Know-how

Пусть ругают, только бы не били, - думал Вениамин Цыплёнкин, поёживаясь, морщась от обидных слов, ощупывая синяк под левым глазом и расцарапанную щёку. Председатель гаражного кооператива, Казбек Михайлович, научившийся за свою многолетнюю председательскую практику направлять собрание членов кооператива в нужное ему русло, вроде бы и защищал Вениамина, но в тоже время реплики председателя были таковыми, что только способствовали разжиганию страстей и нападкам на несчастного Вениамина.
- Попрошу поделикатнее, и не выражаться: здесь вам не чужие, - одергивал кричащих членов кооператива Казбек Михайлович, и по его словам получалось, что деликатно или при чужих можно всё, при этом критерии деликатности и степень близости членов кооператива были весьма условными.
- Саботажник хренов, - кричала полнеющая от собрания к собранию крашенная жидковолосая блондинка в кольцах и ярких ногтях.
- Ну и фрукт этот Птенчиков, почище гнилого овоща будет, - коверкая фамилию Вениамина, картавя на «фрукте» громко говорил лысый мужчина в пышных усах, в мундире подполковника с мятыми погонами.
- Я давно предлагал гнать его в шею, - напомнил всем, сидящий в шляпе, самый пожилой член кооператива в очках, в прошлом из «бывших».
- Голоштанник убогий, – вот кто он такой, - рявкнул мужик в кожаном пальто с белым шарфом и посмотрел на сидящую рядом с ним женщину тоже в коже, по всей вероятности, жену или любовницу.
- Нету у него ни совести, ни уважения, хам, - поддержала мужа, или любовника кожаная женщина.
Дремавший в первом ряду плотный бритоголовый член кооператива, владелец нового джипа «Land Rover», в серьгах и перстнях, на слове «хам» встрепенулся. Похоже, что бритоголовый член не совсем расслышал последней реплики или понял её по-своему:
- Слишком много ему чести, не хер он, а клитор!
При этих словах участники собрания вдруг замолчали, и даже Казбек Михайлович воздержался от реплик – толи он совсем не знал анатомии, и не мог понять, о чем идёт речь, толи считал названия женских частей тела вполне пристойными и не такими оскорбительными, как названия мужских.
***
Казбек Михайлович созвал собрание по причине весьма серьезной. Приемосдаточная комиссия районного ОКС,а отказалась принимать в эксплуатацию построенные гаражи вверенного Казбеку Михайловичу кооператива. Не помогла и взятка, заблаговременно и предусмотрительно врученная Казбеком Михайловичем председателю комиссии в виде конверта с пятью сотнями долларов, пятью баночками лососевой икры и пятью бутылками «Путинки» по числу членов приемосдаточной комиссии.   Казбек Михайлович был не на шутку взволнован - он опасался, что члены кооператива заподозрят его в том, что взятку, собранную очередным внеплановым взносом, Казбек Михайлович оставил себе, потому, как при даче взятки никто из членов кооператива не присутствовал, но и акт не подписали.
Замечание комиссии было единственным и неожиданным – не сделана кровля над боксом, принадлежащим Вениамину Цыплёнкину. Чего, чего, но такого вердикта не ждал никто, хотя его и мог бы предвидеть такой тёртый калач, как Казбек Михайлович.
Председатель приемосдаточной комиссии, не подписавший пресловутый акт, разводил руками, объясняя Казбеку Михайловичу:
-    Мы и так на всё глаза позакрывали, промолчали, когда увидели, что гаражи ещё не приняты, а в них уже машины владельцев стоят. Но, бокс без крыши… извините меня… такое даже с залитыми глазами не пропустишь…, - оправдывался председатель комиссии, отводя залитые глаза в сторону (не возвращать же обратно конверты с овеществлёнными приложениями).

Неприятности, связанные со строительством злополучного гаража, посыпались на голову несчастного Вениамина с того самого момента, как только его законная жена Софья Цыплёнкина приняла решение ввязаться в строительство.
«Сэкономленные деньги должны быть вложены в недвижимость, как залог будущего благосостояния», - рассуждала Софья, вырезая из газет нужные объявления.
На квартиру или комнату жалких денег, скопленных Цыплёнкиными, катастрофически не хватало, а вот на половину гаража, хотя и пустующего (поскольку перспектива приобретения какого никакого транспорта напрочь отсутствовала) деньги наскребались.
