Необычайные приключения красной шапочки

1
КРАСНАЯ ШАПОЧКА И СЕМЬ ГНОМОВ

  Опять тащиться через весь лес, на ночь глядя. Что за привычка дурацкая, ребенка одного ночью на край Света посылать. Ну испекла ты пирожки, ну отнесла бы я утром – так нет! Бабушка, видите ли, свежие, тепленькие любит, чтобы с пылу, с жару. Ой, нет, граждане-гражданки, точно меня когда-нибудь зверье в лесу сожрет!
- Иди, доченька, по тропинке, никуда не сворачивай, - напутствует мамаша. – В лесу волки злые бродят, так что гляди в оба.
- Да знаю я! – огрызаюсь. – Ма, давай утром отнесу. Ведь страшно же!
Господи, вылупилась, как на врага народа.
- Давай иди, лярва ты эдакая, - говорит. – Утром чтоб дома была. Не вздумай в Воеводино идти.
- Ладно, не ори. Пошла я.
  О, Господи, когда уже восемнадцать стукнет. Еще два года мучиться, терпеть материны издевательства. Только исполнится восемнадцать – сразу же уеду! В город, в деревню, к черту на кулички – куда угодно! Лишь бы подальше от мамочки.
  Быстро темнеет. Сверчки свою песню затянули, еще полчаса и совсем темно станет. А мне пилить еще часа три, а то и все четыре, если по тропинке. Можно, конечно, напрямки, но боюсь. Прошлый раз пошла, так волчара чуть не сожрал. Собака бешеная! Я к нему со всей невинной душой. Дура, про бабушку рассказываю, о пирожках судачу, а он, скотина, навалился на бедное дитя… Юбку всю порвал, трусики. Дикарь, одним словом. Вот все они так! Нет, чтоб по-хорошему с девушкой, с подходом, поухаживать для начала. Чтобы как в кино. Я иногда сериалы смотрю и знаю, как оно должно быть. Вон, как в Бразилии, к примеру, мужчины умеют ухаживать. Вот где мужчины. Жентельмены! Нет, братцы мои, восемнадцать стукнет и в Бразилию! К дону Педро!
  Блин, корзинка тяжеленная. Кирпичами что ли загрузила? Килограммов десять, наверное, а мне еще рожать. Не сейчас, не подумайте. Но потом когда-нибудь все же придется? А я тут с пудом пирожков таскаюсь. Заворот кишок у старухи будет, если все съест. Ну, и Бог с ней! Может мать больше не будет пирожки печь. Хотя вряд ли… Это уже третья бабка на моем веку. Где она их только находит? У всех нормальный детей сколько бабушек? Две! А у меня? Откуда эта взялась? Хотя догадываюсь. Мать же пять раз замужем была! Мужья все повымирали, как мамонты, а бабки остались. А мне теперь обслуживай этот дом престарелых.
  Луна красивая. Большущая такая висит, дорожку мне освещает. Жутковато одной ночью в лесу. Попеть что ли?
         Я иду по Уругваю –
         Ночь, хоть выколи глаза!
         Вдруг волчище выбегает,
         Хвать меня за тормоза!
Ты смотри никого! Ну, и слава Богу…
Здравствуй, красная девица!
Здравствуй, русская краса…
- Здравствуй, красная девица!
- Ой, кто здесь?
  Из-за кустов вышел маленький мальчик. Оп-с, это и не мальчик вовсе – мужичок взрослый. А чего ж такой маленький, болел в детстве?
- Здравствуйте, - киваю. – А вы кто, дяденька, будете? Артист?
- Я гном, - гордо вскинув подбородок, отвечает он.
Ну, гном, так гном. Придурков сейчас хватает. Но я бы на его месте назвалась артистом. Почетней и правдивей. А то – «гном»! И одет он как в цирке – шортики, жилетка с блестками, колпачок дурацкий. Похоже, что в дурдоме день открытых дверей.
