Поучение

Судьба


Судьбы в толпе переплетаются, перетасовываются, и легко выскальзывает у тебя из рук твоя собственная судьба. Не подымешь её, не найдёшь, как карту. Не всякий нашедший подымет и не каждый для себя возьмёт, а потому так легко и теряются судьбы, и иные топчут их.
Потерять свою судьбу легко, но найти трудно. Многие ищут, но немногие находят. И находка не радует глаз их, ибо измята сильно и поломана их судьба, и не починить её, не склеить. Кто разбил свою судьбу, как фарфор, и измял её, как бумагу, и в грязь её втоптал, тот не достоин именоваться именем своей собственной судьбы. Кто найти свою судьбу не смог и остался без судьбы своей, и даже крохи её не сумел отыскать, тот словно бы голый и в одежде не нуждается, но наготой своей прикрывается, и не удивят того слова такие: «Без судьбы».
И нет тому счастья без судьбы, ибо не нашёл он, а потерял, и радости нет, ибо какая же радость в пустом кармане воду удить,  и нет ему в жизни удовольствий и приятностей разных, ибо сказано, что не всякий найдёт, но всякий потеряет и сказано, что тот, кто потерял свою судьбу – слеп и глух, и всякие пакости к нему пристают, как мошки к липнущей бумаге.
И потому берегись потерять свою судьбу, растерять её, как добро, и в толпу с нею не втирайся, а храни её отдельно и дома. Тогда она из рук у тебя не выскользнет, и не растеряешь её. И без судьбы не оставайся, как вагоновожатый без трамвая, и трамплин судьбы береги и не отдавай его на расхищение врагам, ибо без него не прыгнуть тебе в жизнь вечную и в царство всех веков.
Итак, следи за своею судьбою и свято храни её, как ключ вечный, висящий у тебя на груди, и открывающий все дверцы, все замки. И свою судьбу, как в ящик, не заталкивай в чуждое тебе туловище толпы, ибо отпереть его ты не сможешь, и пропадёт твоя судьба. Храни судьбу и откроешь мудрость.


Чудо доброты


Можно проехать на мотоцикле много, и много можно добра сделать людям, но бензин не бесконечен в машине, и принуждена будет она остановиться, тогда как доброту в человеке невозможно исчерпать, и бесконечно много добра можно сделать людям. Не чудо – машина, но человек – чудо! Много есть на свете различных чудес и разных диковинок, но чудо их чудес, самая дивная диковина – это жизнь человеческая со всеми её проявлениями. И величайшее из всех человеческих проявлений – доброта: ею все сердца освещаются, и всё тёмное проясняется, и всё уродливое преображается, и всё пошлое уничтожается, и не перечислить всех благ, которые творит доброта; ею же мир стоит, и всё светится. Током доброты горит лампа мира, а не током динамо-машин и прочей техники. Человеческим теплом теплится она, а не теплом приборов.
Пойте доброту, восхваляйте её, нет ничего существеннее и важнее доброты, нет ничего весомее, нет ничего более облагораживающего человека, более подобающего ему, чем доброта.
«Доброта есть спасение всему миру и радость», - так сказал Учитель.

