Навсегда

.





Мою подружку звали Мелисса.
У неё были пышные вьющиеся рыжие волосы и синие-пресиние глаза - она была типичной ирландкой
(наверное, это из-за неё я с детства люблю ирландскую красоту,
настолько, что мой К. тоже оказался ирландцем - ну конечно же, не случайно).


Мы с ней учились в одном балетном классе, где педагогом была моя мама.

У родителей Мелиссы не было достаточно денег,
чтобы систематически платить за учёбу,
поэтому она занималась балетом лишь время от времени,
но всегда у самых лучших педагогов,
и моя мама приняла её в свой класс учиться бесплатно.

Мелисса была исключительно талантлива -
у неё была врождённая гармония жеста
и совершенный музыкальный слух.

"Дурацкие деньги", - сердилась моя мама, - она была убеждена,
что если бы Мелисса систематически занималась балетом
с самого раннего возраста,
то, вполне вероятно, могла бы и вовсе не заболеть лейкемией.

Я отчётливо помню, как она впервые вошла в класс - к самому началу занятий.
Все уже стояли у станка, и она устроилась немного поодаль, как будто робела.
Она была крупнее нас - по сравнению со всеми нами она выглядела почти подростком -
и у неё был великолепный стержень спины.


На голове у неё был надет какой-то нелепый парик,
который, впрочем, по предложению моей мамы она сняла уже после фондью,
чтоб не мешал ей полноценно заниматься.

У моей мамы был опыт педагога советской балетной школы,
заставляющий студентов с самого первого аккорда работать
с настолько полной самоотдачей,
что сначала никто и не придал никакого значения появлению в классе
новой девочки с каким-то там париком на голове,
а к перерыву
трудное волшебство балета сплачивало всех настолько, что,
когда Мелисса вспомнила снова надеть свой странный парик,
кто-то просто спросил, а что такое произошло с её собственными волосами.

Мелисса так же просто ответила, что это одно из последствий её химиотерапии,
самых, впрочем, лёгких последствий,
а вот что действительно изводит - это слабость.
Она приподняла наклейку пониже ключицы, закрывающую
уже затягивающееся отверстие для ввода агрессивного лекарства,
время от времени подавляющего рак в её крови.

Мы все растерянно притихли от неожиданной огромности объёма
такой непостижимой для нашего возраста,
шокирующей нашу детскую реальность информации.

Естественно, я сразу же предложила ей дружить -
я люблю дарить людям тепло, если, на мой взгляд, они в нём нуждаются.

...Мы были уверены, что именно занятия балетом привели её
к довольно длительной передышке,
в результате которой её восхитительные пышные волосы очень быстро отрасли.
Трудно было оторвать глаза от её совершенной красоты.
Мелисса же это чудесное время упорно называла не пропускающим света Надежды чёрным словом "ремиссия", но,

пренебрегая самым страшным из всех предсказуемых вариантов будущего,
она всё же была абсолютно счастлива заниматься тем, что так любила.
И это была самая полноценная из всех, когда-либо виденных мною, жизнь.

Мы все мечтали вырасти балетными исполнителями, а Мелисса - педагогом,
потому что лечение время от времени увеличивало её вес.

Мы были уже очень долгими друзьями, когда однажды я спросила её, как ей удаётся игнорировать обречённость.
И тогда она преподала мне урок:

Удивительно, как многие люди полагают, что устроились в этом мире навсегда,
совсем не понимая, что каждый же человек от рождения обречён умереть.
Категория "когда" не имеет значения, потому что она никак не управляема -
можно лишь делать попытки продлить свою жизнь,
но они никогда и никому не гарантируют даже это самое продлевание.
Жизнь происходит сейчас, - объяснила мне Мелисса, - так в чём же тогда разница?
Ей было уже 12 лет.

И - да, она оказалась права - мои вполне благополучные родители ушли раньше неё,
они погибли в автомобильной катастрофе за 25 дней до моего 16-летия.
После их похорон она показала мне, как страшно оставаться -
несравненно страшней, чем уходить,
и больше всего ей было жалко не их, а меня.

За два месяца до своего ухода она осуществила свою главную мечту -
победила в серьёзном балетном конкурсе.

Я никогда этого не достигну - я так и не смогла вернуться в балетный класс,
и моя мама осталась моим единственным балетным педагогом (...навсегда?...)




...Станешь тут философом...






.