всего несколько десятков человек. Позже этот день вошел в исторические анналы как Ханнар-аз-иттур, или в переводе с хазародского «День окровавленного песка»…
         Неисповедимы пути магов. Иногда я думаю «а что было бы, если бы Высшим архонтам был нужен Континент?». Ничего хорошего в голову не лезет. Но их не волнуют все эти мел-кие дрязги, эти жалкие войны и государства, ничтожные правители и их народы. Они выше, хотя нам, простым смертным, этого и не понять. Никогда не понять. Они даже подыгрывают нам, соблюдают законы. Но иногда они все-таки снисходят до земных дел и такие их «снис-хождения» гремят в веках, почище погремушки халфлингского шамана, которая, как извест-но, и мертвого разбудит.
Я не знаю, что именно предложил тогдашний Султан Хазарода одному из Высших ар-хонтов, но подозреваю, что никто в мире не знал настоящую стоимость этой вещи. Даже ее владелец. За какой-то могущественный артефакт, архонт Сайлентиус милостиво согласился помочь разобраться с ничтожной кучкой крестьян. Ну и разобрался, результатом чего было окончательное поражение крестьянского восстания и гибель Хамата.

До того как присоединиться к "Гиенам", они вели очень прибыльный, хотя и банальный бизнес в одном из больших портовых городов Внутреннего моря: Линтра выдавала себя за шлюху (больших актерских способностей не требовалось), продавалась клиенту побогаче, а в самый интересный момент в спальню (или куда там еще) врывался Митрус, и всем своим видом показывал, что спать с его хоть и неверной, но любимой "женой" - большая ошибка. А бедняга-клиент был рад убраться одним куском, и потому оплачивал треволнения Поросенка с большой щедростью, не забывая называть произошедшее "огромной ошибкой".
Как-то раз я задумался, а стоило ли им впутываться в такой комплексный трюк, и не проще было бы обойтись силой Митруса и какой-нибудь дорогой, по которой сновали туда-сюда одинокие купцы. Порасспросил об этом Поросенка, и все встало на свои места. Из его мычания уловил я следующее - Линтра почему-то не всегда давала ему условный сигнал, по-сле того как "сняла" очередного клиента, и он недоуменно топтался под окнами по несколько часов. Однако же сестренка возвращалась с яркими монетами и говорила, что управилась са-ма. Для любого другого, не знающего Линтру так хорошо, как я, тут еще оставалась куча во-просов. Но для меня не было не малейшего сомнения - малышка честно отрабатывала эти деньги.
Так они и жили, купались в роскоши, а благодаря тонкому уму  (и еще кое-чему) Лин-тры не только не разу не попались, но и вообще не имели проблем с Лунной гвардией. Но удача не постоянна, и разразившиеся в той местности война, а вслед за ней – голод и чума, прервали их сытую жизнь. Бросать все и бежать куда-то они не хотели. Но "клиентов" стано-вилось все меньше и меньше, сбережения таяли на глазах, неудача следовала за неудачей. И в один из крайне неудачных дней (хотя – с какой стороны посмотреть) они напоролись на Кассиуса.

