Окно с видом на смерть

Если кто-нибудь, когда-нибудь скажет вам, что это сложно, что для того что бы решиться довести давно задуманное на самом деле тяжело – не верьте, а если хватит сил, то просто плюньте ему в глаза. На самом деле для этого нужно не так много. Нужно полноценно осмыслить прожитые вами годы, понять, что все то, что считал реальным, чему, как, казалось бы, соответствовал от рождения, по характеру, потенциалу дарованному родителями интеллекта, выбранной профессии – не сбылось, осознать, что в твоей жизни не оказалось женщины способной понять и принять тебя, таким как ты есть, что рожденным в любви детям ты так и не смог стать полноценным отцом, а уж тем более примером для их будущей взрослой жизни. И вот как только ты, успокоившись и смирившись с беспокойным и бесполезным биением своего сердца, собравшись остатками самообладания проанализируешь все это – ты приходишь к одной простой, примитивной и биологически страшной мысли о том, что вся эта суета, все эти прыжки в сторону и по вертикали в попытке доказать себе и окружающим необходимость своего существования  не имеют не почвы, не смысла. А вывод один – надо заканчивать. И не важно, что еще кучу лет ты бы мог жить относительно полноценной в животном смысле жизнью, и то, что возможно, когда-нибудь ты бы на какой-то момент был бы рад, что не выполнил своего решения. Все это глупо. Жить от одного до другого редко образующегося случая, когда жизнь если не сияет красками, то хотя бы не настолько отвратительна, как в обычное время, это значить, как говорят в народе «работать на унитаз».
Глупо отрицать, что женщина играет огромную роль в жизни мужчины. Тем более, когда речь идет о любимой женщине, матери твоего дитя, твоей кровинушки.  Именно женщина находящаяся рядом с тобой делает тебя сильным. И она же может сделать из тебя тряпку. Найдутся те, кто скажет: «Это точка зрения человека, который потерял себя и попытка перевалить все свои проблемы на хрупкие женские плечи – удел слабака». И наверно они то же будут в чем-то правы. Самое фатальное, когда изначально «заточенный» под семейные ценности, под домашний уют, под запах её волос и утреннее воркование заползающей под родительское одеяло дочки, мужчина на столько боится все это потерять, что в ожидании этого совершает, казалось бы, противоречащие логики поступки, по принципу «когда это произойдет, лучше пусть совесть моя будет нечиста, лучше я уже буду к тому моменту «грязным» и тогда мне будет легче это пережить», изменяет своей богом данной половинке, сам разрушает её и себя. А когда все уже сделано и тебе не могут простить совершенного, осознание произошедшего не то, что сгрызает тебя – оно лишает смысла существование, как такового.
И вот наступает момент, когда ты остаешься один. Ты потерял все за что боролся, к чему стремился. А начать жизнь опять заново сил нет. Мысль об уходе из жизни постоянно маленьким злым пульсирующим огоньком все чаще и чаще загорается в твоем опустевшем мозгу. А через какое-то время начинает гореть в нем непрерывным, холодным неоновым светлячком. И ничто не может погасить этот огонь, не работа, не возможность встречаться с другими женщинами, ни друзья, которых ты вообще-то и не нажил.
И вот когда, родительская квартира остается пустой. А родители устав уговаривать тебя съездить с ними на дачу отсутствуют. Ты садишься за стол и спокойно, стараясь взвешивать каждое написанное тобой слово, пишешь последние письма. Одно – в виде короткой деловой записки, для милиции. Это записка останется рядом с трупом. Остальные для родных и детей. Эти письма будут скинуты в почтовый ящик и будут получены адресатами через несколько дней, когда милиция уже закончит всех опрашивать, когда материал проверки по факту самоубийства будет определен, как отказной и отправлен в архив. Затем ты идешь к ближайшему почтовому ящику, сбрасываешь письма, и понимая, что предпоследний шаг уже сделан и обратной дороги нет – идешь в ближайший круглосуточный магазин, в котором сначала покупается одна бутылка водки, а подумав через пять минут еще одна. В одиночестве, со спрятанными под курткой бутылками, ты не торопясь, бредешь по ночному городу слушая, как скрипит снег под твоими ногами, понимая, что это наверняка последние звуки природы мира, в котором ты бесславно прожил и сейчас так же бесславно покинешь его.
