Дети Там-Тама, вступление

Всегда самое сложное – первое предложение. Оно начинает отсчет, это первое движение, что будет дальше – неизвестность, слова и события начнут хозяйничать на страницах, как им заблагорассудиться. Но я все же позволяю себе маленькую слабость – считать, что выбор первой фразы остается за мной.
Итак. Время размывает краски, боль становится воспоминанием. Истории, которые еще несколько минут назад были живыми, похожи на кадры многократно просмотренного фильма, никто уже не волнуется, не плачет, не замечает, что начались титры. И я решила записать некоторые из них, пока еще не затерлась пленка памяти, уже изрядно потрепанная, решила сохранить образ друзей, видя, как многие с годами меняют маски, а некоторые и миры. Мои записи сделаны неточно, с выраженным, в некоторых местах особенно ярко, личным отношением к персонажам. Прошу прощения у всех, о ком я говорю без их на то разрешения.
Спасибо.

***
Привет.
У меня друзей не много. И особой знаменитостью они никогда не будут украшены. Поэтому интерес к этим историям предполагается либо узенький и интимный, либо широколобый и рассеянный. Тем не менее, я вижу несколько причин для написания этих строк.
Дело в том, что мы – последние щепки разбитого образа жизни. Мы не вспомним ветра и простора, могучего сопротивления и красоты корабля во времена  его молодости, но все же храним в себе ощущения его крепости и отчаянной свободы.
Я запишу наши дни на неровной тонкой бумаге. Возможно, они увидят только лампочный свет прокуренной комнаты, а их суть озвучат мысленно немногие из оставшихся, оторвавшись от дивана и телевизора, собрав свои постаревшие тела вокруг кухонного стола, в стаканах сохраняя непривычно долго жидкость, едва ли похожую на ту, что была невыносима на вкус и желанна душой.
У нас есть несколько драгоценных камней. Стоимость их никто не измерит – ведь уже нет понятий, которые составляли ее. Нет в живых.
И пусть простят мне неровность памяти те, кого я уже не смогу попросить исправить ошибки. Время перетекает. Но Вы не ушли. Вы с нами.
***
Для каждого все начиналось по-своему. Идея показывалась одним с перерывами, оберегая найденного, кто-то чувствовал ее пронзительный взгляд постоянно. Для всех она была разной. Некоторые делали из нее ширму для своей пустоты. Но обман никогда не приживался – он стекал в канаву теплым раствором, не оставляя пятен. Вещи не имели цены. Не возможно определить, что было душой – эмоции, таланты, кровь танец – каждый нес в себе свою красоту и именно в ней жили частицы Идеи. Она ощущалась как воздух, но другой, иная субстанция, Существо вне закона физики.
***
Меня с детства тянуло что-то неведомое. Только было неясно, в какой стороне его искать, в каких предметах. Прояснилось все неожиданно. Меня Идея пленила через музыку. Никогда не придавая значения звукам, я не обладала и способностью их воспроизводить. В то время, мне уже было 14 лет, многие сверстники определили свой путь. Во мне же только копилось смятение – смесь растущей неуверенной самостоятельности и отмирающих детских восторгов. И вот тогда нам сделали подарок наши школьные наставники. Они показали мне воплощение Идеи. Нам в кинотеатре продемонстрировали фильм «Взломщик». Как и положено, мечта не показалась в жизни – ее путь в реальность начался с голубого экрана. Для многих показанное в этом фильме было известным и даже повседневным времяпровождением. Но для меня это было откровением. Среди моего окружения не было никого даже похожего свободных. Родители же мои, наоборот, были слишком неординарны. Я всегда была как бы «не от мира» со своей фантазией и поиском общения. И вдруг мне показали, что такие люди существуют. И еще на протяжении нескольких лет подтверждением реальности, невыдуманности истинного, зовущего мира для меня была музыка тех, кто нашел себя и дорогу к источнику. Я, к сожалению, не вспомню никого из «ветеранов рока» как личных "друганов". Эти записи всего лишь воспоминания слушателя. Но начался и окрашивался путь мой всегда музыкой – она была катализатором, тестом, воздухом, причиной, болью, откровением. Скажу сразу – я к ее созданию или исполнению ни коим образом не имею отношения. Один музыкант сказал, что завидует мне. Потому что он, зная как строится мелодия, никогда уже не ощутит чистой эмоциональности, которая доступна неискушенному слушателю.

***
Не стану распространяться о своем поиске, занявшем пару лет, прошедших от откровения до воплощения. Впереди много более интересного. В общем, я пришла к этим людям, притягивавшим мое сознание своей одаренностью быть свободными. Я еще не знала, как дорого платят за такое умение , не знала, сколько стоит талант, что валюта в этом мире – боль и кровь, что покупаешь ты чистое чувство, но не всегда оно оказывается наслаждением.
В 1992 году я оказалась на Казани. Финал. Одна из последних весен, прежде чем старшие ушли, а смены уже не обнаружилось.
Старые рокеры уже давали концерты в огромных залах, развешивая афиши на рекламных щитах.
Я тогда еще не умела пить пиво, не умела курить. И новые знакомые, одетые необычно, но уже переходящие из героев в нечто модное, благосклонно показывали мне, как надо пользоваться этими дарами.
Наше времяпровождение не было таким сконцентрированным, как во времена «Сайгона», но мы все же имели пристанище – тогда действовал ныне разрушенный клуб, долгое время остававшийся нашим домом – клуб «Там-Там».