Кассиус, Падший инквизитор
Взлеты и падения

Это вон тот дылда в широкополой шляпе и красном плаще, что идет чуть позади нас – то ли охраняет наши спины, то ли раздумывает, кому бы всадить в эту самую спину кинжал. Одновременно со всеми своими недостатками он – мой лучший и самый близкий друг.
Как ни глуп был наш Митрус, но в тот день, во время сцены "врывается муж" он со-вершенно четко уяснил две вещи. Первое - далеко не все те, кто выглядит беззащитными, ими являются. И второе - бывший Инквизитор мало чем отличается от действующего Инкви-зитора. По поводу первого - в самом деле, и не скажешь, что этот жилистый и долговязый мужик с блестками седины в черных космах и вечно угрюмой физиономией - не бродячий фокусник-неудачник, а живое воплощение смерти. А по поводу второго - не знаю, в чем та разница, на которую напирают Церковь и Инквизиция, но совершенно очевидно, что после лишения сана Инквизитор не теряет ни толику своих боевых умений.
Крепко наваляв Митрусу по первое число, Кассиус решил проучить и лживую Линтру. Не знаю, сколько она валялась у него в ногах, и какими словами умоляла пощадить её, но она своего добилась - Кассиус не только оставил ей и Поросенку жизнь, но и взял их с собой на корабль, который уходил на Архипелаг. После он повторно спас им жизнь – Линтра и Мит-рус слишком долго пробыли в зачумленном городе и во время плавания оба свалились с жуткой лихорадкой. Использовав все свои умения, инквизитор вылечил их и кормил на свои деньги в течении месяца, пока они полностью оправились от болезни. После чего заставил их отработать потраты в двойном размере (не самая большая плата за жизнь, не так ли?) – уст-роил Митруса мостить дороги (в то время на Архипелаге был торговый бум (Интирия вос-становила торговые отношения с Империей) и шло грандиозное строительство), а Линтру отпустил на вольные хлеба. Если бы кто-нибудь другой рассказал мне эту историю, я бы обозвал его лжецом. Но это рассказала Линтра, рассказала историю, которую для нее проще было скрывать. Так что – полностью верю, не могу понять причин такой добросердечности Кассиуса. Хотя… Может, Линтра напомнила ему мать. Или первую любовь. Или… Хотя нет, об этом я дал ему слово молчать.
За долгие годы странствий я  повидал много всякого сброда, и среди них большинством были те, кто любит слышать из лживых глоток бардов "истории о великих взлетах и великих падениях". История Кассиуса Вен Сарпиуса как раз из таких.
Была у Кассиуса одна особенность, которая и позволила мне узнать многое из его бур-ной молодости. Из всей нашей команды, он по настоящему доверял только мне одному – и не стеснялся заявлять это во всеуслышанье. По пьяни, когда на него накатывала подозри-тельность, он вечно косился на всех с выражением «Я знаю, ты хочешь меня убить». Потому предпочитал надираться до бессознания в моем теплом обществе. Тогда у него и развязывал-ся язык, и мне даже спрашивать его ни о чем не приходилось – он сам просто вываливал на меня свою историю.

