Прыжок

Все события и герои этой книги (как и двух последующих) являются плодом воображения автора, и если кто-нибудь найдет какое либо совпадение с реальностью… советую или протрезветь, или обратится к психиатру.
Автор

P.S.: Хотя, все может быть
Он же

«…люди еще долго будут ошибаться,
тяжело и больно, пока не научатся
останавливать свое любопытство,
порой жестокое и злое».
В. Головачев «Особый контроль»


ПРОЛОГ

Понедельник 21 июля 21:32
– … Извини, но нам нужно расстаться. Ты же сам знаешь…
Как всегда после прогулки они стояли возле Её подъезда и, как всегда Он держал Её за руку. Её маленькая собачка вертелась под ногами и норовила опутать их поводком. Когда Джеки в очередной раз пробежала по Его ноге, Он опустил глаза и подумал, что этот кокер никогда не поумнеет, Она же поняла его жест как согласие и продолжила, уже более уверенно:
–… Что мы с тобой не подходим друг другу…
Он знал. Он все прекрасно знал. Он прочел это в Её глазах сразу, как только увидел Её сегодня и постарался принять это со всем возможным хладнокровием. Но, с каждым Её словом, Ему становилось все сложнее держать себя в руках.
–… Именно по этому все наши постоянные споры и разногласия…
Он почти не слышал, что Она говорила – Он слушал Её голос, впитывал его тембр, каждую интонацию.
Он запоминал…
Он ласкал взглядом любимое лицо, замечал каждую черточку.
Он запоминал…
Запоминал Её такой, какая Она есть. Он чувствовал, что больше Её никогда не увидит.
–… Но я к тебе привыкла и мне будет тяжело одной.
Он, наконец, оторвался от созерцания Её лица и понял, что от Него ждут ответа.
– И что ты предлагаешь? – смог произнести Он, проглотив подступивший к горлу ком.
– Давай останемся друзьями.
Прядь волос выбилась из Её прически и повисла, закрывая левый глаз. Привычным, почти машинальным движением Он положил его на место, не заметив, как Она невольно потянулась к Его руке.
 – Прости, но я так не могу.
Он хотел еще сказать что–то про свою любовь, но, как Ему казалось, это уже не имело значения.
– Это все, что ты хотела мне сказать? – Не заметил он и паузы, секундной задумчивости, пред тем, как она кивнула. – Ну, тогда прощай.
Легко приобняв Её за талию нежно поцеловал и, в последний раз почувствовав Её тепло, запах, мягкость губ, Он резко развернулся и пошел прочь.
– Может, ты передумаешь? – крикнула Она вслед срывающимся голосом.
– Может… – прошептал Он.
И не обернулся, чтобы взглянуть на Неё. Это было Его самой большой ошибкой. В Её глазах стояли слезы…

Пятница 1 августа 11:00
Он сидел на кровати и медленно приходил в себя. Голова ужасно гудела, и Ему мучительно хотелось пить. Но сильнее похмелья Его доставали воспоминания последних полутора недель. Перед мысленным взором проплывали лица тех, в чьих объятиях Он пытался забыть лицо той единственной, которую любил больше жизни, компании, где Он перепробовал все от водки до героина, лишь бы забыть Её. Но даже в опьянении, алкогольном или наркотическом, перед Ним всегда было Её лицо, Её жесты…
Его сердце сжалось при этом воспоминании, и Он схватил бутылку, свою единственную утешительницу, в тщетной попытке забыть Её хотя бы на время. Если получится…

