Символы

Лестница к свету


Поднимаясь по лестнице, я вижу свет впереди. Спускаясь по ней, я вижу впереди тьму. И каждый мой шаг назад удаляет меня от света и приближает к тьме; и каждый мой шаг вперёд удаляет меня от тьмы и приближает к свету. И нет для меня большей радости, чем идти к свету, и нет большего горя, чем идти к тьме. Свет меня влечёт, а тьма отталкивает; и я верю в свет, как в спасение, и боюсь тьмы, как погибели. И чем выше взбираюсь я к свету, тем круче лестница – труднее идти; и тьма манит своим лёгким спуском; но я не поддаюсь на её уговоры,  хоть и сладко она ворожит и завлекает, и только упрямо шагаю вперёд, озаряясь всё большим и большим светом. Правда, порой нога делает неверный шаг, соскальзывает вниз, и я отступаю назад, к тьме, как бы уступив её уговорам и обещаниям, но тут же спохватываюсь и шагаю опять навстречу свету.
И я знаю, я твёрдо верю, что когда-нибудь дойду до самого верха, до самого источника и основания света и стану с ним единым, и уже не будет никакого разделения на свет и тьму.
















Невозможность встречи


Я спускаюсь по лестнице с самого верхнего этажа. Внезапно я останавливаюсь и прислушиваюсь: кто-то поднимается снизу… Да конечно же это я! – узнаю свои шаги.
Я поднимаюсь с самого нижнего этажа и внезапно останавливаюсь и прислушиваюсь. Кто-то спускается с самого верха… Да конечно же это я! – шаг такой знакомый.
Так я иду навстречу себе, поднимаясь и спускаясь одновременно. И я знаю, что мне никогда не сойтись с самим собой: слишком велико расстояние между первым и последним этажами.





Крыша и подвал


Стоит подняться на крышу – глазам откроется новый чудесный мир. Стоит спуститься в подвал – глазам предстанет грязная, неприглядная картина. Счастлив тот, кто живёт в подвале и ничего не знает о крыше. Счастлив тот, кто ничего не знает о подвале, живя на крыше. Но тот, кто живёт в подвале и знает о крыше – бесконечно несчастлив.









Труба


За окном моего дома дымит труба. Она дымит постоянно – и днём и ночью… Странно, что хотя я почти не смотрю в окно на эту трубу, мне каждую ночь снится эта дымящая труба, дымящая труба… Странно, что я почему-то купил своему сыну в подарок маленькую игрушечную пластмассовую трубу с как бы выходящим из неё чёрным дымом, хотя передо мной был богатый выбор игрушек. Быть может, я купил её потому, что на всех рисунках, которые мой сын рисует с детской свободой и увлечённостью и в беспорядке юного художника разбрасывает всюду по квартире, один и тот же мотив, один и тот же мотив: дымящая труба, дымящая труба…





Тревога


Тревога!!! Вспыхивают и мигают маленькие и большие световые табло с предупреждающими надписями, раздаются звуковые сигналы, по всему объекту завывает сирена.
Но не всё это светящееся и звучащее вызывает во мне наибольшее опасение и тревогу. Я, не отрываясь, смотрю на чёрное потухшее табло.









Дело жизни


Один человек всю свою жизнь потратил на то, чтобы обойти всю планету, все страны, все места, где есть люди, и сказать каждому из них: «Здравствуй!»
А жизнь другого была потрачена на то, чтобы тоже обойти на всей Земле всевозможные места, где только есть люди, и каждому сказать: «Прощай!»







Мои путешествия


Когда во мне разгорается тоска по путешествиям, я, тихонько кряхтя, плетусь на кухню, взяв плащ-накидку, видавшую виды, открываю кран на полную мощь, сажусь на кресло около него и, накрывшись накидкой и вслушиваясь в шум бегущей воды, воображаю, что я застигнут ливнем где-нибудь в джунглях.
А затем со старческим кряхтением я пододвигаю кресло к газовой плите и, зажгя огонь и открыв форточку, сажусь в это кресло, накрывшись с головой накидкою и воображаю, что греюсь у костра в бескрайней степи, где гуляют ветры…







Солдаты


Безмолвен, как земля, щупл, как подросток, лежит солдат в сапогах. Рядом с ним растянулся двухметровый солдат с глубоким шрамом через всё лицо, рассёкшим щеку, как рассекает какое-нибудь поле противотанковый ров, и со щетиной, грозной и колючей, как противотанковые ежи. Этот длиннорослый солдат полными жизни руками обнимает неподвижного второго и взывает к нему, кажется, всем своим существом:
- Ты уцелел?! Ты цел?!
Но сапоги безмолвствуют. Какая-то тень на подмётках, тень креста. Комья земли…




Воскресный день


Я написал «воскресный день» и обвёл всё это в красную рамочку. Вот уже несколько лет, как это единственное, чем я могу отметить этот день.












Нет ничего достойного для неба


С облаков спускается на землю великий крюк, чтоб зацепить то, что надо взвесить.
Но на земле не оказывается ничего, что было бы достаточно весомо для этого крюка, ничего, что соответствовало бы масштабу неба и его величию, и крюк убирается обратно в облака, как шасси в самолёт.



Восхождение


Покорить высочайшую вершину мира единственно затем, чтобы снять с неё пылинку.



Притча о пяти портных


Первый портной был с маленьким, как напёрсток, носиком. Второй - с круглыми, как пуговицы, глазами. Третий - с тонким, как нитка, ртом. Четвёртый - с раскроенным подбородком. Пятый портной был ладно скроен и крепко сшит.