Кассиус был младший из семи сыновей богатого скотовода Мартано Сарпиуса, купив-шего за свои выпачканные в навозе деньги дворянский титул. Что добавило к его фамилии приставку «Вен», но не добавило ему манер, образованности и утонченности истинных ари-стократов.
К восемнадцати годам Кассиус понял, как далеко он отстоит от наследства. Понял так-же, что ловить в провинции ничего. Потому, испросив благословения отца, он отправился в Найлон - поступать в тамошний Университет. С легкостью пройдя вступительный тест, он проучился там четыре года. Преподавателям нравился этот целеустремленный и мрачный юноша, хотя и замкнутый в себе, но демонстрировавший широчайшие познания и незауряд-ный ум. Но на пятом заключительном году учебы в безупречной биографии Кассиуса воз-никло жирное чернильное пятно. Сам никогда не распространялся о том, что же произошло, но перед ним встал выбор - либо отправиться на каторгу лет этак на двадцать, либо уйти в ссылку за Северную границу. И то, и другое -  смертный приговор, хоть и размазанный по времени. Что не говори, а за потерянные учебники столько не дают.
Тогда спасли его лишь хорошие отношения с Ученым советом Университета. Сенти-ментальные старики-ученые ужаснулись, что сгинет человек такой образованности и ума. Они выступили с предложением отдать «оступившегося» в один из монастырей Инквизиции. Там он якобы оказывался ближе к «божьей благодати», а военная дисциплина и монашеский образ жизни должны были «укрепить дух и отвратить от зла». Когда Кассиус рассказывал это, его рот кривился в усмешке, до того злобной, что мне показалось, что мудрое, но близо-рукое старичье зря вытащило его из той ямы, в которую он провалился. Двадцать лет каторги пошли бы ему на пользу.
И вот, он проводит десять лет за стенами монастыря. Постигая все тонкости боевых приемов Инквизиции. Чаще всего Инквизиторы дерутся голыми руками, ударом кулака спо-собны убить человека. За годы, проведенные бок о бок с Кассиусом, я уяснил следующее - святоши, которые засели в свои возвышенных храмах, лгут всем нам, лгут в лицо и ничем этого не стесняется. Во всеуслышанье они заявляют, что вся сила Инквизиторов, этих вер-ных сторожевых псов Церкви, проистекает от чистой души и верному служению великим Богам. Чушь собачья! Все их боевые приемы основаны на грубой силе и базисном для магов умении - умении пере направлять вектор силы. Так что ничего божественного или там свято-го в них нет. Церковь использует их как инструмент для решения своих проблем, и надо при-знать - этот инструмент более чем хорош.
Вышел он из монастыря явно другим человеком, не знаю уж, чему его там учили и ка-кие догматы вбивали в его голову. Его замкнутость превратилась в озлобленность на всех и каждого. А жажду знаний сменила жажда власти. Благодаря своему по прежнему острому, как кинжал Братства Теней, уму, он получил прозвище «Паук», за то, что он постоянно плел паутину интриг и заговоров, в которую то и дело попадали жертвы. Благодаря этому, он вскоре занял высокое положение в иерархии Инквизиции, и дорос бы до Великого Магистра, если бы в его планы не вмешался сам Король-Жрец. Верховному жрецу Ангоротской Импе-рии не нужен был под боком человек, слишком много знающий и держащий в своих руках слишком много власти. Поэтому Кассиуса под благовидным предлогом «повышения» вы-слали из столицы в самую далекую восточную провинцию - Клиэнн.
Тут надо сказать, что Клиэнн – моя родина. Узкая полоска океанского берега, холми-стая местность, много девственных лесов. Все поселения окружены лесом и только узкие просеки связывают их между собой. Прохладное лето, теплые зимы - говорили, это как-то связано с океаном. Мне там нравилось. А что я еще могу сказать о месте, в котором вырос? Но уже тогда, во времена моего детства, Клиэнн был неспокойным местом. А в те времена, когда в провинцию прибыл Инквизитор Кассиус, дела вообще шли из рук вон плохо. Там действительно давно требовалась суровая карающая рука – по всей провинции распростра-нялась мортиссианская ересь, а ночью из дома нельзя было выйти, чтобы не напороться на какую-нибудь дрянь.
Кассиус быстро оправился от такого поворота в судьбе. Власть – она везде власть, что в столице, что в медвежьем углу Империи. Вскоре инквизитор имел прав и полномочий боль-ше, чем Наместник. Его Святое Воинство из пятидесяти послушников Инквизиции было и армией, и полицией, и карательным отрядом. Укрепляя свое положение, Кассиус без про-медления начал яростную войну со злом, захлестнувшим земли. Ежедневно усталые и изра-ненные инквизиторы возвращались из лесов с телегами, груженными трупами мерзких тва-рей. Иногда они привозили в клетках лесных дикарей-людоедов, последователей Мортисса, давно потерявших человеческий облик и рычавших, словно дикие звери. Их отправляли на костер, но даже в последние мгновения они, не переставая, восхваляли своего темного бога. Также сожжены были десяток ведьм, большинство – молодые девушки. «Красивая, с-с-сука… Все при ней. А как рот откроет… Такое из нее льется, что даже вспоминать не хо-чу…» - говоря это, Кассиус неверной рукой творил знак защиты от зла.
Вскоре весь народ, живущий в Клиэнне, готов был на руках носить Верховного Инкви-зитора. Но Кассиус, вначале довольный таким положением дел, со временем понял, что раз-ница в размерах все-таки есть. Клиэнн для него стал слишком мал – он получил максималь-ные полномочия и всеобщее обожание, и желать чего-то большего не представлялось воз-можным. Он почувствовал себя как в молодости – запертым на ферме отца, без надежд на будущее. В душе кипел гнев бессилия. Он посвятил себя боевым тренировкам, но это мало спасало от мрачных раздумий. Все больше и больше погружался он в черную меланхолию.
Ради хоть какого-то разнообразия он объявил охоту на ведьм. К его удивлению, по до-носам анонимных доброжелателей, каждая пятая жительница Клиэнна оказалась опасной ведьмой. Так Святым Воинством были задержаны десяток женщин, двоих отправили на кос-тер, остальные смогли оправдаться. Все это несколько повысило настроение Кассиусу, и об-лавы стали регулярными, как и костры на главной городской площади. Обставлялись они как праздники, с народными гуляниями и запруженной толпой площадью. Честно говоря, меня от таких вещей тошнит. Видимо, народ Клиэнна сильно изменился с тех пор, как я был там в последний раз. Если уж они опустились до того, чтобы веселиться, глядя, как сжигают не-винных женщин, то заслужили кровавого узурпатора на своем хребте.
Остановить Кассиуса могли только из столицы, но там смотрели на действия клиэнско-го инквизитора сквозь пальцы – пусть проиграется, что такое для Империи жизнь пары де-сятков никчемных крестьянок?
Однако все закончилось весьма неожиданно. Вконец распоясавшиеся младшие инкви-зиторы, опьяненные безнаказанностью, начали хватать женщин на улицах среди бела дня. Одна из хваченных и впоследствии казненных «ведьм» оказалась женой наместника одной из соседних провинций, приехавшей в Клиэнн то ли отдохнуть, то ли по какому-то торгово-му делу. Расплата последовала незамедлительно. Прибывший из Найлона волшебник при поддержке отряда Лунной гвардии арестовал всех инквизиторов Клиэнна. Некоторые особо строптивые пытались оказать сопротивление – их пепел ссыпали в общую могилу. Осталь-ных этапировали в Драумборг, центральную резиденцию Инквизиции. Что с ними стало по-том - никто не знает.
Кассиуса не арестовали в свете былых заслуг. Лишив сана, ему повелели не прибли-жаться к стенам имперских городов ближе, чем на одну лигу, и выпнули вон. Без имущества, денег и возможности восстановления. С тех пор он шатался по всему Континенту, зарабаты-вая чем мог (а мог он немало). И до встречи с Линтрой и Митрусом предпочитал работать в одиночку.