Пятница 1 августа 23:35
Он стоял на краю крыши и смотрел в пустоту. Он не помнил, как здесь оказался. Единственное, что Он знал – это способ навсегда прервать свои мучения. Он понял это в тот момент, когда проснулся пол часа назад. Это был момент между опьянением и похмельем, когда у Него случались озарения. Он схватился за эту мысль и понял, что у него мало времени – Он не хотел в последний момент испугаться смерти. Смерть была Его спасением от подступающего безумия.
И вот Он здесь, стоит, не решаясь шагнуть. Прямо под Его ногами разверзлась пропасть тридцати метров глубины. Пропасть наполненная мраком, который поглотит Его в скором времени. В ад, рай, равно как и в Бога, Он не верил уже около двух дней, по этому не боялся за свою душу. Всего один шаг отделял Его от вечности.
И Он шагнул…

ГЛАВА 1 (и единственная)
Я медленно, как ныряльщик, поднимался из темноты сна в мир света и звуков. Стараясь не спугнуть сон, я расслабился и стал медленно, не торопясь, вспоминать его ключевые события, чтобы положить на полочку в своей памяти рядом с другими снами, приятными, важными и просто запомнившимися событиями. Я, почему-то чувствовал, что ЭТОТ сон имеет какое-то очень большое значение. И, хотя я его и не запомнил полностью (вообще-то просто урывки: темнота под ногами, красное платье, человек в черном плаще с капюшоном и что-то еще в том же роде), я знал – стоит мне поднапрячься и я пойму его скрытый смысл. Но, как я не старался, он ускользнул от меня. Ну и ладно, оставлю до лучших времен.
Я не открывая глаз, потянулся и замер. По моей спине пробежал холодок. Это была не моя кровать, не моя комната, не… я вообще не знал, где нахожусь! Чувствуя подступающую панику, я решил всё узнать до конца и резко открыл глаза.
Это была небольшая комната, примерно три на четыре метра, стены и потолок, выкрашенные в белый цвет, мягко отражали свет флюорисцентных ламп, и создавалось ощущение, что они светятся. Окон не было, а дверь перегораживал субъект, оседлавший стул, единственный, если не считать моего ложа, предмет мебели в обозримом пространстве. Этот субъект – буду пока называть его Мистер Ха – видимо уже давно ожидал моего пробуждения. На его лице было написано нетерпение и любопытство. Все еще находясь в состоянии легкого шока после увиденного, я решил отыграться на нем, как будто он виноват в том, что я так испугался (или все же он?) Я, нагло пользуясь его замешательством, продолжал молча рассматривать его, пытаясь составить первое мнение об этом человеке. Высокий лоб, черные волосы с редкими седыми нитями, прямой нос, тонкие губы и худощавое лицо говори о скрытном, может даже жестком характере. Но глаза… глаза ни как не сочетались с его строгим лицом. Большие карие глаза излучали такую доброту, нежность и какую-то вселенскую грусть, что я даже немного растерялся. Но тут Мистер Ха улыбнулся и я почувствовал, что мои раздражение и злость растворяются в свете этой улыбки.
– Как я вижу, Вы очнулись, – произнес он, не прекращая улыбаться. – И как вы себя чувствуете?
С каждым его словом я всё больше проникался симпатией к этому человеку и почти забыл о ситуации, в которой оказался.
– Мы чувствуем себя хорошо выспавшимся и немного голодным. А ещё нас интересует вопрос – где Мы находимся.
Говоря это, я напустил на себя максимально серьезное выражение лица. Он решил поддержать мою игру. Встав со стула и, поклонившись, взял со стоявшей за его спиной тумбы поднос, на котором находилась тарелка с аппетитной куриной ножкой, несколькими кусочками хлеба и стаканом апельсинового сока, и поставил его мне на колени – к тому моменту я уже сел, подложив под спину подушку. Поклонившись еще раз, он снова оседлал стул и замер в той же позе, в которой я его впервые увидел. За всё время этой молчаливой сценки в его глазах не угасали весёлые искорки.
Я хотел осведомиться по поводу своего вопроса, но тут желудок протестующее заурчал, и мне ничего не оставалось, как взяться за курицу. С огромным, стоит отметить удовольствием.
Когда я закончил с курицей, Мистер Ха начал разговор.
– Для начала я бы хотел узнать твое имя, – услышав ответ, он продолжил, – Так вот, Костя, меня зовут Андрей Владимирович. Тебе будет легко это запомнить – в ближайшее время ты больше никого не увидишь.
– То есть как?
– А больше здесь никого нет.
Я на секунду задумался, а потом все же решил уточнить:
– Где это «здесь»?
– Это зависит от того, что ты понимаешь под этим словом.
– Ну, например, эта комната и всё остальное здание.
Андрей Владимирович обвел взглядом все помещение, как будто в первый раз видел его, остановил взгляд на мне и задумчиво проговорил:
– Вообще то это конфиденциальная информация, но сейчас… – он тяжело вздохнул и, помолчав с полминуты, продолжил, – это сверхсекретная военная научная база. Находится она на глубине триста пятьдесят метров под землей в районе… Да плевать! Где бы она не находилась раньше, теперь она з д е с ь!
Пораженный его внезапной вспышкой гнева я настороженно молчал и ожидал продолжения… или – не дай Бог – каких-нибудь действий. Он тоже молчал, и было видно, что он пытается справиться с копившимся уже долгое время волнением и, да, точно, страхом. Наконец Андрей Владимирович совладал с собой.
– Извини. Перенервничал. На чем я остановился? – Посмотрев, как я растерянно пожал плечами, он кивнул каким-то своим мыслям. – Да. Я и ещё полторы сотни моих коллег занимались здесь исследованием одного проекта, который финансировало военное ведомство. И вот, спустя три года, когда проект был готов к сдаче, роковая случайность в ходе одного эксперимента приводит к полнейшему краху. Да ещё ты появляешься… А теперь поговорим о слове «здесь» в более широком смысле. З д е с ь – это то место, которое осталось после разрушения Земли и, если я не ошибаюсь, всей нашей Вселенной.
«В начале приступ гнева, теперь бредятина всякая… а он часом не того?»
– Как я вижу, ты мне не веришь, – Андрей Владимирович тяжело вздохнул и встал, держась за спинку стула. – Пойдем со мной, я тебе всё покажу.
Он сделал приглашающий жест рукой в сторону двери и я, не долго думая, откинул одеяло и встал. В следующую секунду я с проворностью ласки схватил одеяло и обернул им свое голое тело. Андрей Владимирович смутился не меньше моего.
– Прости, я совсем забыл в каком ты виде. – Он подошел к стене и, отодвинув какую–то незаметную панель, достал из шкафа серый комбинезон такой же, как был на нём. – Вот, примерь. Я думаю, тебе он будет в самый раз.
Я взял протянутый мне комбинезон цвета мышиной страсти и натянул, его пока Андрей Владимирович вежливо смотрел в стену.
– Ну, теперь можно идти, – произнес я, направляясь к двери, и добавил про себя: «Господи, ну на этот-то раз куда я влез?!»

