Влюб-лен-ные

«Ох, и хозяйка у меня! – возмущенно раздумывал кот Топик, глядя на Таню, вертящуюся перед зеркалом. - Лучше бы мне свежей кильки в миску положила. А Она все мажется, штукатурится. Нет, ну ты посмотри на Нее! Сначала на лицо какую-то грязюку налепила и ходила по квартире. Негр вылитый. Потом одумалась – пошла умылась. Теперь волосы на какие-то трубочки накручивает. Дались Ей эти трубочки – лучше бы со мной на балкон сходила, птичек попугать».
Топка вздохнул и улегся в кресле поудобнее, чтобы лучше рассмотреть загадочные манипуляции хозяйки.
«О! Ногти смердящей ерундой мажет. Апчхи!» – кот громко чихнул и отвернулся, накрыв нос пушистым рыжим хвостом.
Зазвонил телефон. Таня бросилась к нему, зацепив на ходу вазу. Раздался грохот. Топик подпрыгнул от неожиданности.
- Алло! - нежно пропела барышня. – А, это ты, Аллочка... Привет. Да, готовлюсь. Маникюр сделала. Как будем отмечать? Ну, Степан зайдет за мной, и мы пойдем в ресторан.
«Ага, что-то я не слышал, чтобы Он тебя куда-то приглашал».
Подруги обсудили маникюры, макияжи, платья, нижнее белье и даже парикмахершу Симу.
- Нет, ну ты представляешь, каков! Еще и не звонит, - забеспокоилась Таня.
«Ага, трубочку положи. Может, тогда дозвонится, - не без ехидства подумал Топик. – Пойду-ка я лучше на кухню».
Рыжий умник спрыгнул с кресла и засеменил в сторону кухни.
«Та-а-кс, в моей миске пусто. Зато на столе бутербродики с красной икрой. Винцо. Салатик. Будет чем «разогнаться». Только зачем здесь свечи? Она что, собралась костер на кухне разводить? Глаз да глаз за Ней нужен. Еще пожар устроит».
Топка уже собирался познакомиться с бутербродиками поближе, когда в дверь кто-то позвонил. Татьяна наспех попрощалась с подругой и пошла отворять.
- С днем Валентина, Танюша! – донесся из коридора раскатистый бас.
Топик поспешил удостовериться воочию, кого это принесло.
«А, Степан собственной персоной. Явился – не запылился. Поглядим, что он вкусненького притащил, - голодный зверь втянул носом воздух и удовлетворенно зашевелил усами. – Пахнет лососем! Погуляем на славу».
Степан, тем временем, подарил Тане бархатисто-алую розу и прильнул к ее прелестным губкам.
«Ох, и охота Ему облизывать мазуту с Ее губ, - рассуждал Топик. – Нет, пахнет-то неплохо: вареньем и дустовым мылом. Но в пищу не годится. Странные люди – столько вкуснятины, а они в прихожей топчутся и губами трутся. Блох ищут, что ли?»
Спустя мгновение Татьяна спохватилась:
- Проходи, Степа. Я уже на стол накрыла, - хозяйка напоминала пунцовую розу, подаренную мужчиной.
«Ишь, какой шустрый – тапочки надевает! - продолжал наблюдения педантичный кот. - Да еще не какие-нибудь, а мои любимые, в клеточку. Супостат! Я так люблю засовывать в этот тапочек морду и кататься», - ревность накрыла Топку удушливой волной. Шерсть на спине стала торчком, хвост взволнованно заметался из стороны в сторону.
Таня решила поставить цветок в вазу, но не могла ее найти. Вдруг в коридоре что-то громыхнуло. Девушка повернулась и ахнула: Степан подпрыгивал на одной ноге, как подстреленный гусь. Рядом с ним на полу валялась хрустальная ваза.
- О господи! Дорогой, тебе больно? – запричитала Татьяна. – Давай я тебе помогу. Садись сюда, - девушка взяла гостя под руку и подвела к креслу.
- Топка! Бандит рыжий! Это ты вазу перевернул? – послышался грозный рев хозяйки.
«Караул! Снова я крайний! – сокрушенно стенал Топик. – Сама вазу опрокинула, когда к телефону летела, а теперь на меня стрелки переводит. Еще и бандитом обозвала. Нет справедливости на свете! А когда ее лопоухий не звонит, Она начинает ко мне подлизываться, - продолжал кот. - Тяжко сопит, как ветер в проводах. И по шерстке ласково гладит. И Топанчиком называет. И глаза у Нее такие грустные становятся. Только не люблю, когда мне на спинку начинают падать теплые капельки из ее глаз. Не люблю сырости. Как плохо – так сразу ко мне. А когда хорошо – даже покормить друга забывает. Эх, женщины!»
Таня наконец-то поставила розочку в многострадальную вазу и присела рядышком со своим возлюбленным.
«Нет, ты погляди, как Она на Него смотрит! Да я на скумбрию с голодухи так не гляжу! Что-то с Ней в последнее время творится. Домой возвращается поздно. На меня ноль внимания. Вздыхает и улыбается на каждом шагу. Приобрела сомнительные тряпочки с кружевами: как на себя напялит – стыдоба одна! Да и не греют они ничегошеньки – разве что мне на нос годятся. Вон юбчонка-то у Нее сейчас едва попу прикрывает. И Степан тоже хорош! Пялится не Нее, как загипнотизированный. Всякими глупыми словами называет: «лапочка», «солнышко», «любимая»! Слова-то все диковинные, но Ей нравятся. Она даже мурчать от удовольствия начинает».
Влюбленные сидели на диване и увлеченно целовались при свечах.
«И охота дурехе полдня переводить, перед зеркалом вертеться, чтобы Он теперь все с Нее слизал. О! Кружевные тряпочки уже снимает. Нет, не понимаю я женщин! Пойду-ка проведаю бутербродики с икрой. Ведь у меня сегодня тоже праздник – день влюбленных!»
… «Только что это за слово такое «влюб-лен-ные» - одному Богу известно. Надо будет у Мурки спросить, когда гулять пойдем», - подумал Топка, слизывая зернистую икру с пахучего батона.