Вениамин и Софья внесли Казбеку Михайловичу, тогда ещё просто кассиру, свой первый взнос в размере всей имеющейся наличности и безналичности тоже, за что получили членскую книжку гаражно-строительного кооператива «имени Цурюпы» на имя Вениамина Цыплёнкина с указанием номера будущего бокса, квитанцию об оплате и ещё значок, подтверждающий вступление во всероссийское добровольное общество авто-мото-вело-любителей.
Примерно через месяц после зачисления Вениамина в члены кооператива, созвали первое собрание, на котором с молчаливого согласия присутствующих самопровозгласился в ранг председателя кассир Казбек Михайлович, живописно рассказав о своём многолетнем положительном председательском опыте на нивах других кооперативов.  Тогда же, на том самом собрании Вениамин впервые увидел будущих соседей по гаражу: крашеную жидковолосую блондинку, помятого подполковника, персонального пенсионера, кожаную парочку, и, тогда ещё волосатого члена кооператива, ездившего в то время на «Daewoo», но уже с распальцовкой. Вениамин проникся к этим людям доверием и самыми лучшими чувствами, и вот почему. На том первом собрании Казбек Михайлович сразу после своего единогласного избрания объявил о срочном внесении внеочередного взноса, объяснив необходимость денежного побора жёсткими техническими условиями на строительство и, как следствие этого, удорожанием проектирования. Отказ от внесения денег грозил исключением из кооператива. У Вениамина от названной сумы перехватило дыхание, а на глаза навернулись слёзы. Дальнейший ход собрания он не воспринимал, пребывая в подавленном самочувствии. Когда же до Вениамина дошла очередь вносить деньги, он, находясь в стареньком латаном пальто, в единственных брюках, укоротившихся после стирки, не покрывавших носки, в треснувших очках, перемотанных синей изоляционной ленточкой, и в вязаной шапочке с торчащими нитками на месте оторванного бубона, был столь жалок, что члены кооператива, коротко посовещавшись, решили не исключать Вениамина из своих рядов, а помочь ему, найдя нетрадиционное решение.
Вениамину предложили вместо обычного автомобильного бокса строить себе так называемый мотоблок, который, будучи соразмерен внесённым им деньгам, представит собой узкое помещение, а точнее щель, шириной всего в один метр тридцать семь сантиметров, с калиткой вместо ворот. Члены по отечески успокаивали Вениамина:
- Велосипед поставишь и ещё гулять сможешь по мотоблоку и даже спасть!
- И мотоцикл влезет спокойненько, только колясочку нужно будет отстёгивать перед тем, как его вкатывать...
Даже владелец «Daevoo» и тот принял участие в судьбе Вениамина:
- Машину тоже впихнёшь, если бока ей чуток поприжать, и стены намылить… Гы!

Мотоблок Вениамина строился и выглядел всё нелепее и нелепее среди вереницы одинаковых, широких, добротных, дорогих гаражных боксов, зато эта узенькая щель стала желанной недвижимостью семьи Цыплёнкиных, их личным островком в безбрежном море собственности.
Один художник-авангардист, зачем-то забредший на территорию гаражного кооператива, был потрясён увиденным им мотоблоком, назвал его «тектонически-логической асимметрией», притащил с собой этюдник и написал пейзаж, совершенно безобразный, но названный им красиво: «Аритмическая нетрадиционность». Пейзаж стал выставляться на вернисажах, вызывая неоднозначные отзывы искусствоведов.

И всё было бы хорошо, но опять у Вениамина не хватило денег. На этот раз на крышу мотоблока. У соседей были крыши, как крыши - на своих местах, черные, просмолённые, непромокаемые, а над мотоблоком Вениамина зияла железобетонная проплешина, напоминающая собой впавшую оспину.
Пока ждали приемосдаточную комиссию, ещё и не ведая о предстоящих её замечаниях, с Вениамином приключилась неприятность.
