Книжечка

- Ничего не понимаю! Ерунда какая-то, - провозгласил Роман.
- Дай я попробую, - сказал Коля, - Да, ни одного слова прочесть нельзя. Ну что это такое - Урх тил ка ис? Хоть прямо читай, хоть наоборот - все одно. И ведь русскими буквами написано, значит по-русски читается.
- Еще кириллицей пишут монголы и среднеазиатские тюрки, - заметил Илья.
- Но ведь эта абракадабра не похожа ни на монгольский ни на тюркский! Что эта за книжка такая? Откуда она у тебя? - удивился Роман.
- От предков досталась, - ответил Ильюша.
В данный момент он переживал глубочайшее разочарование. Ведь книга, за которой он “охотился” с самого раннего детства оказывалась совершенно не читаемой, в ней нельзя было разобрать ни одного слова. Сейчас ему удалось открыть ее первый раз за всю свою жизнь, и сделать этот шаг ему было настолько страшно, что пришлось пригласить двух верных друзей.
Первая встреча с книгой относится к области относительно раннего детства. Тогда маленький Ильюшенька случайно схватил толстый фолиант в красном переплете, но отец моментально выхватил его из рук сына и спрятал куда-то далеко, забыв при этом даже о том, что его сын еще не научился читать. Потом Книга периодически попадалась взору Ильи то среди других книжек, то под кипой газет, а один раз даже в мусорном ведре. Странно, но иногда казалось, что Книга живет своей собственной жизнью, по своей воли то скрываясь, то неожиданно обнаруживаясь в самых невероятных местах. Но для чего эта непонятная игра, кому она нужна?
Уже тогда он знал, что фолиант этот трогать не надо, что его дедушка и бабушка скоропостижно скончались при чтении именно этой книги, притом жизни их скоропостижно оборвались при достижении сороковой страницы (врачи потом поставили диагноз “острая сердечная недостаточность”). Однако знал все это Ильюша лишь теоретически, не придавая предосторожностям ни малейшего значения, он просто еще не умел читать. Но что же там все-таки написано?  Отец хотел бы это и сам знать, и желал он этого очень страстно, даже во сне видел пожелтевшие от многих лет страницы Книги. Однако инстинкт самосохранения и житейское благоразумие неизменно брали верх, и, конечно же, Книги он так и не раскрыл.
Вероятно, наличие в доме таинственной Книги сильно деформировало жизнь их семьи, создавало массу таинственных недомолвок, приводящих иной раз к горячему выяснению отношений. Это было что-то вроде креста, возложенного на спину семейства и скинуть который, наверное, было невозможно. Однако в других семьях Илюша не жил и сравнивать ему было не с чем, он только знал, что у Димки, его приятеля по двору, родители целую неделю пребывали в злобнейшем запое, а он ползал под столом доедая объедки и играя с пустыми бутылками. Безусловно, их семья в сравнении с Димкиной была более чем странной.
Но однажды папаша оделся и велел одеваться Илье. В этот момент его глаза светились острой надеждой на скорое пресечение Гордиевового узла, чему неприменно должен был быть свидетель.
- Папа, куда мы едем?
- Красную Книгу выбрасывать, сынок. Пусть лучше ее вообще у нас не будет, чем будет валяться такой красный соблазн, на который все время натыкаешься.
- Но ты же сам учишь меня, что чудес не бывает. Вот недавно я не мог найти свой ботинок, сказал, что он сам пропал, а ты мне ответил, что такого не бывает.
- Это все верно, сынок, и в отношении ботинка все так и есть. Но в отношении книжки - береженого Бог бережет, лучше уж не пробовать, уж больно не хочется от печатного слова помирать.
- Но я же все равно читать не умею! - заметил Ильюша, который испытывал сейчас острейшее разочарование во “взрослом уме”, который на самом деле оказывался простым умением избегать всего, что ему недоступно и превращать непонятные вещи в “конечно существующие, но настолько далекие от нашей жизни, что их исчезновение на ней никак не скажется”.
- Вот я и боюсь тебя сиротой оставить, - ответил папа и мрачно добавил, - Да и ты скоро грамоту освоишь, вчера уже “Пиво” на магазине прочитал.