Пока мы шли по полутемному коридору с тянувшимися в неизвестность кабелями различного калибра, Андрей Владимирович успел мне рассказать и про суть проекта, и про размер финансирования – теперь понятно, куда уходят наши денежки! – и про планы, что возникали в генеральских головах, и про сотрудников базы, какие они великие ученые и замечательные люди. Были. Но о том, как я сюда попал и куда пропал весь научный состав, он почему–то умолчал. Меж тем мы дошли до конца коридора и, повернув направо, оказались в огромном помещении, до самого потолка заставленном непонятного вида оборудованием и жидкокристаллическим экраном на полстены.
– Вот мы и пришли. Это наша лаборатория по созданию хроноканала, – с гордостью произнёс Андрей Владимирович и направился к загадочного вида агрегату. Он представлял собой что–то среднее между электрическим стулом, газонокосилкой и пультом управления на атомной электростанции. Почти все свободное от кабелей, предохранителей, ключей и странных приборов, напоминающих воздушные конденсаторы, место было занято разнообразными переключателями, регуляторами и табло, как электронными, так и обычными (со стрелками). Вся эта махина занимала добрую половину лаборатории и была подключена к остальным приборам и экрану. Так же толстенный кабель уходил в пол в метре от стены.
– Мы назвали его «Уэллс» в честь писателя, придумавшего машину времени, – произнёс Андрей Владимирович, нежно поглаживая корпус технического мастодонта. – Это и есть сердце нашего проекта.
– И как это чудо техники работает? – спросил я, уже другими глазами посмотрев на «Уэллса».
– Очень просто. Я думаю, даже ты поймешь. Вот смотри, это… – и он пустился в длительные и пространные объяснения, изобилующие техническими терминами. Из всего сказанного я понял хорошо, если половину, но и этого мне хватило, чтобы поразиться грандиозности идеи.
– Постойте секунду, – перебил я его, когда заметил, что он перешел на сплошные формулы. – Я сейчас попробую все уяснить, а вы меня поправите, если что не так. Хорошо? И так, этот аппарат пробивает туннель во времени и пространстве. Как бишь его?..
– Хроноканал.
– Хроноканал. На том конце открывается окно и визуальная информация, после компьютерной обработки и дешифрации, поступает на этот экран. Так? – Андрей Владимирович утвердительно кивнул. – При желании уже открытый канал можно перемещать в пространстве, но не во времени.
– Всё верно. При открытом хроноканале образуется своеобразная связь между нашим временем и тем, куда он открыт. При этом прошедшие секунды или минуты там и здесь равны.
– Проще говоря, вы смотрите кино из прошлого или будущего?
Андрей Владимирович задумался, а затем его лицо расплылось в улыбке:
– За что я люблю непрофессионалов, так это вот за такие предельно простые, но крайне точные определения.
Я улыбнулся ему в ответ и задал один очень интересующий меня вопрос:
– А материю по этому каналу можно передать?
Улыбка на его лице как–то сразу увяла.
– Теоретически – нет. А вот практически… в прочем, ты сейчас сам все увидишь.
Он подошел к экрану и наклонился над какой–то панелью подключенной к нему и, естественно, к «Уэллсу».
Щелкнули реле, на секунду погас свет, а потом гигантский экран ожил. В начале был белый шум, разбавленный разноцветными всполохами, а после, как–то резко, появилась картинка. Я недоуменно вглядывался в типовой панельный дом. Почему–то он казался мне очень знакомым. Ещё чуть–чуть и я бы его узнал (хотя потому они и называются типовыми – похожи, как однояйцевые близнецы), но тут картинка пошла вверх. Нет, просто поменялся угол обзора. Окна, окна, а вот и крыша, на самом краю которой стоял взлохмаченный паренёк и смотрел куда–то в даль. У меня по спине пробежали мурашки. Всё это было очень знакомо. Я разглядывал его лицо и пытался вспомнить, где я его мог видеть. Вдруг он глубоко вздохнул и шагнул с края, но в последний момент обернулся назад. На секунду замерев, его тело, набирая скорость, устремилось прямо на нас. Последнее, что я увидел, было перекошенное от страха лицо и темная фигура на крыше. Потом понимание накатило на меня как черная волна, и я нырнул в беспамятство.