 - Куда путь держишь? – участливо спрашивает он.
- К бабушке. Вот пирожки несу.
- Пирожки-и? – вдруг оживился он. – Пирожки, это хорошо. Пирожки это… А с чем пирожки-то?
- Да кто ж его знает? – пожимаю плечами. – Которые с мясом, а есть и с капустой.
- С капу-устой?! – радостно подпрыгивает. Не, ну точно шизик?
  Заходил он взад-вперед, задумался о чем-то.
- А не страшно тебе одной ночью по лесу ходить? – встрепенувшись, спрашивает он. А глаза хитрющие.
- Страшно, конечно. А что делать? Мать бля… простите… мама попросила отнести бабушке пирожки – она у нас только тепленькие и свежепеченные есть. Зубов-то нет уже.  Да и ума тоже…
  Опять задумался гном. Голову на бок склонил, за подбородок держится, наверное, боится, чтобы челюсть не отвалилась. Смешно – маленький, а как настоящий мужик. Интересно, а как у гномов там? Ну… в штанах?
- Пойдем, девица, к моим братцам, - говорит. – Мы тебя проводим к бабушке самой короткой дорожкой. Мы тут все пути-дорожки знаем!
- Да ну вас, - машу рукой. – Знаю я вас, доброхотов! Прошлый раз Волк тоже предлагал короткой дорожкой проводить. Я уж с жизнью прощалась. Правда, пришлось кое с чем другим проститься. Так что, спасибо! Я уж сама.
- Да, что ты! Мы не такие! -  божится. – Мы добрые гномы. Мы лес охраняем.
Ну, прямо не знаю, что делать. Одной ночью в лесу точно не фонтан, а с этими братцами не известно как обернется.
- А много вас, - нерешительно спрашиваю.
- Семеро.
- Козлят…
- Что?
- Да нет, это я думаю, - оправдываюсь.
  Семь мужиков, это круто… Хм… Боязно как-то. Хотя, что там за мужики? Семеро, как один нормальный. Поди, справлюсь.
- Ладно уж, пошли, - вздыхаю. Семь бед – один ответ. – Но только чтобы без глупостей!
- Что ты! – обрадовался он. – Мы не из таких!
  Не из таких… Все вы сначала не из таких, а потом бедной девушке суете куда попало что ни попадя. Тьфу! Хотя у волка ничего приборчик был… Тьфу! Как вспомню…
  Лес стал еще дремучей. Тропинки почти не видать. Вокруг деревья неприятно поскрипывают, как кресты на кладбище.
- Уф! – Филин-идиот, прямо над ухом прокричал.
  Погрозила ему вслед. Урод чертов! Разлетался сволочь, спокойно не пройти.
  А этот мужичок бодрячком шурует. Идет «филиппок», еле за ним поспеваю.
- Долго еще идти? – спрашиваю. А сама по сторонам поглядываю, дорогу на всякий случай примечаю. Кто их знает, этих гномов. Что там у них на уме, если он у них вообще есть. Головка-то маленькая. Хи, «маленькая головка». А та, поди, совсем крошечная, как у кота…
  Ух-ты, мать-чесная! Гора что ли впереди? Так и есть – гора. Небольшая, но все же. Откуда она здесь? Хотя, если есть гномы, то почему бы горе не быть?
- Проходи, - говорит, - красна девица, - и показывает вход в пещеру.
  Прохожу. Темно, как у негра сами знаете где. Сыростью тянет. Неужели они в этой пещере живут? Как бомжи какие-то, ей-богу!
  Но вот проход стал заметно шире и светлее. А чего бы ему светлее не быть – кругом факелы горящие понатыканы. Стены в мерцающем свете искрятся, красотища!
- Нравится? – спрашивает гном.
- Ага, - киваю. – Слушай, а как тебя зовут? А то неудобно как-то.
- Иннокентий, - представился он.
- Как? - смеюсь.
