МОРЕ

Моря, если честно, он никогда не видел. Свое - не считается. Да и море-то - одно название - водохранилище. Был ещё на Чёрном. Но - в январе, в небывалые для тех мест заморозки. При обычной для Одессы влажности и ветре - носа на улицу не высунешь. Так что - нет. Прошлые моря не в счет. Мужику тридцать пять, а у него при упоминании о морях-океанах глазки загораются - романтика свербит в известном месте. Фильмы, конечно, рассказы очевидцев про во-от такие волны, это в багаже имелось. Но собственных впечатлений для сверки предлагаемых образов не хватало. Не дело.

Предполагалось, с больших (откуда?) денег съездить, кинуться в набегающую волну, растопырив руки, забросить в воду монету, привезти на память раковину моллюска, а если финансы позволят, то и кусок коралла. Верилось в эту идиллию с каждым годом все слабее, да и желания все чаще уступали место целесообразности: одеться, поесть, машина, женщины опять же, дочь…

Командировка подвернулась неожиданно. Собственно, и командировкой-то предложенную поездку не назовешь: просьба. Не в напряг - документы передать, отзвониться, мелькнуть личным присутствием. Главное - куда. Ростов. Азовское море. Посмотрел по карте - море. С Чёрным и Каспийским сообщается. Нормальное такое голубое пятно в авоське меридианов и параллелей. Решение было принято (всегда есть возможность отказаться): Надо. Ехать.

Обычная неразбериха перед отъездом. Командировочные, список телефонов, инструкции - все в последний момент. Денег - кот наплакал, телефонов - один, но хрен выговоришь и запомнишь. Встречать будет “японец”-микроавтобус невыясненного цвета. Номер 345. Потянет. До порта довезли в персоналке директора. Вальяжный водитель, кожаный салон, “поворуем-перестанем” из колонок.

Чувствовал себя причастным к чему-то серьёзному, не соответствующему его статусу. У аэропорта водитель объяснил, что если скажут встречать, то он не на общей стоянке встанет, а вон там, у гофрированной стены. Добро. Ляпнул в ответ что-то вроде “…ещё вернуться надо…”. Типа - приличествующее моменту, ага. На войну собрался… Минут пятнадцать корил себя за желание соответствовать, а потом плюнул: “Да пусть думает что хочет. Самолеты падают? Падают. Ну и вот!”

Всю жизнь испытывал неловкость, когда перед посадкой в металлоищущем контуре звенело. Проходишь - сигнал: гражданин несет что-то ненужное, не соответствующее почетному званию авиапассажира. Пошел в туалет, опустошил все карманы, проверил дважды. Через рамку двинул веселый и спокойный. Сумку - налево, сам - направо. Тишина. Глянул на смотрящую, та в ответ одобрительно кивнула: молодец мужик! А и правда. Зачем тебе в карманах металлические предметы? Незачем. Права, права, девушка!

Всё шло распрекрасненько, и его опасения заколебаться от всех этих “…куда вы лезете…” и “…уберите ручную кладь…” пока оставались опасениями. Хотя ради справедливости и необходимо заметить, что быть смешным он никогда не боялся, но глупых ситуаций старательно избегал. Всё, всё, не о том мысли, сконцентрируйся, к морю ведь едешь. Летишь, несёшься… Чего ж мандражировать? Думай о главном. Хотелось захлебываться предвкушением надвигающегося восторга, быть простым и легким.

В самолете летали мухи. Или одна, но быстро и везде. Цветы жизни были рассажены заботливыми стюрами и спереди, и сзади, вставляли острые пятки (или что у них там, алебарды, что ли?) под рёбра, пинали по коленям, визжали и плакали. Часы приказом по воздушному судну перевели на вдвое более долгое время. Пять часов полёта превратились в десять. Поесть не удалось, поскольку умиляющиеся неизвестно чему родители с передних сидений затеяли смену памперсов своему чаду, да неудачно, а вентиляция гонит спереди назад по проходу, а в туалет очередь покурить тайком, а… Вот тоже вопрос: а на кой они, эти памперсы, чуждые российской культуре? Чтобы дети до трех-четырех лет ходили под себя? Голодным, короче, остался, чего уж… При посадке с непривычки контузило, в ухе проступила кровь, боль выдавила слезу. Сунул в рот карамельку “Взлётная”, думая, зачем, на посадку ведь идём…

Встретили. Точнее, выходя из здания Ростовского аэропорта, он увидел вдалеке на площади среди машин зелёный микроавтобус. Рядом стоял улыбающийся водитель. Пара мужиков внутри. Нет, не могут его встречать, так лучезарно улыбаясь. Да ещё втроём. Взял чуть в сторону, вытащил из сумки блокнот, скосил взгляд. 345. На микроавтобусе значилось 534. Близко. Водитель следил не отрываясь… Откуда знал? Подбрёл: фирма “Лэсси”? Мы. А вы Андрей? Он. Вас-то мы и ждём! Садитесь в автомобиль, поедем в Таганрог! Восторг вперемежку с деловым подъемом… Дурацкая ситуация. В салоне кроме водителя и встречающего сидел ещё один, с чемоданом. Выяснилось - из Москвы, на паровозе причухал три часа назад. Интересный дед - сутки почти в вагоне, три часа ожидания какого-то хмыря из запенди, и - полон оптимизма.