Я резко открыл глаза и сел. Осмотревшись, я понял, что все еще нахожусь в лаборатории. Встретившись взглядом с Андреем Владимировичем, я вяло улыбнулся:
– Ну вот и доказано – перенос материи во времени возможен.
– Я ни на секунду не сомневался в этом, – немного виновато улыбнулся он в ответ. – А эту демонстрацию я затеял, чтобы ты до конца поверил мне и объяснил, зачем ты так героически нырнул в Хроноканал.
– Не героически, а глупо, – я прикрыл глаза. Всё встало на свои места. – Я порвал со своей подружкой, напился и просто не видел другого выхода. А память просто отключилась – не каждый же день кончаешь жизнь самоубийством. Но всё это не объясняет, почему кроме нас здесь никого нет.
Я поднял глаза и увидел, что улыбка Андрея Владимировича становится все шире.
– Очень даже наоборот, мой мальчик. Я, пока ты смотрел это забавное кино, разобрался с записями о ходе эксперимента и выяснил две вещи. Во-первых – Вселенная на месте. Во-вторых – не на месте мы, – он с довольным видом посмотрел на мое удивленное лицо и продолжил. – Всё просто – тебя, меня и базу со всем оборудованием перебросило в параллельную Вселенную. Только непонятно, почему мы ещё живы – эта Вселенная ещё не организовалась. В ней царит изначальный Хаос.
– Как вы объясните, что именно вы оказались здесь со мной, а не кто-нибудь другой.
– Ты читал книгу Стивена Кинга «Лангольеры»? – поинтересовался он.
– Фильм смотрел, – отозвался я, не понимая, к чему он клонит.
– Если ты помнишь, когда самолет пролетел через дыру во времени на борту остались только те, кто спал. Остальные просто растворились. Здесь произошло то же самое. Ты представить себе не можешь, как я удивился, когда, проснувшись после получасового сна – я заснул на столе после трех суток работы – обнаружил пустую базу.
– И давно вы здесь кукуете? – спросил я, подразумевая длительность своего бессознательного состояния после переноса.
– Две недели. – Андрей Владимирович, похоже, даже не заметил, что ответил сразу на два вопроса.
– И вы только сегодня поняли, что произошло?
– Ты знаешь, первое время меня больше беспокоила проблема нашего с тобой выживания, – спокойно произнес он, и подмигнул мне. – Теперь у меня появился опыт по ухаживанию за человеком в бессознательном состоянии.
За время нашего разговора мы перебрались в удобные вращающиеся кресла перед пультом управления, что было очень даже приятно. Я чувствовал, что еще неспособен долго стоять на ногах. Я поерзал и немного смущенно спросил:
– Надеюсь, я не доставил вам много хлопот?
– Ты что! Спал как младенец! – он хитро улыбнулся. – И к тому же разговаривал во сне. Я столько интересного узнал.
Я почувствовал, что начинаю краснеть, и сменил тему, причем не совсем удачно:
– А что мы будем делать сейчас?
Андрей Владимирович нахмурился. Затем он встал и, заложив руки за спину, принялся ходить туда–сюда по лаборатории.
– Я думаю, нам стоит попробовать вернуться домой. Но вот как? Нет. Это не подойдет, – отмел он мое предположение, для убедительности взмахнув рукой. – В принципе, имея все полученные данные, мы можем настроить канал для переноса во времени, но мы то сейчас в другой Вселенной. А это осложняет ситуацию.
Он продолжал что-то говорить, но я его не слушал. Все это время меня, беспокоила какая-то мысль. Не до конца оформившаяся, но она была связана с записью моего прыжка. Что-то малозначительное, но…
– Андрей Владимирович, давайте-ка еще раз просмотрим пленку.
– Цифровую запись, – поправил он меня, а потом замер на месте и подозрительно посмотрел на меня. – Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
– Пока еще нет, но если вы мне покажите, как управляться с этим, – я кивнул в сторону компьютера, – то, может быть, мы оба узнаем.
Он задумался, а затем, кивнув, подошел ко мне.
– Вот это воспроизведение, это пауза, это покадровое воспроизведение. А если нужно увеличить часть кадра, выдели ее мышкой и нажми «ввод».
Все было даже проще, чем на видике, и, нажав пробел, я пустил запись. Картинка возникла одновременно и на экране и на мониторе передо мной. Так, это не то, это тоже. А вот это уже интереснее! Я остановил изображение и на экране застыло мое лицо. Стараясь не смотреть на собственные округлившиеся от страха глаза, я направил курсор в левый верхний угол дисплея и отметил заинтересовавший меня участок. Так, побольше, ещё чуть-чуть. Черт! Как здесь резкость наводится? А, вот, нашёл.
– Вуаля! Вот вам и ответ! – торжественно произнес я, поворачиваясь к Андрею Владимировичу. Он, по началу спокойно следивший за моими манипуляциями, теперь уставился на экран с открытым ртом. Я перевёл глаза. На большом экране картинка была ещё более впечатляющая.
– И что это значит? – сиплым голосом произнес Андрей Владимирович. Он никак не мог оторвать взгляд от моего лица, прикрытого капюшоном, но все равно узнаваемого. Вот только шишка на лбу…
– Это значит, что вы нашли способ вернуть нас.
Я улыбался с видом победителя глядя, как его лицо вытянулось в изумлении. Спустя секунду оно приобрело задумчивый вид. А еще немного погодя Андрей Владимирович погрузился в глубокие размышления и расчеты. Я глубоко вздохнул и вытянулся в кресле. Кое о чем я «забыл» ему сказать. Кое о чем, что я держал в руке, когда падал…