Всю дорогу он рассуждал о том, что в книжке может быть написано что-то, что нагоняет на человека такую лютую тоску, при которой жить дальше уже не хватает сил. Может после пресловутой сороковой странице (а там еще более ста страниц) эта тоска и проходит, и наступает блаженство, ведь если сорока страниц тоски хватает для смерти, то какой тогда смысл посвящать тому же и оставшиеся, ведь человек может умереть только один раз. Однако дойти до этого блаженства способен далеко не всякий, чаще всего (а по опыту их семьи - всегда) человек умирает, едва прочитав и сорок страниц.
- Папа, но ведь можно же читать с конца! - заметил Ильюша.
- А я, ты думаешь, не пробовал? Что я, глупее тебя?! - ответил отец. Только ничего там не понятно, вместо слов абракадабра сплошная. Видно ключ к пониманию этих слов как раз в начале книги.
- Но ты бы прочитал тогда самое начало, а потом захлопнул Книгу. Что, руки перестают слушаться?
- Видать это начало так захватывает человека, что ему потом уже не остановиться. Твой дед умер в три часа ночи, он вместо сна эту Книгу читал.
Так они доехали на электричке до небольшого заснеженного леска и отец принялся разводить костер, чтобы навсегда покончить со странной Книгой, которая так жадно манит к себе, но прочтение которой способно привести в могилу. Пусть уж лучше погибнет эта книга со всеми скрытыми в ней тайнами, чем поколение за поколением будут пропадать ее читатели.
Жарко запылал огонь и в руках у Илюшиного отца появилась красная книга без названия, переплет которой был толще заключенных в нем страниц текста.
- Гори, гори ясно, чтобы не погасло, - провозгласил папаша и изо всех сил размахнулся рукой с книгой.
- Папа, а может не надо? - попробовал остановить его сын. Практически никогда ребенку не удается остановить взрослого, ведь в острую детскую интуицию обычно верят уже после свершения необратимого, а до него взрослые целиком и полностью полагаются на свой не мерянный жизненный опыт и необъятный багаж знаний в придачу. Однако сейчас был как раз тот случай, когда слово ребенка произвело свое действие.
- А ведь и верно, - с той же дрожащей рассудительностью промолвил отец, - Раз такая Книга существует, да еще с незапамятных времен (так мне мой отец говорил, то есть твой дед) - значит она для чего-то нужна. Вдруг если мы ее сейчас сожжем, то что-то изменится, может в нас, а может еще где-то. Мой отец ведь не стал ее уничтожать, так зачем тогда это делать мне? Говорил это он как будто сам себе, вполголоса, не рассчитывая на ответ Илюши. Но как бы то ни было, вскоре они зашагали обратно к станции, а потом оказались дома. Целью всей этой котовасии с поездкой папа упорно называл прогулку и поглощение “свежего воздуха”. Нет, маленький Илюшенька нисколько не удивлялся, он воспринимал происходящее перед его глазами как должное, как единственно возможное.
Разумеется, те события Ильюша реконструировал в своей памяти, и было в этой истории больше его вымысла, чем правды. Вряд ли он мог тогда так разумно и последовательно отвечать своему отцу, вряд ли отец его бы послушался. Однако что-то все-таки было, ибо стремление к красной Книге после этого стал непреодолимым. Но это чувство не могло быть объяснено простым интересом, таким как интерес с голым девочкам, это была самая что ни на есть настоящая страсть, любовь. Да, Илья в таком раннем возрасте впервые почувствовал острую неполноту самого себя и отсюда - необходимость дополнения, однако дополнить его должно было не некое женское тело, а таинственный Смысл, сокрытый под обложкой красной Книги.
 Несколько раз в отсутствии отца он раскрывал ее, но прочитать ничего не мог, и от этой неспособности даже плакал. Иногда, правда, ему казалось, что он видел в той Книжке яркие сказочные картинки, немного грустные, как грустна пора уходящего раннего детства. Но были и другие воспоминания, например однажды он вспомнил, что страницы Книжки были загадочно пусты, как пуста купленная в магазине пачка бумаги. Они даже не несли на себе благородной желтизны, а просто белели добавленным в бумагу мелом. От удивления Ильюша даже вроде бы рисовал на них смешные рожицы, используя при этом цветные фломастеры. Как-то Илья вспомнил, что в досаде от своей неграмотности он даже попробовал толстенный том на зуб, но ничего нового от этого не узнал. Правда все это могли быть только превратности детской памяти, в которой реальность, сновидения и мечты - одно неразрывное целое, но может в таком восприятии мира и есть некое превосходство над лысо-очкастой рассудительностью?
