Про тропинки. И немного о нежности

Одно время мне казалось, что тропинки – бывают только на Руси. Потому что где еще такие просторы.
 
Я, Фома не верующий, даже однажды посмотрел в словарях, есть ли такое понятие, тропинка, в других западных странах. Оказалось, есть. И в Германии, и в Англии, и везде. Но этому я не обрадовался. Пусть бы тропинки были только у нас.

Я тропинки люблю. С детства все это еще пошло. Слишком много и далеко приходилось ходить на покосы. Заготавливать сено для нашей буренки. И в другие места. Общественного транспорта тогда не было.

Вот с отцом мы идем с мельницы. Отец там работал маленьким начальником. И летом, на каникулах, я там жил с ним. А мама, с моим братом и сестрой, жили в поселке. И вот мы идем, вроде как на побывку домой. Я , конечно, по мамочке соскучился. Идем по тропинке вдоль железной дороги. По шпалам идти неудобно. Да и опасно. Поездов тогда, при Сталине, ходило много, не как сейчас.

Мне радостно. Потому что утро, и солнышко. И роса на траве блестит. И я еще не научился печалиться. Да главное, к маме иду. Отец как-то посвистывает губами, не устанавливая их в «трубочку». И казалось, что свистит кто-то другой, где-то в стороне. Отцу приятно, что я кручу головой:
--Кто же это свистит? Откуда такой звук?

От него и я научился так свистеть. И озадачивал своих дочерей через много лет:
--Кто это, папа, так свистит?
--Я, доченьки, свищу, это ваш дед, мой отец, меня так научил. Когда мы с ним шли по такой сказочной тропинке. Потому что – она из моего детства. Я был такой же глупенький, как вы сейчас.

Дочки на меня не обижались. Они себя уважали с детства. Так мы их, с женой, приучили.

Вдоль тропинки «гудели» несколько этажные провода. Я обратил на это внимание отца.
--Нельзя стоять под проводами, электрическими силами может человека к ним притянуть, --сказал он мне.
--Но ведь тропинка под ними часто проходит, пересекает? Как тут нам быть?
--Перепрыгивай, не успеет притянуть, –советует отец.
У отца хорошее настроение, и он шутит. Но с тех пор я все равно всегда с опаской смотрю на такие провода.

С отцом мне идти было не страшно. Да и чего бояться? Но часто я ходил один.

Помню -- постоянно тревожное состояние, когда я шел вдоль рельсов. По тропинке один я не ходил. Себя я чувствовал в каком-то другом заколдованном мире. Наверное, в мире лесовиков, русалок, домовых, леших и т. п.

Однажды на шпалах я увидел мертвую небольшую птицу, наверное, ее сшиб поезд. Эту находку я воспринял как знак, что меня ожидает что-то нехорошее. Светило солнце, кругом высокие безмолвные деревья, потрескивание, постукивание рельсов, гудение в проводах – мир мне казался тревожно-сказочным.

Наверное, мне было просто страшно, одинокий маленький путник. И всегда было для меня облегчением увидеть, наконец, пристанционные строения. Или когда мимо пойдет поезд.

Еще одна тропинка осталась навсегда в моей памяти. Если ехать из нашего поселка в деревню Замежница, это родина моего отца, то дорога после деревни Верески идет  низиной по краю елового леса. Здесь всегда сыро, даже в сухие дни. А если случится дождь – дорога становиться труднопроходимой. Очень некрасивый участок, глубокие колеи, напичканные торчащими бревнами, грязь, лужи.

Поэтому пеший странник после Вересков поворачивал налево и тропинкой по полям, лугам и перелеску шел к деревне Казаковы. А от Казаковых до Замежницы – рукой подать.

Мне приятно здесь называть имена деревень, я их люблю. Хотя можно было обойтись и без них, без названий.

В жизни у каждого человека есть вещи, события, которые особенно для него светлые. Я бы выделил эту тропинку, от Вересков к Казаковым, как самую красивую, самую лучшую тропинку. По которой я ходил в жизни. Не знаю, почему она мне так всегда нравилась и трогала сердце.

Тропинка опускалась с одной возвышенности, от Вересков, и поднималась к другой возвышенности, к Казаковым, через ложбину. И какой-то простор взгляду, много света и спереди и сзади. Тропинка имеет какой-то уж очень русский вид, очень мягкая для путника, потому что людей по ней ходит не много, и она покрыта молодой травкой, так и хочется разуться и пройтись босиком, да и ходили тогда многие босиком.