– Ну вот, все готово, – удовлетворенно произнес Андрей Владимирович, протягивая мне нечто, напоминающее плащ-палатку с прикрепленными на уровне пояса двумя разъёмами.
– Что это такое? – спросил я почти равнодушно. Примерный ответ я уже знал – слишком хорошо я помнил запись прыжка.
– Это твой транспорт. Так сказать «трамвай в родную Вселенную», – он хитро так улыбнулся и подмигнул мне. За те два месяца, что я здесь провел, я очень хорошо его узнал, и эта улыбка означала крайнюю степень радости.
– Так, я не понял. А вы как?
– Ну, принцип я знаю, так что, если появится необходимость, дубликат я смогу собрать.
Я чего-то конкретно недопонимал. Но, посмотрев на Андрея Владимировича, решил больше ничего не спрашивать – всё равно не скажет.
– Что мне делать? – спросил я, тяжело вздохнув и напялив на себя «трамвай». Андрей Владимирович подвел меня к «Уэллсу», который после доработок стал выглядеть еще более загадочно, и присоединил к одному из разъёмов тонкий кабель. Придирчиво оглядев работу, он вынул из кармана какой-то приборчик и протянул мне.
– Смотри внимательно. Это «Спасатель». Он выполняет две функции. Во-первых – на нем устанавливается время, в которое ты переместишься, место изменить нельзя. Во-вторых – он убережет тебя от разрушения, – посмотрев на мое удивленное лицо, он пояснил. – Я не до конца уверен в точности расчетов и не могу сказать, что случится, когда в одно время в одном месте окажутся два идентичных тела. А так ты защищен на сто процентов.
Я всё же решил уточнить:
– По вашим расчетам?
– Да.
– В которых вы не до конца уверены?
– В общем так.
Я закрыл глаза, сосчитал до десяти и медленно-медленно выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Я так и не научился понимать, когда он шутит.
– Ну, с Богом.
– Вы знаете, меня беспокоит один момент, – я задумчиво подбрасывал «спасателя» на руке. – Если вы помните, то на записи у меня шишка на лбу. Откуда она могла взяться?
– Я даже не знаю, – опешил Андрей Владимирович, – Может… Осторожней!!!
«Спасатель» вырвался у меня из руки и упал, но, проявив поразительную ловкость, я поймал его у самого пола. При этом крепко приложился головой о край стола.
– Костя, ты не ушибся? – взволнованно спросил Андрей Владимирович.
– Ушибся! – я почувствовал, как на моем лице расплывается идиотская улыбка. Андрей Владимирович удивленно посмотрел на меня, потом на набухающую шишку и засмеялся.
– Да, точно! Ушибся! Ой, подожди, сейчас лёд принесу! – он вскочил и поспешил к выходу из лаборатории.
– Искусство требует жертв, блин! – проворчал я, перенастраивая спасенного «спасателя». 1 августа 23:30. так-то лучше! Ну, где он там!?

