Магия тишины фантастическая сказка

Промокший город. Дождь летят на съёжившийся по углам асфальтовых дорожек снег. Делаешь шаг, и капли касаются волос, лица, ладоней. Кажется, они летят отовсюду. Не только сверху. Вот ещё чуть-чуть и станет холодно, промокшая одежда станет второй кожей. Но этого не происходит.
Она идет по брызгам дождя и света, по ночной тверди города. Белая косуха, кремовая шляпка, брюки в крупную светлую пастельную клетку. И серебристые сапожки. На руках красные перчатки. На ней тёмная вуалетка, она закрывает лицо от окружающего мира.
Люди оборачиваются. В её жестах и взглядах и мимике нет ни капли социопатии. И всё же она поставила непреодолимую грань между собой и окружающим миром. Чуть раскосые, голубые глаза пытливо смотрят из-за вуалетки, выхватывая им одним заметные штришки, контуры и детали окружения.
В вагоне метро её почти не замечают. Или наоборот, расступаются и аккуратно обходят стороной. Наверное, думает она, это зависит от настроения. А может ещё от чего. Она чувствует, что могла бы разобраться в этих причинах, но что-то ей мешает. Возможно, тут всё дело в психологии людей или в ней самой. Она не знает. И понимает, что вряд ли удастся узнать. Хотя на лице у неё этого не написано, но она немножечко комплексует из-за того, что не может никого спросить, в чём тут дело. Ведь она немая.

- Здравствуй, Александра, - поприветствовал девушку знакомый искусствовед, - Популярности твоих вещей можно позавидовать, - он оглянулся на стену. На втором этаже ЦДХ висело несколько картин , недавно появилось ещё пять. Вместо проданных.
Саша поднесла к глазам два пальца, потом, посмотрев между ними, быстрым жестом указала на искусствоведа и сдула воображаемую пушинку с раскрытой ладони.
"Спасибо, что следишь за моими успехами. Спасибо, что слышу от тебя эти слова" - подумала Саша, надеясь, что он поймёт её жесты. Он понял.
- Да не за что. Такой милой барышне хочется помочь... и ... э...
"Посочувствовать".
- Ну, разделить радость успеха.
"У тебя почти получилось. Не заметить моей особенности".
Девушка кивнула и медленно прошлась вдоль висящих на стенах картин. Слишком много абстракции, слишком много разнообразия красок. Кому-то нравится. Но в этом не так много души. Полёт фантазии, да, но не более.
- Видел твою статью. Очень разборчиво. Даже слишком. Почти ничего между строк не оставила, - заметил искусствовед, следуя за ней по пятам. - И не то чтобы неправильно, нет, скорее наоборот. Но всегда ли стоит так неприкрыто показывать, что думаешь?
"Тебя спросить забыла, - хмыкнула Саша, - Да не ужели ты думаешь, что хлеб у тебя отберу? Мы с тобой совсем о разном пишем, совсем по-разному. Для меня это развлечение, для тебя работа. Не бойся".
Саша остановилась и, взяв спутника под руку, слегка сжала его локоть пальцами, после чего медленно кивнула.
- Подумаешь над этим?
"Нет, - ответила она жестами, - Я одна - нет, мы вместе - да".
- В каком смысле?
Девушка глубоко вздохнула и оторвала листок от висящего на ремешке блокнота.
"Я не конкурент тебе", - быстро написала она.
- Понимаю, понимаю. Да не бери в голову, это я так, по-дружески. Мне нравится вот эта.
Особенно. "Море золотых раковин".
Это действительно была одна из самых удачных Сашиных картин. Подернутая рябью гладь неглубокого моря, дно которого устилают золотые раковины всевозможных форм. Над морем полная луна и россыпь звёзд. А по центру тень взмахнувшего крыльями пегаса, но самого крылатого коня не видно. В углу картины, возле самой рамы, приклеено настоящее белое перо.
- Скажи, а почему ты всё время вуаль носишь?
"Ну что тут поделаешь, все когда-нибудь этот вопрос задают, - подумала Саша, - а что изменится от того, узнает он или нет? Интересно, достаточно ли он предупредителен... и разумен, чтобы понять".
Саша резким движением сорвала шляпку с вуалеткой.