Как бы то не было, в том сказочном возрасте смерть для него была чем-то очень странным и вместо страха она вызывала к себе простой интерес, поэтому книга его нисколько не пугала, и зная грамоту он тут же бы взялся за ее прочтение.
Но настала пора учиться. Как только Илья прочел первую фразу “Мама мыла раму” отец спрятал книжицу куда-то уж очень далеко, она надежно и надолго исчезла с Ильюшиных глаз. Однако теперь Илья не торопился, он знал, что сперва ему надо научиться читать. И в жадности к азбуке ему не было равных, Илюшиному стремлению к знаниям поражались все учителя. Огромные тексты он мог запомнить наизусть с третьего прочтения, а потом еще и прочитать все наоборот, в зеркальном варианте. Последнее баловство очень забавляло его одноклассников, а сам Ильюша немного страшился большого количества слов, которым не соответствуют реальные предметы. Какой-то абсолютной пустотой отдавало от них, беспросветным мраком, за которым смутно рисовались образы другого мира, элементы которого соответствуют смыслу перевернутых слов.
Потом началась литература, и Илья жадно глотал толстые литературные произведения, находя в них такие смыслы, что даже учитель порой хватался за голову, а их авторы, вероятно, постоянно переворачивались в своих гробах. Чтение и толкование превратились в главное занятие Илюши, которому он отдавал дни и ночи напролет. Днем он изучал положенное по школьной программе, ночью изучал различные философские учения, в том числе и самые экстравагантные. Такие не детские (как, впрочем, и не “взрослые”) увлечения страшно пугали его родителей, отец даже попытался подсунуть своему сыну Камасутру - пускай хоть таким образом о жизни вспомнит. Впрочем, Камасутра была также аккуратно прочитана и старательно истолкована, и впавший в полное отчаяние отец стал подкладывать на стол сына западные порнографические журналы, на которые тот не обращал ни малейшего внимания.
Родители заметно беспокоились и проклинали Книгу на чем свет стоит. Несмотря на ее отсутствие в поле дыхание красного фолианта слышалось на каждом шагу. Сейчас бы выбросить ее хотя бы в отместку за то, что она так злобно испортила жизнь сыну. Однако они понимали, что процесс уже запущен, а прошлого не вернуть при всем старании, и физическое исчезновение Книги уже ничего не решит. В конце концов они успокоились на том, что все идет как надо.
- Что может быть лучше, сидит сынок за книгами и никого не трогает. Вот у Милки сыночек из дурки не вылезает, у Вальки еще хлеще, второй год за решеткой сидит, у Ольки - дрянью колоться стал, деньги у них из шкафов ворует, у Таньки водку жрет беспросветно и с разной гопотой шляется, а у Ирки вообще, доченька, прелестная девочка - и та успела два аборта сделать, а Веркина Надька трижды вены себе кромсала. Нет, наш ребенок просто ангел, уж если всем в этом возрасте надо неприменно сойти с ума, то уж лучше так, за книжками, ни кого не трогая. Пускай мальчик учится, нечего его трогать, - ворчала мать в ответ на замечания отца, что он в этом возрасте “вовсю гулял с девчонками, танцевал танцы и играл в футбол”.
Разумеется, Илья неоднократно приставал к своему родителю с одной и той же просьбой:
- Папа, отдай Книгу!
- Ты уже не маленький, чтобы интересоваться такой ерундой!
- Ну отдай!
- А зачем она тебе, у тебя же и так книжек целый вагон. Я половину своей зарплаты тебе на эту писанину отдаю (в этом он, конечно, серьезно преувеличивал)!
- Надо!
- Так ее уже нет! Я ее выбросил, так сказать, изгнал из нашей жизни.
И Илья понимал, что предок ни за что не уступит, но в то же время ясно ощущал присутствие Книги где-то совсем рядом, в двух шагах или прямо под ногами. Он совершал тактическое отступление перед медленным разумом отца, но не сдавался, ибо точно знал о том, что момент обнаружения Книги в его жизни все равно настанет. 