Садовод


Под окном моего многоэтажного дома растёт и плодоносит чудесный сад. Он никому не принадлежит, а содержит его в чистоте и порядке по собственной инициативе один старичок-садовод. Он делает это на редкость бескорыстно: все замечательные плоды этого сада дарит всем, кто пожелает. Сам он сухонький, седенький, курит трубочку, зимой ходит в ватнике, а в остальное время в старом, изрядно поношенном кителе. Его можно увидать в саду когда угодно: он вскапывает, рыхлит, обрезает, поливает, вносит удобрения, собирает   урожай – в общем, делает всё, что нужно, и всё это с предельным мастерством и совершенством. Старичок души не чает в своём саде, любит его, как никто, чувствует в нём каждую веточку, каждый листочек, всем своим существом ощущает, что нужно отдельному дереву или кустику, что нужно всему саду, как никто заботится о нём, и благодаря этому его сад всегда находится в образцовом состоянии и даёт прекрасный урожай.
Не могу передать, сколько хорошего, светлого, чистого и радостного в моей жизни связано с этим садом и с этим садоводом-старичком! Сад этот животворит, поддерживает меня, старичок-садовод не даёт умереть моей вере в людей. Я часто любуюсь красотой и совершенством растущего под моими окнами сада, особенно когда он цветёт и благоухает, любуюсь работою в нём трудолюбивого садовода, и меня глубоко трогает и умиляет, согревает, возрождает во мне веру в людей его доброта, его чуткость, его щедрость; садовод всегда заботится обо мне, всегда дарит замечательнейшие плоды из своего сада,   и я радуюсь их вкусу и красоте.
Не передать, сколько хорошего, чистого, светлого, радостного связано в моей жизни со старичком-садоводом и его садом, но иногда с ними переплетается нехорошее и тёмное, мучительное для меня, хотя они в этом нисколько не повинны, а всему виною совсем другая причина.
Иногда мне кажется, что старичок калечит сад, губит сад, делая что-то, на мой взгляд, совершенно неразумное. И я тревожусь за сад и злюсь на старичка.
Иногда я страдаю, мучаюсь страхом, что со старичком что-то случится, и я останусь без него, без его благодатной заботы и внимания ко мне, без замечательнейших плодов из его сада, я страдаю и мучаюсь страхом, что с садом случится что-то страшное, что я увижу его конец, гибель, разрушение, и мне лезет в голову сплошь всё дурное, что может случиться с садом и со старичком. Одно дурное цепляется за другое, другое за третье, как будто идёт сцепка вагонов, и в голове моей грохочет поезд какого-то мучения, как-то безостановочно катясь в моей голове, закрывая путь всему хорошему, радостному, наполняя меня какой-то злостью. И мне даже хочется, да, непременно хочется, когда в моём уме происходит такое движение, и я весь охватываюсь им, чтоб именно это всё и произошло, чтоб сад погиб всеми возможными способами, чтоб со старичком случилось всё дурное, что только может случиться. И я чувствую, что если б каким-нибудь образом это всё и воплотилось в действительность, это нисколько бы не удовлетворило моего желания, этой моей злобы, не разрушило бы мой поезд мучительных мыслей и страхов, не вывело бы его из моего мозга. И я чувствую, что если я не остановлю этот грохочущий состав страхов и мыслей, не освобожу от него рельсы моего ума, противопоставив его движению что-то своё,  им не захваченное, он будет кататься туда и сюда какой-то вечной для меня мукой… вечным проклятием.
Меня мучают самые разнообразнейшие страхи и тревоги, связанные с садом и его садоводом-старичком, но все они оказываются напрасными. Действия садовода, которые я полагал неразумными, калечащими и губящими сад, оказываются самыми наиразумнейшими и наиблаготвор-   нейшими для него, старичок по-прежнему жив, здравствует и заботится о саде, сад по-прежнему чудесен и плодоносит. Но мой ум продолжает искушать меня воображаемыми опасностями и тревогами, и я опять и опять попадаюсь на его удочку и напрасно мучаюсь и страдаю.
Очень трудно не поддаваться искушениям своего ума, не втравливаться и не вплавляться в его беспорядочное шевеленье и круженье, в его беспрестанный вихрь и рой, очень трудно отделить себя от своего ума, как бы поставить преграду, существующую между познаваемым и познающим, невероятно трудно со спокойствием и невозмутимостью постороннего наблюдателя, с мужеством и беспристрастностью исследова-  теля, с регулярностью усердного учёного изучать свой ум, все его маски и обличия, фокусы и проделки, взвизги и истерики, всю его кашу, весь его бред, всё, что  он вытворяет, всё, чем он богат и что в себе содержит. И всё это так трудно, хотя доступно для каждого – так же, как воспитание своей собственной воли, что мало кто отваживается на это, мало кто стоит на пути к непередаваемому блаженству истинной пробуждённости, как бы не спит в своём уме, мало кто видит истинную картину своей жизни, мало кто видит, как гадит ему ум.
Ум накрывает глаза человека слепотой, как сеткой, задраивает ему уши, будто ватой, глухотой, вяжет ему на язык пудовые гири лжи, всячески обманывает его по своей злой природе, всячески травит ему жизнь и заводит его в яму страданий, глухого сна, бессознательной, рабской жизни, заставляя принимать воображаемое за действительность, используя для этого весь свой багаж знаний и опыт, всю свою силу и хитрость, все свои способности – всё используя. Всё это происходит потому, что ум, который предназначен быть слугою человеку, его верным и надёжным помощником, становится его безжалостным врагом, его своевольным хозяином. Ум как дикая яблоня – в ней много соку живительной силы, но её плоды горькие-прегорькие, никчёмушные яблочки, и нужен знающий садовод, нужна правильная прививка, чтобы плоды её стали вкусны.
И когда мне плохо, когда я заболеваю от огорчений или обид, от всякого неустройства душевной тоскою и смутой всяческих переживаний, ржавчиной скуки, болезнью злобы и отчаяния, всем тем, что уносит мир и спокойствие, ломает, расстраивает гармонию души, и жизнь начинает казаться несовершенною и ужасно глупою, невероятно жестокою и полною несправедли- вости, бессодержательно пустой, такой, от которой хочется убежать, удрать со всех ног, как от немилосердно секущего ливня, с отвращением отказаться, как от насквозь прогнившего яблока – когда  всё это случается, я вспоминаю сухонького и седенького старичка-садовода с его неизменною трубочкою, его благодатную заботу о своём саде, в который как бы включаюсь и я, его неустанное к нему внимание, его всезнающее умение садовода, его бесконечную любовь к своему саду, который он наделил совершенством; я вспоминаю всё это как единственную, непоколебимую реальность, как непреложность самой сердцевины всего, и вся боль моя, вся тоска и весь душевный разлад, вся смута и ржа всяческих переживаний, как болезнь снимаются с меня, исчезают, как туман, как пыль, как нечто несущественное, меркнущее перед величием такой любви, перед красотой такого совершенства, и на душе у меня становится спокойно и ясно, словно я выздоровел и пришёл в гармонию, становится дивно как хорошо! И я уже никуда не хочу убежать от жизни, ощущая её, как ласкающий, тёплый и благодатный дождь и принимая её, как вкусный дар, как чудесный плод, и любовь наполняет меня какою-то необычайною теплотою, беспредельно-безбрежная любовь, в которой моё маленькое, сухое и твёрдое, словно семя, личное «я» набухает, лопается и рождает цветущий Вселенский Сад.