- Иннокентий, - повторяет на полном серьезе. Ну, не шизик ли, я вас спрашиваю? Гном Иннокентий… Кеша, блин! Еще бы Васей назвался.
- А Васи у вас нет, случайно? – спрашиваю для прикола.
- Вася у нас младшенький.
Я прямо чуть на месте со смеху не упала. Так и скрючило от смеха. Гномик Вася, как в мультике! Веселенькая у них семейка.
- А я Красная Шапочка, - отсмеявшись, представилась я. – Слыхал?
- Как же, наслышаны, - понимающе подмигнул он.
  Надеюсь, что о хорошем наслышаны.
- Ну что, Кеша, пошли к твоим братцам-кроликам, - предлагаю.
- Они не кролики, - не понял юмора Кеша. – Они тоже гномы, как и я.
- Ну, тем более. – говорю.
  Смех да и только. Рассказать кому в школе – не поверят! Да я и сама бы не поверила, если бы это не со мной было.
Вскоре мы остановились перед возникшей стеной. Кеша, весь подобравшись, торжественно сказал:
- Милости просим быть нашей гостьей!
- Спасибо, - кланяюсь. Я вообще-то девушка культурная, с пониманием. – А куда идти-то? Стена же…
  Кеша поколдовал у стены, и огромная глыба со скрипом отъехала в сторону. Ну техника у них! Прямо «Сим-Сим».
Мы вошли в просторную и теплую залу. Помимо сундуков с каменьями драгоценными, стоял огромный дубовый стол. Наверное, все старинной работы. За столом восседало шесть таких же, как Кеша шибздиков. Все молча, раскрыв рты, смотрели на нас. Вернее, на меня. Мне даже неловко стало, зачем-то юбочку принялась одергивать. А что ее одергивать? Она мне еле зад.. простите… до коленок все равно не дотянуть, разве что приспустить маленько. Но тогда откроются другие места. Мне то что, а этих кондрашка хватит, отвечай потом.
  Вот смотрят!
  А Кеша-то рядом гордый стоит. Дурачок, чем гордится-то? От горшка три вершка, а грудь выпятил, Тоже мне Илья Муромец местный… Но пора бы и нарушить эту немую сцену.
- Здравствуйте, - говорю, - братцы гномы! Я Красная Шапочка.
- Ой! – встрепенулся Кеша. – Извини. Братцы, это Красная Шапочка! Она идет к бабушке, несет ей пирожки.
- Пирожки-и! – хором отозвались гномы и нетерпеливо заерзали на стульях. – А с чем пирожки?
- Есть с мясом, есть с капустой, - радостно сообщает Иннокентий.
- С капу-устой! – обрадовались гномы. Нет, не гномы они – козлы! Чего это они  капусте так радуются? Проблемы что ли с ней, не урожай в этом году?
- А не дашь ли нам, красна девица, отведать твоих чудесных пирожков?
- Дам, отчего же не дать? Мне не жалко, - протягиваю корзинку. – Только чтобы бабке оставили. Она у меня старенькая, беззубая.
- Оставим, оставим! – обрадовались гномы и бросились к корзинке.
  Обступили меня, ручонки протягивают, отпихивают друг друга. Как дети малые, ей-богу! Один за юбчонку ухватился, дергает, чтобы пирожок ему дала. Не Вася ли?
Раздаю каждому по пирожку. Довольные расходятся по углам, садятся на корточки, и с чавканьем принимаются поглощать пирожки.
- Ой, мне с мясом попался, - захныкал самый маленький и стал отплевываться, будто пирожок не лосятиной был фарширован, а пауками. Бр-рр!
  Отыскала ему с капустой – довольный… Жует, чавкает.
Стараясь незаметно, заглядываю в корзинку – пирожков еще до жо… ой, простите, много еще пирожков, говорю. Обожрется старая.