Его мотоблок отделялся стеной от просторного бокса бритоголового соседа, владельца только что приобретённого крутого джипа «Land Rower», блестящего новеньким полированными боками и никелированными деталями кузова. Когда бритоголовый член кооператива открывал свои гаражные ворота, то открытое настежь полотно ворот полностью заслоняло калитку Вениамина и, чтобы войти в свой мотоблок, Вениамину следовало отодвинуть полотно ворот от стены, тем самым как бы прикрыть ворота соседа. Так и поступил Вениамин, когда в очередной раз пришёл к себе в мотоблок полюбоваться им и продумать, как обустроить его интерьеры. Бритоголовый сосед был в гараже, а ворота его гаража были открытыми настежь. Вениамин отодвинул соседское полотно и стал отпирать замок на своей калитке. Тем временем бритоголовый сосед завел мотор своего внедорожника и медленно покатился из гаража. В этот момент откуда-то налетел порыв ветра, дунул, как в парус, в отодвинутое Вениамином воротное полотно, и полотно, сделанное на совесть из отечественного толстолистового проката, самопроизвольно закрываясь, с грохотом и лязгом ударило по полированному боку, выезжающего из гаража, шедевра импортного автомобилестроения, оставив на его дверях глубокие царапины, содрав при этом бесценную краску, и вырвав боковое зеркало с голубым стеклом и зимним подогревом.

«Сейчас будет ругаться», - подумал Вениамин о бритоголовом соседе, когда увидел содеянное. Но сосед не стал ругаться, напротив, он поступил тихо и решительно. Он молча осмотрел искореженные двери джипа, ковырнул толстым пальцем глубокие царапины, повернулся к Вениамину побледневшим лицом, ничего не говоря, сгрёб Вениамина в охапку здоровенной своей ручищей, а безразмерным кулаком другой ручищи (той, что была в перстнях) нанёс точный боксёрский удар в левый глаз владельца мотоблока.

Вениамин не почувствовал боли удара, ощутил лишь яркую вспышку, и свалился, как подкошенный, прямиком в лужу подле своей калитки, отключившись на некоторое время.
Потом долго и тихо Вениамин приходил в себя, а Софья прикладывала примочки к его левому глазу, латала старенькое пальто Вениамина, стирала его единственные брюки, давшие после стирки очередную усадку.
Беда, как известно, не приходит одна. Вскоре не замедлила приключиться новая неприятность. Вениамин повесил на свою калитку крошечный замочек, каким обычно запирают почтовые ящики в наших подъездах или чемоданы в поездках. Повесил просто так, для порядка, без всякой задней мысли, чтобы в мотоблок не заходили посторонние и не использовали его, как туалет, что бы калитку не открывал ветер, и она не хлопала по гаражной стене. И вот, какие-то заезжие недоброжелатели в поисках приключений сорвали этот тщедушный замочек с петель, проникли на территорию мотоблока и, ничего не найдя привлекательного в нём, стали ломиться в стены соседних боксов. В бокс бритоголового члена недоброжелатели проломиться не смогли – член кооператива предусмотрительно забетонировал стену, отделяющую его от Вениамина, превратив свой бокс в неприступный бункер. Зато искатели приключений преспокойно проломились в бокс на противоположной стороне, где соседкой Вениамина суждено было быть крашенной жидковолосой блондинке.
Ох, уж эта женская беспечность!
Блондинка наварила на свои ворота сейфовые замки, а про жидковатую, легко пробиваемую перегородку и не подумала. Повеселились недоброжелатели в своё удовольствие – понаписали нецензурщину  и понарисовали фаллосы на лакированном кузове новенькой «Volvo», принадлежащей блондинке, позабивали гвозди в германский протектор, повырывали музыку вместе с колонками, а кожаные пахучие чехлы сделали ещё пахучее – понагадили на их.
Дама, когда увидела содеянное недоброжелателями и зияющую дыру в перегородке между своим боксом и мотоблоком Вениамина, то молчать, как бритоголовый член, не стала, а тот час же разыскала Вениамина на его работе и, не стесняясь сотрудников, прочитала громкую лекцию об отличительных качествах Вениамина, используя при этом свои глубочайшие и редчайшие познания в ненормативной лексике. Лекцию дама завершила царапком по щеке Вениамина ухоженными, лаковыми ногтями и ретировалась перекрашивать свою «Volvo».
