Старые сапоги

Очередной выходной влечет за собой очередную цепь привычных утренних ритуалов, выполняемых механически и без участия мозга- на уровне выработанных моделей необходимого поведения. С первым  глотком, еще обжигающего кофе, начинается осознанное новое утро- когда  активно включаются в работу все жизненные системы и мозг  продуцирует интересные мысли со скоростью, увеличивающейся  пропорционально уменьшению  кофе в большой фарфоровой чашке.  Мне не дали времени на радостное и неторопливое обдумывание перспектив, которые открывает выходной.  Вердикт родителей был суров и обсуждению не подлежал. Не смотря на морозную погоду и сильный ветер за окном, они решили ехать на открытый продуктовый рынок.  Дополнительная рабсила в виде моих двух рук была необходима им ,  чтобы тащить тяжелые пакеты, набитые едой на неделю, а мой мозг и язык- чтобы давать умные советы насчет качества покупаемого.С радостью ведомого на казнь, натягиваю на себя ненавистные, черные ,плотные зимние колготки и несколько кофт под толстенный вязаный свитер. Может, еще валенки и телогрейку надеть? Нет, это, пожалуй, лишнее.  Тем более, что они ждут меня на даче – висят себе одиноко в темном и промерзшем доме, слушают унылые завывания ветра снаружи и шорохи мышиной возни в подполе. А в Москве так не ходит никто. Не модно это. Ну и пусть, буду похожа на капусту. Мне все равно. Когда на улице термометр зашкаливает за  -15  ,то уже не до эстетики.

В машине очень тепло и уютно. Слушая оптимистичный европоп, мы едем по заснеженным улицам . Мне доставляет какое-то необычайное удовольствие ехать вот так,  уставившись  на тяжелые белые хлопья, стремительно падающие за окном, в тесном и теплом уюте машины, с ненавязчивой музыкой и мерным урчанием мотора. Словно сам вводишь себя в транс- ни одной мысли в голове, только созерцаешь происходящее  в огромном мире за твоим тонким стеклом.
Сложнее всего заставить себя выйти из этого блаженного состояния, сделать первый шаг и выйти на холод,  понимая необходимость избегать суетящейся и грубой толпы.
Усилием воли заставляю себя открыть дверь и вылезти из машины. Первый же порыв ветра покусывает мои щеки,  а ноздри слипаются на вдохе.
Я уныло тащусь за родителями между фруктово-овощными рядами . Подмерзшие яблоки, апельсины, виноград, хурма аккуратными и не очень горками возвышаются на прилавках.
Ходим уже долго, все ищем и ищем чего-то. Принцип поиска родителей мне абсолютно не ясен. За много лет я так и не поняла алгоритма. Вот хорошие апельсины по 30 рублей, но мы идем мимо. Покупаем их в другом месте- то же качество, та же цена. Приходится  внимательно  разглядывать каждый экземпляр- милые улыбчивые продавцы имеют обыкновение класть фрукты дефектами вниз. Частенько, покупая замечательных яблочек или еще чего, приходишь домой и обнаруживаешь полпакета гнили, умело подсунутой предупредительным продавцом.
Руки и ноги уже начали замерзать. Стоим в очереди за чем-то мясным,  и я от нечего делать разглядываю народ вокруг себя. Как-то сразу мой взгляд натыкается на сутулого старика в паре метров от меня. Он одет не так тепло как я- у него нет ни перчаток, ни варежек, а тонкая курточка с воротником из исскуственного меха в такую погоду не спасет. В голых , покрасневших от холода руках, он несет 2 пары старомодных сапог- белые и красные. С уродливой, толстой грязно-оранжевой подошвой, уже кем-то ношенные. На душе  становится нехорошо. Глядя, как он не спеша идет меж людей, бросая  ненавязчивые и короткие взгляды на озабоченные и равнодушные лица- вдруг кто заинтересуется его товаром , сердце сжимается от  невыносимой жалости к этому человеку.
Достав 10 рублей,  ужасно волнуясь и  стесняясь , ищу его взглядом, а затем медленно и робко иду за ним. Догнав, осторожно дотрагиваюсь до его плеча, одновременно извиняясь. Как только старик обернулся- я поняла, какую ошибку совершила . На его усталом, покрытом морщинами лице я увидела невозможно голубые, пронзительные и молодые глаза. Как я собиралась дать деньги человеку, который не просит милостыни? Я и сама не знала. Просто протянула их и сказала «Возьмите, пожалуйста». Его словно ударили- так он дернулся, а  я готова была провалиться на месте от стыда и за себя ,и за него, и за людей идущих мимо, и за наше государство.
- Вы хотите обидеть меня?
Ну что я могла ответить на эти слова?
Пока он пристально смотрел мне прямо в глаза, я, не отводя взгляда, что-то мямлила про то, что я не хотела, просто думала помочь, не думала что обижу, что это искренне- от души…а сама понимала, какая же это чушь.
-Но как же я могу просто вот так взять у вас деньги?- я почувствовала, что ситуация немного переломилась и меня осенила мысль.
- Пусть это будет вам мой подарок, на 23 февраля.- скажете, бред? Сама знаю, что до него еще 2 месяца, что дарить незнакомому  человеку, да еще 10 рублей- абсурд! Но это единственное, что пришло мне  в голову. И ,как ни странно, это сработало. Он сделал какое-то движение к своим сапогам- как-то мельком взглянул на них. Видимо, подумал, что просто так деньги все-таки нехорошо брать, но и сапоги отдать за 10 рублей нельзя. Мне от этого стало еще тошнотворней. Его «спасибо» было подкреплено взглядом, который яснее всех слов передал мне его чувства и крепким долгим рукопожатием, в которое он вложил очень многое. Я быстрее отвернулась и торопливо пошла к родителям, сжигаемая мучительным стыдом, перемешанным с чувством душевного облегчения. Какая сильная резь в глазах… Наверно, это от сильного мороза.