- А что, жив ещё завод?

- Жив, куда денется...

- Объемы восстановили? - с ленинским прищуром.

- Восстанавливаем! - а черт бы их знал, объемы эти… Ему бы документы передать. Он вообще курьер. К заводу, если честно, никакого отношения не имеет.

- Хороший снегоуборщик у вас получился, ладный!... Нам бы раскрутить его, раскрутить… И на север, на север его двинуть! Выставка в октябре. Вот на неё бы, на неё… Вы на зарубеж не работаете? Надо, надо осваивать рынок. Упорно, настойчиво!..

Да нет, весёлый дед… На руке старенький “Полёт”, а в браслете голдешника грамм на пятьдесят наберётся.

В офисе фирмы обнадёжили, мол, документы на подходе, завтра-послезавтра будут на руках, отдыхайте, ни о чем не беспокойтесь… “однокоешный нумер… отель “Атлантик””… Администратор гостиницы с предубеждением: чего ещё надо? Платить когда будете? Сейчас, когда… Отдал деньги, получил ключ… Посреди ночи проснулся - сказалась разница во времени - море. Оно рядом. Прислушался. Видимо, не настолько. Стая местных дворняг - близко, а вожделенный водоём не прослушивался. Рассвета еле дождался. И то: подумают, тащится деятель к морю… Ни рыбак, ни кто… Явно малахольный. Малахольным быть не хотелось. Съел вчерашние пирожные, покурил, ещё покурил, командировочные посчитал… Ерунда. Время не съедалось и не убивалось. Рассвело. А ну и пусть, подумал, буду малахольным придурком. Кто ему, в конце концов, указ? Портье в рецепшене? Ага, щаз… Зло сунул администратору ключ.

- Смотри, Лена, не выспюцца вечно, а потом от их персонал страдает! - донеслось в спину.

На перекрёстке у гостиницы закурил, огляделся - где? Вот он, бледно-голубой провал среди каштанов. Двинулся. Ворота, гаражи, мусорные баки, сетка-рабица, “Посторонним вход запрещён”, “Станция спасателей”!.. Верной дорогой идете, товарищи. Верней не придумаешь. Вот оно.

Минуты через три он оказался на высоком берегу, круто спускающемся к воде. Надо идти, стать ближе, потрогать рукой, погладить… Тропинка. С высоты были видны блоки волнорезов с черными проволочными петлями, другие бетонные плиты в беспорядке разбросанные, непонятного назначения, торчащие из воды прибрежные водоросли, пара-тройка мужиков с удочками. Утренний бриз тревожно шевелил травой, кустарниками и деревьями. Нерезкие серые облака лежали до горизонта и дальше. Вдалеке на мелкой волне качались припаркованные рыбацкие лодки, за ними, в самом что ни на есть море, стоял мужик с удочкой. По пояс в воде.

Ракушек на берегу не было. Он поискал куриного бога и не нашел. Взгляд цеплялся за ошлифованный кирпич, осколки бутылок, куски стальной проволоки. Подцепил носком ботинка смятую пивную банку. Зазвонил телефон:

- Всё в порядке?

- В порядке.

- Когда?

- Обещали завтра. Жду.

- Хорошо. Отдыхай…

На том конце эфира дали отбой. Отдыхай… Он сел на камень лицом к морю. Мысли захлестывали. Думалось обо всем и сразу…

Да, это то самое место, где он может думать. Зализывать раны, мечтать, разбираться в жизненных коллизиях, рефлексировать. Сидеть на бетоне было не очень удобно. Погода портилась, чайки становились стремительней и на морских попрошаек походили все меньше. Что-то горьковское проступало в них и бунтарское. Желания разобраться в чем-то немедленно, не было. Успокаивала возможность. Он встал, отряхнулся и двинулся к гостинице. Спокойствие, оказалось, крылось не в доступе, а в возможности доступа. Теперь он знает где. Как - другой вопрос. Главное - где. Теперь дома, в Сибири, кашляя от выбросов флагмана алюминиевой промышленности, простывая на сквозняках, запутываясь в женщинах, толкаясь в общественном транспорте или надевая дырявый носок, он будет знать: есть место, куда он, в случае чего, если сильно приспичит, приедет и во всем разберется, всё поймёт, примет нужные решения и успокоится.

У гостиницы он поднял с земли три каштана. Кругляши казались ещё живыми, маслянисто отсвечивали и глухо позвякивали в ладони. Отдам Дарье, всё равно ракушек нет, - подумал он и пошёл завтракать.
 

04.11.2002