Пройдя по опустевшему подъезду, поднявшись на лифте, открываешь дверь родительской квартиры. Каждое простое действие – вызов кнопкой лифта, открывание двери, включение света в коридоре, отпечатываются в мозгу яркой, детализировано четкой картинкой, потому что это то, что ты, давно не замечая и неосознанно делал каждый день, не понимая, что это и есть те самые вдруг ставшими приятными мелочи, из которых в большей части и состоит жизнь. Сняв верхнюю одежду, проходишь в комнату. Телевизор включать не хочется. Там бурлит другая, параллельная жизнь, к которой ты не имел и более никогда не будешь иметь отношения. За стеклом серванта на тебя глядят фотографии дочек, заботливо вставленные в рамки рукой бабушки. Понимая, что тебя начинает пробирать и от жалости к себе самому вот вот пойдут слезы, быстрым шагом идешь на кухню, наливаешь полную чайную кружку водки и морщась, с трудом подавляя рвотный рефлекс, пьешь, после чего торопливо промываешь рот водой из под крана. После двух-трех таких заходов становиться легче. После чего раздеваешься до трусов, аккуратно повесив одежду на спинку стула. Проходишь в ванну и, заткнув дырку пробкой, включаешь теплую воду. Пока ванна наполняется, опять идешь на кухню и выпиваешь там еще стакан водки. Голова уже заметно кружиться, мир становиться нереальным, уже не так болит в груди. Остановившись около кухонного стола, ты медленно перебираешь лежащие в нем ножи, проверяя пальцем степень их заточки. Потом вспоминаешь, что где-то видел старую бритву. Идешь искать её и находишь. В это время ванна почти наполнилась. Взяв с собой начатую бутылку водки, кружку, бритву и записку для ментов, располагаешь все это на стиральной машинке, после чего медленно опускаешься в ванну.
Старый способ – вскрывать вену в горячей воде, основан на простом факте – кровь почти не свертывается в воде и даже когда ты уже потеряешь сознание, она будет вытекать из ран пока не остановиться ставшее пустым сердце. А потом - резать распаренную в воде кожу не так больно. Еще немного водки. Тут главное не уснуть от алкоголя. Но главное, что бы в этот момент тебя кто-нибудь не отвлек – звонок телефона, стук в дверь. Ведь подкорково, ты, как обычное животное зависим от рефлекса самосохранения и какой-нибудь пустяк, как  призыв вернуться назад в этот мир может нарушить твои планы. Спутанное сознание позволяет дотянуться до бритвы, ты долго смотришь на предплечье, затем резким движением, сжав веки, полосуешь себя. Надо же - это оказывается не так больно, как казалось. Рану щиплет горячей водой, кровь красно-пурпурными облачками выходит в воду. Мало, надо еще. Закрыв опять глаза, ты делаешь еще несколько движений бритвой, нанося себе более глубокие, чем первая раны. Судя по боли - раны более глубокие, вода интенсивно становиться красной. Главное в этот момент не смотреть на раны, а то еще жалко себя станет. Через несколько минут во рту появляется металлический привкус, язык пересыхает. Сердце бьется как сумасшедшее. Кажется, что оно работает не в грудной клетке, а где-то в шее. Становиться трудно дышать. Попытка пошевелиться выявляет, что движения стали трудными, ноги не смотря на горячую воду, мерзнут, а через какое-то время ты понимаешь, что уже не чувствуешь их. В глазах сначала появляются летающие звездочки, потом изображение по периферии полей зрения исчезает, наплывает темнота, зрение приобретает так называемый  «туннельный» характер. Видно только фрагменты кафельной плитки на стене напротив тебя.  Воздуха не хватает, дыхание становиться частым, поверхностным. В какой то момент, кажется, что тебя пробило «холодным потом», потом на очередном вздохе с мыслью «ну вот и все» все исчезает. Это ушло сознание. Какое-то время сердце будет продолжать бешено стучать, делая последние попытки кровоснабжать остатками крови мозг и сердце. Но это будит длиться не долго. Еще удар сердца, перерыв, еще несколько поверхностных ударов, опять перерыв, еще удар и все.
В ванне с красной теплой водой лежит твое тело, голова откинулась назад, права рука лежит на бортике ванны, левая погружена в воду. Тишина в квартире, горит свет в ванне и в коридоре. И только мать на далекой, засыпанной сугробами,  даче в этот момент неожиданно проснется и её необъяснимо с бешено бьющимся сердцем потянет к замерзшему окну,  за которым на безоблачном небе огромным неоновым фонарем будет сиять полная, холодная, безучастная ко всему луна.