Бабочка ликующего бытия


Девочка в ярчайшем красно-жёлтом платье, с косичками, на которых задорные белые бантики, похожие на порхающих мотыльков. Её веки с длинными ресницами живут, как крылья бабочек, то опускаясь, то поднимаясь... Ротик её, как травиночка, тонкий. Она часть Природы, она с ней одно.
Девочка переводит дыхание, остановясь, и вот снова принимается неудержимо порхать в огромном море бушующей зелени, средь которой резвятся бабочки, стрекочат кузнечики, раздаются трели птиц, пестреют цветы, бродят сочные запахи средь бушующей зелени, раскинувшиеся под небесной голубизной и ярким, щедрым солнцем, как бы являющимся венцом всего этого праздника ликующего бытия, в котором нет иной цели, кроме самого существования.
В огромном море зелени веселится и порхает девочка, и если посмотреть откуда-нибудь с вышины, то это ярко-красно-желтая бабочка порхает средь огромного моря лугов…




















Ассортимент душ


- Какую желаете? – выжидательно смотрит, угодливо изогнувшись, продавец в белом, как крылья ангела, костюме в магазине «Душа». – Рекомендую пластмассовую. Не бьётся при ударах Судьбы, очень легка и компактна. Настоятельно рекомендую особого сплава стальную, выдерживает любую температуру душевного климата. Также рекомендую стеклянную – чиста, прозрачна, предназначена для хранения небесной голубой воды, но, надо сказать, требует осторожности и внимательного отношения. Какую желаете?





Учреждение


Учреждение, построенное из жалоб на это учреждение.











Строение


Никто не может разобраться, как же так произошло? Огромный штат сотрудников под руководством опытных руководителей долго и тщательно проектировал прекрасное здание и подсчитывал всё, что для него нужно. Первоклассные строители приступили к его строительству; своевременно и точно по графику доставлялось для строительства всё необходимое, всё было направлено на создание этого здания, и никто не ожидал, что будет выстроено нечто ужасающе противоположное! Никому даже в голову не приходило, что выстроено будет не прекрасное, просторное и светлое здание с его лёгкостью форм и конструкций, план строительства которого был разработан до тонкостей, до мелочей, а ужасно некрасивое, тяжелое, темное и мрачное строение с толстенными стенами и крошечными окошечками с решётками.
Лишь первый этаж получился прекрасным, светлым и просторным, но как бы ни был он хорош, никто не соглашается находиться в нём. Все боятся, что тяжёлая, давящая громада мрачного строения всей своей тяжестью рухнет на него.














Служебное хождение


Непрестанное хождение людей по служебным комнатам. Всем валом, или поодиночке, или небольшими группками заходят и заходят люди в служебные комнаты, выходят и выходят из них… С важным видом совещаются, в какую комнату им надо зайти, чтоб обнаружить то, что они хотят найти, часто перечат друг другу и ругаются, и всё это на ходу, на ходу…
Они уже порядком утомились ходить, в чём не желают друг другу признаться, так как по долгу службы им необходимо ходить и ходить, и признание в собственной усталости расценивается как слабость, как неревностное исполнение службы.
Им уже порядком надоело таскаться из комнаты в комнату, они никак не могут обнаружить то, что хотят, и от этого ещё сильнее пререкаются, ругаются, под маской служебных интересов скрывая своё личное раздражение.
Определённо никто ничего сказать не может, но у каждого имеются свои доводы и соображения, и каждый хочет убедить другого в том, чего сам толком не знает, и оттого получается такая разноголосица, и оттого разъединённость. Правда, иногда народ собирается и валом валит в какую-нибудь одну комнату, как правило, для того, чтобы хором пристыдить того глупца, который утверждал со всем своим самомнением, что в этой комнате находится то, что они ищут, чтобы сообща устроить ему выговор за дезинформацию, укрепить, так сказать, коллектив совместными действиями, подготовить его к более сложным задачам. к тому же это развлечение, особенно приятное во время скучной и однообразной работы, тем более что под вывеской интереса службы его можно раздуть, как дело, можно углубиться в него, как в пухлую папку с бумагами, перемежая соль общественной остроты с выпадами чисто личного характера, играя как бы в игру, в маленький суд над преступником; да, это превесёлое, увлекательное развлечение просто нужное как физкульт-пауза, даже необходимое при однообразно-скучной работе, как необходима печать на справке, на удостоверении личности, на какой-нибудь официальной бумажке, какое-то вечное развлечение напасть на какого-нибудь глупца, ухватив его, как за уздцы, за его глупость и неосведомлённость при величайшем самомнении и убеждении в своей правоте, и полосуя его бичом всяческих обвинений, раскладывая его так и сяк под углом своего зрения, как числа по столбикам, объединяясь и кооперируясь с кем-нибудь, делая из этого игру…
Из комнаты в комнату, из комнаты в комнату ходят и ходят люди, утомлённые разнообразием комнат, на которых только разные номера, уже уставшие от всех развлечений, которые только может позволить служба, раздражённые люди, уже желающие только одного: поскорее найти то, что нужно, покончив на этом со своей работой, развязавшись, так сказать, полностью. Но узел, который их держит, замкнулся крепко и окончательно, среди бесчисленных номеров комнат они давно уже окончательно заблудились, скрывая это и от себя и от других, и уже окончательно забыли, что же они ищут.