Десмералия, темный эльф
Вечный ребенок

Десмералия Авардис. Моя вторая совесть, напоминание о всех грехах моих. Кого-то по ночам преследуют кошмары. Кто-то видит лица убитых в облаках, воде и огне. Мне же судь-ба подкинула напоминание куда более вещественное… Но я забегаю вперед.

В  эпоху Страданий раса эльфов, и так немногочисленная, разделилась на два народа. Первые, несмотря на свалившиеся на них беды, не отвернулись от Света, продолжив свое верное служение Айрису. Вторые же посчитали, что Свет предал их и примкнули ко Тьме. Они называли себя «дарлокс», что значит «Отвергшие». Их предводителем была принцесса правящего дома Эдельвейна, Никсия, которая увела свой народ из Благословенных Кристон-ских лесов. Долго они скитались по Континенту, пока Мортисс не послал Королеве Никсии видение – колоссальные пещеры, коридоры и штольни, заброшенные, пустые и молчаливые – и яркая звезда на склоне одной из северных гор. Дарлоки отыскали указанное божеством место – это был тоннель, ведущий в глубины гор, и, наконец, обрели то, что искали на про-тяжении нескольких долгих и голодных лет – они нашли свой дом.
И дарлоки начали с самого начала. Через два с половиной столетия после Нисхождения в глубинах гор царило королевство темных эльфов – Дарлокс-Дариэль, “Земля Отвергших”. Они подчинили себе гоблинов и горных орков, вели постоянные войны с гномами. Они были совершенными кузнецами и воинами. Из добытых в глубинах мифрила и адаманта, темные эльфы ковали лучшие оружие и доспехи на Континенте. Все государство их основывалось на строгой дисциплине и клановой иерархии, женщины и мужчины были равны в правах.
Когда были установлены твердые границы государства и все подземные войны пере-шли в редкие стычки, дарлоки впервые за 300 лет решили нарушить запрет Никсии и выйти на поверхность. Но темные пещеры сделали их кожу мраморно-белой, а из-за влияния Мор-тисса Солнце, эта вечная радость эльфов, стало губительно для них. Тогда дарлоки прокляли Тьму и стали дважды отвергнувшими. Но они не вернулись в Свет, а стали искать свой, не-похожий ни на чей путь.