  Пока они едят, рассматриваю помещение. Ничего комнатуха! Большая, метров сорок квадратных, а то и все сто. Мебели что-то маловато. Сундуков семь штук, стол, да стулья. А где же кровати? Где они спят? А интересно в сундуках настоящие изумруды и яхонты, или так – стекло? Если настоящие, это ж сколько деньжищ здесь?
  Мои козлята доели пирожки и расселись по местам. Серьезные все – умереть не встать! И Кеша сел, тоже серьезный. Стою перед ними с корзинкой, как дура на выдане. Ну и? Долго пялиться будем? А сама спрашиваю:
- Кеша… простите, Иннокентий, не знаю как по батюшке, обещал, что вы меня к бабушке проводите самой короткой тропинкой.
  Молчат. Что бы это значило? Пирожки мои сожрали и все? Так, да? А где же простая человеческая благодарность? Хотя, они же не люди – гномы, мать их!
- Э-э, - заблеял вдруг самый старший из них. – Раз братец Иннокентий обещал, то так тому и быть. (Еще бы!) Но раздели, Красная Шапочка, с нами нашу скромную трапезу. (Это по-ихнему еда, наверное.)
- Ой, спасибочки, - отнекиваюсь. – Я не голодная. Меня мамка покормила перед тем, как в лес отправить. Да и время уже позднее, тороплюсь я.
- Уважь гномов, - настаивает «борода».
- Ну, если только немного, - мнусь в нерешительности. И то правда, не удобно как-то. Они мои пирожки ели, а я от их угощения отказываюсь. Не по-людски это. Что же они едят? Лишь бы не мышей, я их жуть как боюсь.
  Тем временем младшенький вскочил со стула и  куда-то убежал. Вернулся он с подносом в руках. Поднос, к слову, из чистого золота. А на нем (слава Богу!) – какие-то корешки, не мыши.
  Васятка протягивает мне поднос и с трепетом заглядывает мне в глаза. Влюбился что ли?
  Поблагодарив гномов за угощение, беру корешок, откусываю и с хрустом принимаюсь разжевывать. В принципе, ничего, могло быть хуже. Чем-то редьку напомина… о-ох, что-то сморило, в сон тя-я…
… Голова, как чугунок, тяжелая такая. И гудит, как с хорошего перепоя. Что за корешок они подсунули? Сколько времени я тут валяюсь? Эх-ты, мне ж к бабке! Ну я сейчас этим козлам дам, я им… Что такое? Не поняла!
  Ох, суки! Простите, не до изысков! Привязали! Приторочили к кровати, как куль к телеге. Ага, значит, спят все же на кроватях. Попробовала дернуться, куда там! Бесполезно. Ну, Кеша, сволочь! Вот как после этого мужикам верить?
  Опочивальня тоже была  достаточно просторной. Но почему-то в ней всего лишь одна кровать. Наверное, у каждого из них своя комната. Хорошо живут! Немного сыровато, а так ничего, чистенько. Сами что ли убирают… Во интересно, есть ли у них гномы-женщины? И вообще как гномы свои сексуальные потребности справляют? Хи! Или у них нет таких потребностей?
Что за шум? Ага, кажется идут. Пусть думают, что еще сплю. Послушаю, что у них на уме.
  Скрипнув дверью, в комнату вошла детсадовская толпа.
- Спит?
- Спит, кажется, - сказал кто-то совсем рядом. В нос мне дышит, не чихнуть бы…
- Ну, кто первый?
- Варфоломей.
  Ой, блин, еще хлеще Иннокентия! Нет, ей-богу, шас не выдержу, со смеху прысну.
- Варфоломей в прошлый раз был первым, с Белоснежкой.
- Во-первых, прошлый раз была не Белоснежка, а Снегурочка. А во-вторых, Варфоломей самый старший. Так что по старшинству будем.
- Так что мне всю жизнь последним быть? – плаксиво обиделся Вася.
  Гномы засмеялись. И я еле сдержалась, чтобы со смеха не лопнуть. Бедный Вася!