***
Члены кооператива продолжали держать паузу, испытывая презрением Вениамина. Он же, ощущая на себе тяжким грузом взгляды членов, сидел, опустив голову, его левая щека саднила, его глаза после рукоприкладства, не утратили остроты зрения, даже стали видеть больше, но почему-то сделались разноцветными, как глаза Воланда. Правый, как и был серым, так им и остался, а левый, принявший на себя удар, приобрёл карий оттенок.
Затянувшуюся паузу прервал бритоголовый член кооператива:
- Сами себе нажили шанкр, и теперь гавкаем на лоха. Короче, я дам этому вонючему козлу материалы на крышу и, если он типа её не закатает, то гадом буду, если не сделаю ему второй глаз и не замурую его за его ржавой калиткой.
Казбек Михайлович «поставил на голосование предложение товарища», объявил его принятым единогласно, и повёл собрание к концу с крепнущей уверенностью в свои силы – члены кооператива,  занятые несчастьями Вениамина, не заподозрили председателя в припрятанной взятке - гаражники просто забыли об этом.

Бритоголовый, не желая видеть Вениамина, передал через Казбека Михайловича обещанное. Материал представлял собой «ноу-хау» - импортное вещество, находящиеся в баллоне, напоминающим огнетушитель. Судя по инструкции, для устройства крыши не требовалось ни клеить рубероид, ни варить смолу, ни посыпать её песком. Материал распылялся на бетон плиты, заполнял поры, неровности, увеличивался в объеме и застывал, как камень, образуя долговечную высококлассную кровлю, на которой, если верить этикетке на баллоне, сможет танцевать оголённая женщина, пребывая в туфлях-шпильках.
Вениамин решил приступить к работе как можно быстрее. В первый же погожий, солнечный день он забрался на крышу гаража, выскрёб, замел и даже промыл тёплой мыльной водой место, на которое предназначалось вылить вещество из баллона. Дул тёплый ветер. Его синяк, желтея, рассасывался, а настроение улучшалось. По железной дороге, вдоль которой тянулись выстроенные кооперативные гаражи, проносились поезда, и Вениамин, стоя на крыше, вытягивался во весь рост, отдавая честь едущим пассажирам. За железнодорожной насыпью темнела ленточка леса, очерчивая неровную линию горизонта. Легко дышалось, хотелось жить и верилось в успех предстоящего дела.
Вениамин начал распылять вещество, и оно, набухая, ложилось вязкой серой пеной на поверхность. Работа ладилась, и при этом вспоминался случай из детства.
«Маленький Вениамин нашёл, купленные родителями впрок тюбики дефицитной зубной пасты, и выдавил их на пол перед дверью, образуя белый, благоухающий коврик. Пришла бабушка с рынка, поскользнулась на пасте, шлепнулась на пол, пролила купленное молоко, разбила купленные яйца, вывихнула собственное бедро и осталась хромой до конца своих дней…»
Вениамин продолжал увлеченно распылять вещество, думая и жалея бабушку, а в это время один из курьерских поездов, мчавшихся мимо, стал вдруг тормозить, пронзительно лязгая колёсами по рельсам, высекая искры, и поднимая вокруг себя облако пыли и дыма.
Первое, что подумал Вениамин – поезд тормозит, что бы  поприветствовать его. Он приостановил работу, выпрямился во весь рост, приготовился отдать честь пассажирам, и в этот момент услышал выстрелы.
Второе, что подумал Вениамин – идут съемки ковбойского фильма. Поезд продолжал шумно тормозить, но операторов с кинокамерами не было видно, не было и ковбоев, которые, как обычно это происходит в таких фильмах, скачут на лошадях за поездом, стреляют по нему, запрыгивают в вагоны, и грабят пассажиров.
В поезде происходило что-то странное, были слышны редкие сухие выстрелы, а что происходило конкретно, невозможно было разглядеть из-за поднявшегося облака дыма и пыли, окутавшего состав. Поезд остановился, но пыльно-дымное облако продолжало скрывать окна и двери вагонов, обнажив только колёса, стоящие на рельсах. Вдруг откуда-то из середины облака примерно, оттуда, где должны находиться окна вагонов, в сторону Вениамина вылетел чемоданчик. Чемоданчик, кувыркаясь на лету по изогнутой, как радуга, траектории, пересёк глубокий овраг между железнодорожной насыпью и гаражами и ударился о край  крыши, попав точно на мотоблок Вениамина, в ещё мягкое месиво, только что вылитое из баллона. Это был черный кожаный дипломат, с замками из светлого, блестящего на солнце металла, он не пострадал от удара, смягченного попаданием в вещество, перевернулся и окончательно влип, погрузившись в «ноу-хау». Вениамин сообразил, что чемоданчик, это – четвертая неприятность, сваливающаяся на его голову и связанная с его мотоблоком.   