Десмералия из рода тёмных эльфов – вечный подросток. Может шалить и играться, бо-ится всевозможных вещей (темноты, пауков). В общем – изредка ведет себя, как несмышле-ное дитя. Теперь она обычный призрак. Невысокая и хрупкая, Левитирующая невысоко над землей девушка в легком погребальном саване, босая, с длинными пепельными волосами. При дневном свете – выглядит как реальный человек, даже может воздействовать на предме-ты (толкать, брать в руки легкие вещи). С наступлением ночи – теряет очертания и начинает выглядеть, как настоящий призрак – полупрозрачный неясный силуэт с минимальными воз-можностями. Прохождение через стены и полеты присутствуют только в ночной форме.
         На момент смерти ей было всего 15 лет (при продолжительности жизни темных эльфов примерно 500-600 лет). Смерть в моём лице настигла её, юную и несмышленую, когда она вместе с другими воспитанниками Дарлокской Боевой Академии участвовала в первой в сво-ей жизни вылазке на поверхность и первом же набеге на небольшую деревушку, в таверне которой как раз я и отдыхал за кружкой эля. Так случилось, что мне хватило всего-навсего одного файербола, чтобы угомонить напавшую на меня Десмералию, угомонить навсегда… Остальные юные дарлоки увидев, как я легко расправился с их соратницей бросились наутёк. Но по иронии судьбы, из тела убиенной, через мгновение после смерти вышел её призрак, который полностью поменял своё отношение ко мне на противоположное, то есть она из врага превратилась в друга. Общается Десмералия только телепатически и только со мной, по сути, являясь моим телохранителем. Вот так может быть построен мой разговор с ней:
«…Я повернулся к недовольно хмурящейся Десмералии и выслушал ее безмолвную речь. После чего повернулся к остальным и с улыбкой сказал:
- Наш милый эльф говорит, что сейчас у Митруса думает явно не та голова.
Митрус густо покраснел, а Белка и Линтра громко рассмеялись…»
Подозреваю, что она влюблена в мою скромную персону и жутко ревнует к Белке, подстраи-вая ей всякие мелкие пакости. К остальным членам партии отношение у неё ровное, только за то, что они – мои спутники, она исполняет их просьбы только с моего разрешения. Всех остальных людей она игнорирует.

Белка.
Демон в юбке.

Белка -  это веселая и бесшабашная девушка с простой речью, с вкраплениями жаргона и неожиданными сменами настроения. По уши (хи-хи) влюблена опять же в меня (уж это-то я знаю точно).
Она - человек с примесью демонической крови или тифлинг. Высока и мускулиста, с симпатичным лицом, немного раскосыми карими глазами. Рыжеволосая, остроконечные уш-ки по краям покрыты коротким рыжим мехом, а на кончиках имеются кисточки.
Из одежды на ней простая красная рубашка и черная юбка до колен. Предпочитает про-стые и легкие кожаные доспехи. На голове носит кожаный шлем, открывающий, однако, уши.
Белка отлично владеет двумя короткими мечами. Также обладает двумя гномскими скорострельными многозарядными арбалетами, крепящимися на запястье с внешней стороны (её, сироту, вырастил гном-изгнанник, уникальный механик, живущий на поверхности). Ар-балеты компактные и не мешают вести бой холодным оружием. Болтов в одной кассете два-дцать штук. После отстрела всей кассеты требуется несколько секунд для перезарядки. Бол-ты могут быть обычными или любыми другими (ядовитыми, огненными, кислотными) по желанию автора.
Демоническая наследственность - повышенная атлетика (высокие прыжки, быстрые уклонения от ударов, всевозможные кувырки и т.д.), «обнаружение ауры» (умеет чувство-вать зло, исходящее от персонажей или зачарованных темной магией предметов), нарушение молитвенного сосредоточения всех без исключения жрецов любого alignment’a (в присутст-вии Белки становится затруднительным контакт жреца с его божеством из-за астрального возмущения).

Коттон.
Бывший вор, а ныне бард.