Она пересекает несколько полей, как правило, ржаных, таких красивых, когда рожь созреет. В ложбине пересекает луга, где много незабудок и лютиков. И других цветов. Всегда таких свежих и нежных. Потому что здесь всегда сыро.

В какой-то год одно из полей вдоль тропинки было покрыто суслонами, кажется, из ржаных снопов, золотистых в осеннюю непогоду. По полям хлеб убирали уже комбайнами, и тут на тебе – снопы и суслоны! Наверное, поле сырое, комбайн не пройдет, и хлеб косили жнейкой, потом вязали снопы и укладывали в суслоны.

Вообще-то я знаю, почему до сих пор помню ту тропинку, и расскажу сейчас об этом. Тогда наш девятый класс послали, как тогда говорили, «в колхоз», копать картошку. Жили мы в двух домах, девочки в одном, мы в другом. Обычные вятские избы со множеством подсобных помещений под одной крышей.

Но особенностью «мужской» избы было то, что в задней ее части располагалось чистое помещение вроде летней комнаты, с окнами на зады, а именно на мою тропинку вдали.
Уставая за день от веселого общества товарищей, я иногда вечером прятался в ту летнюю комнату, а иногда , в дождливую погоду, когда не работали в поле, прятался там и днем.

Обычно я стоял у окна и смотрел вдаль. Тропинка возле Вересков пересекала несколько изгородей из жердей. Одна из средних жердей обычно выдвигалась, позволяя пешеходу пройти, пролезть через изгородь. Обычно моросил дождь, мелкий, какой я люблю.

Я смотрел вдаль, и мне казалось, что неожиданно там случиться главное в жизни для кого-то, для парня и девушки, которые встретятся  на этой тропинке, возле изгороди. Или придут сюда, уединяясь от людей. И будут долго стоять, одни во всем мире. И счастливые.

Мне казалось, что и моя судьба решится когда-нибудь таким же образом. Допустимы ли и не смешны у парня в пятнадцать лет такие мысли и мечтания? Может быть немножечко и смешны. Но мне и в старости жаль, что той тропинки уже нет. Потому что нечего ей соединять. Нет ни деревни Верески, ни деревни Казаковы! Потому что деревни обезлюдели и разрушены.

Война слишком проредила сельских работников. А без мужиков трудно содержать хозяйство, дома. Да и сталинская политика не была направлена на заботу о деревнях.

Примерно через год я проезжал на велосипеде по той тропинке. А потом и через ту деревню, где мы копали картошку. И зашел в дом, где «квартировали» мальчики.

Старушка-хозяйка, напоив меня квасом, вдруг достала из сундука полотенце.
--Кто-то из вас забыл, не возьмешь ли, найди хозяина, --сказала она.
Надо же, вот хранила. В своем сундуке. Потому что чужое. Какие прекрасные люди на моей вятской земле!
--Бабушка, не надо. Разве сейчас уже найдешь хозяина. Да и забыл он уже про свое полотенце, --чего я мог ответить еще доброй старушке.

Ну а тропинки! Были в моей жизни и другие. И хорошие, и плохие. Они как люди Но об этом в другой раз. Но, вот красивую песню, про тропинку, мне Хочется здесь поместить.

   *****

Текст (слова) песни «Куда бежишь, тропинка милая»

Песни 60-70х — «Куда бежишь, тропинка милая»
Автор текста (слов):
Пришельц А.
Композитор (музыка):
Родыгин Е.


Куда бежишь, тропинка милая,
Куда зовёшь, куда ведёшь?
Кого ждала, кого любила я,
Уж не догонишь, не вернёшь.
Кого ждала, кого любила я,
Уж не догонишь, не вернёшь.

За той рекой, за тихой рощицей,
Где мы гуляли с ним вдвоём,
Плывёт луна, любви помощница,
Напоминает мне о нём.

Была девчонка я беспечная,
От счастья глупая была.
Моя подружка бессердечная
Мою любовь подстерегла.
Моя подружка бессердечная
Мою любовь подстерегла.

И отняла его неверного
У всех счастливых на виду,
Ох ты печаль моя безмерная,
Кому пожалуюсь пойду.
Ох ты печаль моя безмерная,
Кому пожалуюсь пойду.

Куда бежишь, тропинка милая,
Куда зовёшь, куда ведёшь?

________________________________________