Непродолжительный момент времени Вениамин стоял неподвижно, раздумывая и оценивая ситуацию:
«Вытащить чемоданчик из вязкой массы и вернуть его пассажирам? Но будет ли его дожидаться поезд, и как перебираться до насыпи через овраг, наполненный водой? Как примут хозяева свой чемоданчик, перепачканный неизвестно чем?
А если неизвестное вещество разъест кожу чемоданчика и повредит его содержимое? Опять будет виноват Вениамин в том, что испортил чужую вещь, а значит, будут опять его бить или царапать?
А можно ли прерывать работу по распылению импортного вещества? А что, если этого делать нельзя, если вдруг из-за остановки в работе высохнет баллон? И тогда уж точно - не отбрехаться перед бритоголовым - убьет ведь от злости…
Но зачем выбросили чемоданчик? Разве вещи просто так выбрасывают из вагонов?
А эти странные, беспорядочные выстрелы, не к добру всё это…»
И Вениамин решает поступить так: пока поезд объят облаком, и пассажиры не видят ни чемоданчик, ни Вениамина, как можно быстрее залить чемоданчик веществом и тем самым замуровать его в крыше и забыть о нём навсегда.
Так и сделал. Направил на кожаный бок дипломата струю, и чемоданчик исчез под слоем застывающей массы.

Состав продолжал стоять, шипя гидравликой и издавая звуки хлопающих дверей. На гравийную насыпь с криками: «Ищи его!» из состава выпрыгнули несколько человек. Хрипло ругаясь и с кем-то перекрикиваясь из поезда, они стали шарить по насыпи и по кустам, растущим у воды. Потом, ругаясь, они разделись и полезли в холодную, грязную воду и тщетно ощупали дно оврага, поднимая со дна ил и мусор.
Вениамин решил, что в этой ситуации безопаснее будет делать вид, будто он не видит странных людей, шарящих в округе, и продолжать работу по устройству крыши. Но ищущие люди заметили Вениамина, они стали кричать ему, спрашивая его, не видел ли он чего? Вениамин обернулся к кричащим, развёл в сторону руки, поднял плечи, изображая недоумение, и, не понимая почему, замычал что-то невнятное, как глухонемой. Получилось красноречиво и столь убедительно, что кричащие и ищущие люди, к радости Вениамина, тут же оставили его в покое. Расстояние от поезда до гаражей было не малым, а потому в головы ищущих людей никак не могла прийти мысль, что чемоданчик смог долететь до Вениамина. Они ничего не слышали и не знали об экстремальных ситуациях, попав в которые, индивидуум проявляет невероятные способности -  поднимает, например, автомобиль, или вырывает дерево с корнем, или швыряет чемоданчики на расстояние 100 метров. По всей вероятности, в экстремальную ситуацию попал пассажир поезда,  зачем-то выбросивший свой чемоданчик за окошко вагона.
Безрезультатные поиски упорхнувшего чемоданчика и, связанная с этим стоянка поезда, могли продолжаться ещё какое-то время и неизвестно, чем бы они ещё закончились для Вениамина, если бы в небе над железной дорогой не появился вертолёт, ставший неприятной неожиданностью для ищущих людей. К ищущим людям присоединились ещё несколько человек, выпрыгнувших из поезда на насыпь, и вся эта странная компания обратилась в бегство в сторону городских улиц, где, должно быть, они растворились в городской толпе.
Вертолёт, опустившись низко, недолго покружился над поездом, затем над городскими улицами, куда убежали выпрыгнувшие из поезда пассажиры, и улетел в сторону города. Проводники поезда, беспокойно выглядывающие из вагонов, закрыли двери вагонов, локомотив подал сигнал, поезд медленно тронулся с места, набрал скорость и скрылся за крутым поворотом линии.
Вениамин, продолжая переживать случившееся, завершил дрожащими руками работу, ещё раз посмотрел на то место, куда упал чемоданчик, отмеченное слабозаметным бугорком, потоптался и даже попрыгал на затвердевшем веществе.
