8. Чехов. Жизнь

От семьи Чехова вернемся к жизни самого писателя.
Антоша с детства помогал семейной торговле в лавке. Причем, отец спрашивал с детей очень сурово. Работа в лавке отнимала много времени, приходилось даже пропускать занятия в школе. В итоге Антон дважды оставался на второй год (из-за этого ли?). Кроме того, Павел Егорович был очень набожным человеком, создал церковный хор. По ночам проходили изнурительные спевки.
В 1876 году, разорившись, отец бежал от долговой тюрьмы в Москву с женой и младшими детьми (Марией и Михаилом). К этому времени старшие братья Александр и Николай уже были в Москве. Чем там занималась семья примерно 5 лет (пока Антон Павлович не стал ее фактическим главой, в том смысле, что стал их кормить), я еще не разобрался. Может быть, это прояснит поход в московский музей Чехова на Садовой Кудринской?
А в 76-м году Антон учился в гимназии. До окончания оставалось 3 года. Видимо, уже тогда он считался в семье вполне самостоятельным человеком. И потому Антон остался один в Таганроге до выпускных экзаменов. А заодно – и как хранитель дома, который надлежало продавать за долги. Антон учился, давал уроки, набирался опыта и сюжетов для будущих рассказов о провинциальной жизни. Кстати, он еще освоил портняжное дело.
В 19 лет А.П.Чехов приехал в Москву из Таганрога и поступил на медицинский факультет университета – сейчас 1-й Медицинский («Пироговка»). Интересно, сколько тогда это стоило – из Таганрога в МГУ? А может, ничего не стоило? Видимо, своей самостоятельной жизнью в родном городе он завоевал какой-то авторитет у местного начальства, потому что во время учебы в Москве получал стипендию 25 рублей от Таганрогской управы. Почему Чехов стал учиться на врача, для меня пока остается загадкой. Биографы ни о каких таких склонностях в его детстве не упоминают.
В Москве Чехов стал активно сотрудничать в журналах. На первых порах ему в этом, видимо, поспособствовал старший брат Александр, окончивший университет и занимавшийся журналистикой. По крайней мере – советом. Первый рассказ Чехова «Письмо донского помещика Степана Владимировича N к ученому соседу д-ру Фридриху» опубликован в «Стрекозе» №10 за 1880г.  Написал Антон Павлович за эти пять лет порядка сотни маленьких рассказов. Вел в 1883 года самостоятельную рубрику «Осколки московской жизни» для петербургской газеты. Издателем ее был С.Н.Худеков – нелюбимый муж Лидии Авиловой (см. ниже).
К окончанию университета (84 год) Чехов был не только врачом (надо сказать, что в ВУЗе, в отличие от школы, учился он очень прилежно, занятия не пропускал), но и довольно известным писателем. На него обратили внимание  тогдашние мэтры. Григорович написал ему письмо, в котором призвал его всерьез заняться литературой. И Чехов внял этому призыву. Поработав пару лет врачом в Звенигородском уезде, он целиком посвятил себя творчеству. К тому времени он уже фактически стал главой семейства. По крайней мере, на двери «домика в Кудрине» (как он сам называл его – «дом-комод»), где Чеховы прожили с 86 по 89 годы, висела табличка «Докторъ Чехов». Писательские гонорары, по-видимому, превышали доходы от врачебной практики и росли по мере роста  популярности. 
В 88 году он получил половину Пушкинской премии за сборник «В сумерки». Чем занимались в это время другие члены семейства? Сестра Мария училась в середине 80-х на Высших женских курсах, а потом учительствовала. Младший брат Михаил в конце 80-х работал податным инспектором. Отец какое-то время работал ночным сторожем на складе (во время его дежурств семья отдыхала от домашнего терроризма).
Но жизнь в доме била ключом. По воспоминаниям домочадцев очень часто на втором этаже устраивались веселые собрания с песнями и танцами. Антон Павлович тоже в них участвовал, но часто под этот аккомпанемент писал на первом этаже. Причем это ему, судя по всему, нисколько не мешало. Он даже говорил, что скучает, когда в доме нет людей. Вообще, за время жизни в Москве семья сменила несколько квартир. Дольше всего жили на Садовой-Кудринской. Сейчас здесь музей. Надо бы сходить.