  Чувствую, кто-то забрался на кровать. Варфоломей, наверное, раз самый старший. На бедрах ощущаю теплые ручонки. Гладит, разминает, массажист хренов.  Ну, давай гладь… Щекотно что-то, бородой елозит что ли? Взглянуть бы, да рано еще выдавать себя. Потерплю.
  Ой, ноги гаденыш раздвигает. А чего их раздвигать? И так, как лягушка нараскарячку лежу. Ну на – смотри, пень трухлявый. Ну? Как видок? Ничо девочка? Все-е... поехали мои трусики. Как же он снимет, коли ноги привязаны? Не порвал бы гад, мать на рынке двести рублей отдала! Ага, отвязывает ножки мои бедненькие. Прощайте трусики.
М-м-м… сволочь матерая… как приятно он это делает… м-м-м… Нельзя виду подавать, что мне хорошо-о… Так, милый, язычком заработал. Ох… Или это не язычок, хи… м-м-м ... гад. Да не там, чуть ниже… вот… да, здесь. Та-ак меня, та-ак. Кажется горю вся, низ живота совсем пылает.
  А кто это меня за пальчики ножек трогает? Облизывают чертяк-яки… ах… мои хорошие…
  Ой! Чем он там? Одним только глазком взгляну, не заметят. Мамочки! Вот это инструмент! Вот тебе и гном. Ох, блин, осторожнее… потихонечку… м-м-м… осторожненько, кобелек… нежнее… вот так…  вот та-ак, да! Вошел, кажется. С прибытием! Думала, на двое меня порвет. Задвигал своим поршеньком… чмок-чмок… вся мокрая уже. Странное ощущение – будто бы с ребенком я. Сверху ребенок, а внутри взрослый дяденька… м-м-м… хорошо-о…
Вот и до грудок кто-то добрался. Сразу двое. Соски ласкают, чмокают, как груднички. Приятно, конечно, но не так, чтобы… хотя… м-м-мучители…
  Ой, кажется, сейчас взорвусь… Ну же! Ну!
- Давай, - кричу. – Быстрее!
  Кто-то рычит над пупком, вокруг, кажется, все кишит гномами. Сопят, пыхтят. Какая-то сволочь мне в рот что-то пытается пропихнуть, по губам водит.
- А ну, - хочу крикнуть: «Убери свою грязную штуку!» Но не могу, поздно. Уже во рту шурует. Э-э, да это же Кеша! Вот гад! Глазки закатил, похоже, что сейчас кончит.
- Эй! – сдавлено кричу. – Туда нельзя! Эй! Ой! Ай!
Все, блин, все технологические отверстия заполнены. Во-от, сволочи! А, если бы я девочкой была?
  Ой, мамонька! Уже не могу! Сколько же их тут? Так, один туда, второй сюда, третий, гад, совсем не туда, и двое с моими грудками играют – пятеро… А где еще двое?
  О, Господи! И у гномов такие есть? Вот смех! Вы видели когда-нибудь голубых гномов? Мне до сих пор не приходилось. Ну, черти!..
  Ой, Варф.. или кто там… Давай, давай, дружок! Тело мое выгибается… Содрогаюсь в оргазме…
- Дава-ай! – кричу, мотая головой. – Дава-а-ай!!! Да-аа! Да-а! Йез-з-з!,, А-а-а-а-а!!!
Все-е забили фонтаны! Отстрелялись… братцы… Лежат вповалку, еле дышат. Да я и сама едва живая. Трахали вы мои, хреновы. Детишки с большими пиписками.
- Отвяжите, - обессилено шепчу.
  Отвязывают. Кеша и Васятка. Сил нет, а то бы сейчас как врезала… Братцы, понимаешь, кролики… Ах…
  А пирожки-то, поди, остыли совсем. Да и хрен с ними. Зато ночь, кажется, удалась, хи-хи…