Пятница 1 августа 23:30
Когда перед глазами прояснилось, я увидел, что стою на самом краю крыши. У меня сразу же перехватило дыхание. Спокойно! Шаг назад, еще один, и вот я уже в безопасности. Как бы ни так!
Тихонько скрипнул люк, и я тут же рухнул, как подкошенный. Не хватало ещё, что б он (то есть я, но тогда… нет, сейчас… тьфу, так и знал, что запутаюсь!) увидел меня раньше времени. Стараясь даже не дышать, я одним глазом проследил, как мимо меня протопали две ноги и остановились на краю. Я медленно встал и взглянул на табло «спасателя». 23:33. Точен как никогда! Неторопливо разъединяя разъём, я подошел к себе и тихонько свистнул. Он/я замер с поднятой ногой и обернулся. Время остановилось. Хоть я и готовил себя к этому, хоть и видел это уже однажды, но с другой стороны, всё равно на миг замешкался. А время опять побежало. И вот он/я уже начал падать. Я протянул ему «спасателя», стараясь не коснуться его руки, и прошептал:
– Ещё увидимся.
В следующую секунду он уже пропал за краем. Я шагнул вперед и проследил за его падением. Как я и предполагал, метра за три до земли он засветился и исчез. Я еще немного постоял на краю, глядя в даль.
Интересно, что бы случилось, если бы я не обратил внимание на случайно брошенную фразу: «наше существование в этом хаосе поддерживает какое-то странное поле. Будет время – разберусь»? Наверное, я все-таки гений!
Удовлетворенный таким выводом, я вернулся домой и рухнул на не заправленную кровать…