В 26 лет материально обеспеченный, определившийся в жизни молодой человек начинает задумываться о женитьбе. Антон Павлович весьма недурен собой и пользуется успехом у дам. «Высокий (186см), стройный, широкоплечий, редкой красоты лицо – рельефные и в то же время подвижные, мужественные черты, светящиеся, слегка прищуренные глаза под соболиными вразлет бровями» (это из книги Ю.Бычкова). И еще оттуда же: «Школьный образ Чехова – астеничное строгое лицо человека без возраста, пенснэ на носу со свисающим шнурком – на сто лет закрыл плотной тенью истинного героя дамского сословия 80-90-х годов 19 столетия». Когда в Мелихове я увидел большую фотографию Чехова примерно 1985-90 года, то я подумал: «Кто это? Брат?»
Итак, с особами женского пола, желающими вступить в брак с известным писателем, проблем нет. Друзья один за другим обзаводятся семьями. Свадьбы играются непрерывно. (Тут мне вспомнился фильм «Четыре свадьбы и похороны».) Друзья жениха, как и сейчас, гуляют «за себя и за того парня». Чехов в одном из писем говорит, что пора и ему остепениться.
Однако первая его серьезная попытка связать себя узами супружества окончилась неудачей. В 86 году он влюбился и сделал предложение Дуне Эфрос – подруге сестры Маши по Высшим женским курсам. Дуня тоже с первого взгляда влюбилась в Чехова. Но … Евдокия Исааковна – еврейка, а к чему мог привести такой брак Чехов потом описал в пьесе «Иванов». Дело не в антисемитизме. В России тогда его не было (был ли он, вообще, в реальности, а не в воображении представителей СМИ?). А в том, что, выходя замуж за русского и православного, обращавшаяся в православие невеста полностью лишалась родительской поддержки. Дуня (в отличие от Сары Абрамовны, в замужестве Ивановой) не переступила эту грань. Впрочем, выйдя замуж за единоверца, она всю жизнь оставалась другом семьи Чеховых.
Обычный парень попереживал бы немного, побесился, да и нашел бы себе подходящую кандидатуру. Но Чехов был не прост. Он с головой окунается в творчество. И видимо, тогда он осознал, что его счастье не в семейных радостях, а в писательстве. Как сейчас сказали бы, именно здесь он «ловил кайф». Игра фантазии, возникающие как бы ниоткуда сюжеты и образы – вот настоящее счастье!
Во второй половине 80-х им написаны и изданы сборники «Пестрые рассказы» и «В сумерках», «Степь», пьеса «Иванов». Завязываются прочные связи среди литераторов и издателей. Самая крепкая и долгая – с Алексеем Сергеевичем Сувориным, издателем журнала «Новое Время».
Но тогда же прозвучал для него и «первый звонок». В то время для Чехова в воздухе носилась не только идея женитьбы. В России свирепствовал туберкулез - чахотка. Эта болезнь известна с доисторических времен – в египетских мумиях находят следы туберкулеза. И в России он был известен со средневековья. В 1882 году, когда Чехов учился на медфаке университета, Роберт Кох открыл туберкулезную палочку. Однако действительно эффективный противотуберкулезный антибиотик – стрептомицин – был открыт только в 1946 году Ваксманом, впоследствии – лауреатом Нобелевской премии. Так что во времена Чехова чахотку лечили климатом и диетой.
Из письма Суворину 14 октября 1888 года выяснилось, что еще в 85 году у него впервые началось кровохаркание, продолжавшееся 3 дня: по заданию редакции «Осколков» Чехов присутствовал в суде на так называемом «скопинском деле», где очень сильно простыл. И вообще, «я каждую зиму, осень и весну и в каждый сырой летний день кашляю. Но это пугает меня только, когда я вижу кровь»… Но оказывается, «само по себе кровотечение из легких не серьезно»… И еще: «Чахотка …узнается только по совокупности признаков, а у меня именно и нет этой совокупности». Это из того же письма. Вот такая была тогда терапевтическая метода.
Я не врач. Кашель и кровохаркание, наверное, еще не туберкулез. Но это предвестники. Любой нормальный человек был бы этим обеспокоен и принял бы какие-то профилактические меры, изменил бы свой образ жизни, стал бы придирчивей относиться к своим знакомствам. Любой нормальный, но Чехов – не любой! В 1889 году от чахотки умер старший брат Николай. Уж, казалось бы, такой сигнал: «Будь осторожен!» Но Антон Павлович сделал все наоборот – он предпринял поездку на Сахалин. Не туристическую, а рабочую – переписывал ссыльно-каторжное население. Талант безжалостно гонит его к новым впечатлениям, людям, местам, событиям, друзьям. К новой любви. Осенью 89 года, незадолго до отъезда на Сахалин в его жизнь входит Лидия Стахиевна Мизинова, Лика.

Если Вас, неизвестный читатель,  заинтересовало это произведение, то, пожалуйста, напишите пару слов atumanov46@mail.ru