Потом Ильюша поступил на филологический факультет, где быстро нашел единомышленников, и их статьи вскоре стали очень известны в узком круге ультраинтеллектуалов. Однако все эти усилия были направлены на достижение лишь одной цели - прочтение Книги в красном переплете и ее осмысление. Илья отлично понимал, что эту Книгу нельзя немножко почитать “на пробу”, а потом отложить в сторону, спрятать до тех пор, пока он не “наберется ума”. Нет, осознавать ее надо целиком, и дело это такое же опасное, как полет на Венеру, никаких шуток и компромиссов с такой вещью, как красная Книга, быть не может.
Но когда же наступит тот момент, когда он все-таки сможет открыть красную обложку? Как его определить? Илья решил, что в нужное время Книга сама появится ему на глаза, и не стоит его торопить. Так он и жил в постоянной подготовке и постоянном ожидании, игнорируя пьянки сокурсников и множество сокурсниц, ведь его невестой была Книга. Зачем ему в жизни легкомысленные люди обоего пола, чтобы пускать муть по чистой воде его мыслей? Чтобы сбивать с ног на единственном жизненном пути, который Илья для себя избрал?
Жизнь дошла до того момента, когда родители решили оставить квартиру вместе со всем ее содержимым Илюше - у отца умер одинокий и непутевый брат и ему перешла жилплощадь.
- Смотри, не будь как дядя Миша, - напутствовал его отец, - А то также умрешь один, но квартиру оставлять тебе уже будет некому. Это сейчас все весело и интересно, а пройдут годы, упустишь время, близок будет локоть, да не укусишь. Книги постепенно надоедят, не найдешь ты в них счастья, и тогда вся жизнь превратится в сплошной вой от тоски!
- Ладно, не каркай, - перебила его мать.
На том они и уехали, а Илья принялся рассматривать квартиру, которая свалилась на него совершенно неожиданно, как снег на голову.
По этому случаю он пригласил двух своих друзей, и выпив немного вина случайно задел ногой неровность на паркете. Нагнувшись он поднял доску и обнаружил, что между паркетом и бетонным перекрытием есть еще небольшое пространство, в два кулака толщиной, и именно в этом пространстве лежит та самая... красная Книга!
Илья извлек бесценное сокровище и рассказал друзьям всю его историю, после чего все приняли решение приступить к чтению. Открывал Книжку Ильюша с величайшей осторожностью, даже перекрестился перед этим. Наконец первая страница отошла в сторону, и...
Кругом, на всех страницах, красовалась буквенная окрошка, состоящая из ничего не значащих слов. Такой же была и пресловутая сороковая страница, хотя сороковой она была только по счету, нумерация отсутствовала. Да, это было посложнее даже рунических писем с острова Рюген.
- Что делать?.. - пробормотал Ильюша, - Опять мимо...
Остаток вечера прошел в глубоком конфузе. Наконец друзья разошлись, а Илья снова засел за таинственную Книгу.
Ничего не понимая он просидел над ней до глубокой ночи. Он пытался читать и прямо, и наоборот, и менять местами слоги, и менять звонкие согласные на глухие - все безрезультатно, только рассудок стал немного мутиться.
И вдруг в помутненном сознании Илюши начали происходить непонятные вспышки. Одна, две, три... И тут же он почувствовал, что от каждого из напечатанных в книге слов исходит некий внутренний Смысл, который прямиком входит в него. Когда он это осознал, сороковая страница была уже далеко позади, и новые сгустки смысла все неслись и неслись к сознанию Илюши.
На следующий день из дома Ильи вышел человек, похожий на Илюшу как две капли воды, с ним даже поздоровалась соседская девчонка. Однако это уже был не Ильюша, ибо его сознание теперь было совсем не тем, что вчера, до раскрытия красной Книги. Нити неведомых смыслов ползли во все стороны от странного человека, а на его лице навсегда застыло выражение совершенно потустороннего блаженства. Таким он брел по миру и говорил слова, от понимания смысла которых большинство услышавших хваталось за головы и начинало пронзительно вопить, не вынося талой воды, остающейся от их некогда прочного и фундаментального разума. Но меньшинство уверенно шло за ним вслед и Путь этот вел куда-то вверх, на самые Небеса.

ТОВАРИЩ ХАЛЬГЕН
2004 год