Утром я проснулся от звонка. Мысленно матеря столь раннего гостя, я запихнул транспортный балахон под кровать и поплелся к двери. Не глядя в глазок, впрочем, как и всегда, я открыл дверь и обомлел. На пороге стояла Она. В том самом красном платье, что я видел во сне. Я не знал, что сказать и просто смотрел на Нее.
– Костя, я пришла сказать тебе, что… что… я тебя люблю!
Сказав это, Она бросилась мне на шею и поцеловала. Когда мы, наконец, оторвались друг от друга, я закрыл дверь, поднял Её на руки и отнёс в комнату…

ЭПИЛОГ
Недели через две мне пришло письмо от Андрея Владимировича. Как я и предполагал, он вернулся вместе со мной, в смысле в тот же момент, только в свое время. Та-ак! Короче, когда они экспериментировали, у них было 4 июля. Вот туда он и вернулся. Вроде бы я не запутался, а то с этими прыжками по времени туда-сюда не знаешь, как правильно сформулировать. Ну да не важно. Важно то, что он мне сообщил. Оказывается, база не перенеслась в другую Вселенную, а скопировалась. Перенёсся только Андрей Владимирович, ну и «Уэллс» со всем сопутствующим оборудованием и всей документацией по проекту «Хроноканал». Так что это дело быстренько замяли. Военные, убедившись, что это было ЧП, а не саботаж (ещё бы они смогли доказать обратное – посреди эксперимента на глазах у изумленной публики полуторатонная махина растворяется в воздухе!) умыли руки, и теперь лаборатория работает на космическую программу. Там тоже, кстати… ой! Чуть секретную информацию не разболтал!
Вот и всё, если не считать, что в программе «Вы очевидец» промелькнул один очень интересный сюжет. Некто спрыгнул с крыши и, не долетев до земли метра три, исчез в яркой вспышке. Ведущий, конечно, прокомментировал сюжет как «работу наших мастеров монтажа, до которых Голливуду еще расти и расти». Я от души посмеялся и переключил канал.

Апрель 1998 г.