А это вон тот вот маленький и полноватый халфлинг (ну, полурослик) с иссеченным морщинами угрюмым старческим лицом, серыми глазами, седой бородой до пояса и длин-ными волосами, заплетенными в 10 кос и уложенными на голове назад. Типичный «старик», только маленького роста, причём ему порядка 350-360 лет (при средней продолжительности халфлингов – 380-400 лет). Однако ему присуща необычная для его возраста подвижность (Мастер Йода в миниатюре :), причем – только в бою, а по жизни – «все болит, старый я» и т.д. Кроме того, он отлично управляется с кинжалами, всегда заткнутыми за пояс и готовыми в любой момент оказаться в руках своего хозяина. На крайний случай имеет несколько ко-ротких стрел, которыми стреляет, пользуясь струнами лютни, как тетивой. При этом лютня не защищена от любого оружия (в первую очередь – от стрелкового). Одет он в щеголеватый костюм из бардовой парчи, расшитый серебряными нитями с широким кушаком, с золотыми бляшками на нем и темно-бардовый плащ с капюшоном. А за плечами у него висит неизмен-ная эльфийская лютня.
Правда, характер у нашего «дедушки» крайне депрессивный. При этом он знающ, све-дущ, и как бывший Гильдмастер Воровской гильдии, крайне уважаем среди всей криминаль-ной братии (он бросил криминальную деятельность в свете уверования в неизвестное боже-ство). Постоянно что-то напевает себе под нос. Иногда выдает предсказания будущего – ту-манные, непонятные до тех пор, пока событие не произойдет, только тогда и становится по-нятно, что говорилось именно об этом. Ко всем членам партии относится с чувством легкого превосходства («с высоты возраста»), но любит, как несмышленых детей. Регулярно ворчит, но всё больше в шутку, чем всерьёз.

Квинталий.
Маг-недоучка.

Ну а это я – ваш покорный слуга собственной персоной, повествующий вам о нашем братстве наёмников под звучным названием «Гиены». Да, да, да, это именно я сплотил большую половину отряда, а именно: Белку, Десмералию и Коттона. Об остальных я уже по-ведал многое – настала пора мне рассказать и о себе.
Я являюсь негласным предводителем тагата, внутренней силой, сдерживающей наси-лие. Моя «практически нормальность» уравновешивает ненормальность остальных. Я в меру жесток, умен и знающ (но не всезнающ!). Отношения у меня со всеми теплые и дружествен-ные. Вынужден честно признаться, что люблю Белку, а к Десмералии отношусь как к сестре, «перед которой провинился» (еще бы!). С Кассиусом – на равных, считаю его своим близким другом. Подтруниваю над Митрусом и уважаю возраст и познания Коттона. Отличаюсь мяг-кой, вежливой речью с успокоительными нотками.
Лицо моё ничем особым не примечательное, бороды и усов нет, светлые волосы до плеч, глаза голубые. Небольшой (10-15 сантиметров) шрам, пересекающий правую глазницу. Что касается телосложения, так я  высок и худощав. Моя одежда – это стандартный балахон мага с капюшоном, красного цвета, поверх балахона надета жилетка из кожи, с перевязью, на которой висят метательные ножи. На моей голове надет серебряный обруч, для лучшей кон-центрации при чтении заклинаний и прочих магических действиях. В моём полном распоря-жении любая низкоуровневая магия, по моему желанию (главное, что файербол входит в её состав). Также неплохо метаю ножи, однажды даже выиграл турнир по этому самому мета-нию. Сам до сих пор не могу понять, как это у меня получилось, ведь я нисколечко не помо-гал себе магией.
При неблагополучном исходе схватки (а такого пока ещё не случалось) возможно спон-танное образование астрального искривления (впоследствии моих неудачных экспериментов в прошлом), с открытием портала через моё же тело мага. Другой конец портала представля-ет из себя воронку на астральном плане, поглощающую всех его исконных обитателей без разбора и вышвыривающий их в тот план бытия, на котором в данный момент находится маг. Иногда такое ловится, не дай бог…
         Так вот, на досуге, я всё время думаю: «какого чёрта, профессор Преображенский вы-дернул меня из этого увлекательного магического мира Континента и поместил в нашу дол-баную реальность».

         Alexius Le Snow
Декабрь 2004 г.