***
Каждый вечер начинался на «Ваське». Случайные пассажиры и ожидающие обыватели бросали или из-подтишка подкладывали нам под ботинки свой размалеванное гуашью пустоты и ненайденности отвращение.
Благостными были ранняя весна и лето. Около семи вечера окрестности 17 линии вспыхивали ядовитыми цветами окрашенных волос, опутывались готическими переплетениями татуировок. Воздух пронзали сверкающие безумием галлюцинации, смешиваясь с патокой и маревом одурманенности. И, конечно, кожа, металл, пиво. Мы шли на концерт каждый вечер. Но никогда на него не попадали. Когда мы входили в двери, разбитые и разрисованные, последние пылинки реальности таяли под отраженным светом зеркала. Затем несколько путаных шагов вверх – и сознание переключало источник питания, отдаваясь во власть карусели. Архитектурная организация помещения, состоявшего из трех комнат, расположенных вокруг пролета лестницы и соединенных сквозным проходом, укладывала наше время в калейдоскоп перемещений, без ограничения, без цели, без стен.
Каждый уголок источал определенное настроение, смешивая его с запахом пива, химии, любви и крови, оживляя краски стен безумием видений, прокладывая тропы ощущений по линиям настенного узора. И всегда была музыка. Всегда.

***
Наша Жизнь была коктейлем из вина, любви, музыки, наркотиков и смерти. Имя ему было – свобода. Иногда рядом с нами мелькали тени. Но в душе царил союз беззаботности и бесстрашия.
Если вы начинали свой путь с нами, вы, наверное, тоже немного грустите сейчас. Если еще живы.
Мы постоянно искали выход. Когда боль знакома, как воздух, когда стена дня исколота, оборвано золото с пустоты, глаза размыты следами обмана – ты подсознательно идешь в сторону молчания, совершая движения с надеждой на их односторонность, надеясь, что кто-то белый и светлый снимет камни с твоей кровоточащей груди. Но каждому свой путь. Мы слишком сильны, мы должны тянуть за собой слабых, пробуждая их для истины и боли. Еще не время для покоя. Есть еще души, которые нужно поднять ото сна, как когда-то наши наставники разбудили нас.

***
Новая тетрадь. Старые мысли. Воспоминания. Что было причиной, какие движения отпечатались в памяти, возбудив эмоции в серых клетках?
Раньше не было минут, прячущих свои тельца в ворохе прошлых братьев.
Молодость и искрометность, впечатления множатся и роятся. Даже темные стороны спектра освещаются неиссякающей, неистребимой романтичностью. Слезы горько-приторные. Кажется, что не бывает больнее – какое наивное и сентиментальное заблуждение. Юность не имеет понятия о безвыходности и неподвижности отсутствия желаний.
 Но, не ведая о своей перенасыщенности относительно другого возраста, не зная границ и пределов, юность рвется, мечется то к небесам, то в бездну.
И тут появляются они. Стимуляторы. У всех разное восприятие, разный уровень смелости и силы. И мир вожделенных помощников бесконечно разнообразен. В прочем, как и видения, желанны и их кривые копии, полученные на пути к забвению.
Имеет ли смысл перечисление названий? Осведомленный читатель воспримет это как бахвальство, неискушенный сладострастно ухмыльнется или не заметит, не поймет смысла этих Имен.
У каждого был свой кайф. Или у всех общий. Были любители, знатоки и всеядные гопники.
 Вечер – самое излюбленное время для отправления в путь у большинства любителей. Благоприятное сочетание факторов свободного времени, оживление связей и знакомств и внешней клубной шумности и толкотни. Ночь – многопроцентный период беспамятства. Рассветное сереющее возвращение – обычно озябшее и облаченное в камень и плоскость.
 Но трудности заметны не сразу. Как и любое знакомство, это так же не сразу покрывается пятнами ссор и взаимной неудовлетворенности. Через несколько шагов и свиданий. После появления первых признаков перехода в собственность.
Нельзя объяснить цвет. Нельзя рассказать желание. Так же невозможно объяснить запредельный мир – Вселенную, скрытую за глотком, внутри  вены, в глубине вздоха.
Одно правило остается неизменным – не курить в комнате, где есть дети. Поэтому, если в рассказе придется ссылаться на воздействие того или иного посредника (а я думаю, без этого не обойтись), то не будем показывать на них пальцем, дабы не смущать юные души соблазном.

***
В начале пути многое кружится вокруг понятия «любовь».
Редко юное влечение можно сравнить с тягостным и терпким вкусом зрелого чувства. Но даже те, кто умирает вместе с юностью, оставаясь лишь физической формой, ожидающей финала, а тем более те, кто еще жив, не станут отрицать, что уступили часть своей неоспоримой свободы, отдав дань ее власти.
Трудно найти. Почти никто не ждет Ее столько, сколько она требует. Слишком часто слышно слово «Пас». Но это понятно сейчас. А тогда…
Боль - сладкая, чистейшая. Вера – без компромиссов. Жертва – самая беспощадная. Абсолютный эгоизм. Счастье – нет этого, слишком сухо. Свежий воздух. Разлука. Кровь. Отчаяние. Все проходит. Два вздоха покоя, и вновь генератор отстукивает пульс жизни.
Верность. Иногда глупо. Особенно, когда начинаешь взвешивать – за и против. Если есть тот, кто твой, других не существует. Только те, кто в прошлом.
Нежность. Может быть только искренней. Все остальное инстинкт.
Место проявления неограниченно. Настоящая побеждает даже скромность, скрытность и привычки.
Обида. Самое больное место. Наиболее пагубно вызывать нежели испытывать, хотя и второй вариант так же опасен.
Острые предметы. С возрастом мельчают и отодвигаются. Но на первом этапе довольно часто краснеют.
Самобичевание. Ревность. Расхождение реальности и фантазий вследствие наивности. Часто встречаются у молодых людей. Последствия проявляются во времени – потеря чувственности, интереса к жизни, отсутствие доверия. В момент переживания могут послужить ключами к выходу.

Продолжение следует...