- Кажется, пронесло, - сказал Вениамин, и его действительно пронесло от страха и переживаний ровно через пять боксов, дальше не смог убежать, как раз между ворот, принадлежащих помятому подполковнику и самому пожилому члену. 

На следующий день в прессе Вениамин прочитал информацию о криминальных разборках, случившихся в пассажирском поезде. Сообщалось, что криминальные разборки сопровождались стрельбой, в ходе которой был убит один из преступных авторитетов (туда ему и дорога), сообщалось, что уничтожена касса одной из преступных группировок. Ещё сообщалось, что благодаря умелым и оперативным действиям правоохранительных органов, члены группировок обезоружены и обезврежены на месте происшествия, то есть жителям города можно теперь спать спокойно и больше ни о чем не задумываться и не беспокоиться.
Быть может, после сообщения в прессе жители города и стали спать спокойнее и крепче, но Вениамин напрочь потерял покой. Прежняя жизнь с её безденежьем, собраниями, оплеухами и царапинами казалась теперь безмятежными годами жизни, земным раем, отпуском на морском побережье за счет профсоюза, почти санаторием. Вениамина теперь ни на минуту не покидали мысли о построенном мотоблоке, о его крыше и о чемоданчике, который явно и был «уничтоженной бандитской кассой».  По любому поводу и без всяких поводов, он приходил в гаражи, забирался по шаткой, самодельной лестнице на крышу и щупал бугорок. И всякий раз, когда он осматривал заветное место, он замечал чьи-то тени на железнодорожной насыпи, слышал шорохи в кустах над оврагом, всплески грязной воды в канаве, и понимал, что это, находящиеся в бегах, а быть может и сбежавшие из мест заключения, члены бандитской группировки, ищущие чемоданчик с деньгами.
А дальше было ещё больше.
Вениамин, не внимая уговорам своей Софьи, уволился со спичечной фабрики, где до того работал в отделе технического контроля спичечных головок, и устроился сторожить гаражный кооператив в круглосуточном режиме. Он даже подружился с бритоголовым соседом, распил с ним пиво в сторожке, выслушивая хвалебные слова в адрес бритоголового соседа и нелицеприятные, но уже смягченные выражения в свой собственный, потом нанялся мыть вновь приобретённый соседский джип «Grand Cherokee», купленный взамен поцарапанного «Land Rover».
Общаясь с полюбившимся соседом, Вениамин преследовал одну цель: узнать, как и чем можно разрушить застывшее вещество на крыше, что бы извлечь из него чемоданчик. Бритоголовый сосед, быть может из-за своей вредности или из-за напускного хвастовства, на вопрос Вениамина отвечал вопросом:
- А ничем, типа, не разобьешь. Короче, старик, этот материал прочнее самого алмаза. Ты лучше спроси у меня, сколько баксов я выложил за баллоны с этим «ноу-хау»…
Как-то в гаражи заглянул председатель кооператива Казбек Михайлович, чтобы проверить, на месте ли сторож и как идёт дежурство. Каково же было изумление Казбека Михайловича, когда он нашёл сторожа Цыплёнкина на гаражной крыше, пригнувшегося, с опаской оглядывающегося  в сторону железнодорожной насыпи,  с топором в руках, и неистово рубящим этим самым топором новую крышу.
Казбек Михайлович перепугался не на шутку, но не столько за порубленную крышу,  сколько за своё собственное здоровье потому, что общаться со сторожем приходилось ему одному с глазу на глаз. Председатель вызвал скорую психиатрическую помощь.
***
Гаражи продолжали жить своей жизнью, их ворота перекрашивались, переоборудовались усовершенствованными замками, владельцы гаражей менялись потому, что гаражи перепродавались, менялись и машины, стоящие в гаражах. Лишь маленькая калитка, нелепо вписавшаяся в стройный ряд добротных боксов, была всегда закрыта на скрученную проволоку, и ржавела. У калитки валялся втоптанный в землю и тоже ржавел сломанный крошечный замочек, какими обычно запирают почтовые ящики в наших подъездах или большие чемоданы в поездках, и никто не знал и не догадывался о настоящей цене маленького помещения.

Январь, 2005 год