Несколько секунд парень смотрел на Сашу, не в силах проронить и слова. Потом откашлялся.
- Ну и зачем ты эту красоту прячешь?
Саша опустила глаза. Словно сапфиры, её глаза укрылись длинными ресницами. Коротко остриженные, немного вьющиеся волосы обрамляли смуглое личико. Пропорции лица настолько изящны и правильны, что можно было только удивиться, как природа создала такую красоту.
- Я не понимаю тебя, - покачал головой искусствовед, - Зачем?
Саша смерила искусствоведа взглядом, потом потянула за собой к выходу из ЦДХ. Оказавшись у дверей, она вопросительно посмотрела на спутника.
"Ну и что ты увидел?" - изобразила она на листке.
- Слушай, да я тебе одно могу сказать, любая фотомодель от зависти лопнет.
Саша пожала плечами и выразительно посмотрела по сторонам.
- Что? - вопрос готов был прозвучать, но получился только сдавленный возглас. Несколько человек тут же сделали вид, что заняты своими делами, будто перед этим и не пялились на Сашу во все глаза.
- А-а... понял. Тебе надоело это постоянное внимание. Ну что же...
Саша вновь надела шляпку. И скрыла лицо.
- Слушай, я всё понимаю, наверное, это тяжело... Скажи, а если... я приглашу тебя на ужин, ты не откажешься? Мне, в общем-то, всё равно, под вуалью ты или без...
"Как всегда", - хмыкнула Саша и отрицательно покачала головой.
- Ты только не подумай ничего такого...
Но Саша и не думала. Она и так знала всё наперёд. То, как на мужчин действует её красота, не было для неё секретом. Поэтому она просто кивнула на прощание приятелю и покинула здание.

Саша не от рождения была немой. Это произошло с ней несколько лет назад. Вначале она страшно переживала. Думала, как теперь будет общаться с людьми. Но постепенно свыклась. И если раньше её красота имела сильную поддержку в виде элементарного красноречия, то теперь всё усложнилось. И Саша стала носить вуаль.
Она подумала, что может стать профессиональным писателем. Начала собирать материалы, пробовать себя то в одном жанре, то в другом... Но если по началу у неё выходило неплохо, то потом, чем дольше она сживалась со своей немотой, тем хуже у неё выходило.
Особенно это касалось диалогов. Тогда она решила заняться живописью.
Оказалось, что тишина собственного безмолвия - один из самых лучших способов концентрации. Она также способствовала игре воображения. Сашины картины стали расходиться на ура. Девушка продолжала писать рецензии на всевозможные художественные работы.
Благодаря успехам в живописи к ней стали прислушиваться, публиковать в Интернете, а потом в популярных изданиях. Саша сумела сохранить остроту языка и свою особую изящную циничность, чем и украшала рецензии на радость себе и на злобу "жертвам". Постепенно она всё больше и больше замыкалась, отгораживаясь от мира, который, как казалось девушке, мучается от её существования, не способный принять её и понять... Пока однажды...

- Саша, можно зайти? - Валентина Антоновна, соседка, позвонила в дверь и осторожно заглянула в квартиру.
Девушка кивнула и пропустила женщину к себе.
- Тяжело тебе, милая, одной-то, да? - вздохнула гостья, глядя на заставленный красками стол, давно не мытый пол и слой пыли на включённом мониторе компьютера.
Саша виновато улыбнулась, предлагая женщине свои тапочки.
- Ну, ничего, ничего, найдётся для тебя рыцарь на белом мерцедесе, - усмехнулась она, проходя на кухню, - Чаем угостишь?
Саша быстро отыскала к чаю остатки варенья и немного чёрствую плетёнку из недр
холодильника.
- Чем тут так пахнет? - спросила соседка и поморщилась, - Красками, что ли? Слушай, в твои-то годы, с твоей красотой... Эх, Сашенька, зря ты себя тут держишь в заточении.
Пока Валентина Антоновна охала и причитала, Саша выбросила остатки благовоний из "лыжи" и открыла форточку. После чего поставила на стол пепельницу и вынула сигарету Vogue из положенной на стол пачки. Соседка с благодарностью стряхнула пепел в плошку и воскликнула:
- Ты что же, куришь? Вот это зря! Ну не мне тебя судить конечно, я вот чего зашла-то. Ты рисуешь хорошо, просто замечательно, твои работы вон в "Манеже" висели...
Саша вздрогнула. "Море золотых раковин" пропало в пожаре, произошедшем пару лет назад. И дёрнуло же её выставиться там. Чем ЦДХ не устраивал?
- Извини, милая, извини! Так вот, у меня дочка, Варя, замуж выходит. Хорошего парня нашла, да...
Можешь им что-нибудь нарисовать на свадьбу? Такое, как ты умеешь... Ласковое… и это, романтическое. Чтобы на долгую память и чтобы смотреть приятно было.
Саша пожала плечами.
"Почему бы и нет?" С тех пор, как в огне пропало несколько картин, Саша стала писать гораздо меньше. И денег, естественно, не всегда хватало.
- Я заплачу, не волнуйся. Сколько ты хочешь?
Саша чиркнула на бумажке сумму.
- Сашенька, не скромничай. Я тебе дам два раза по столько, ты такая умница. Но времени мало, неделя всего. Успеешь?
Саша задумалась. Создать что-то эксклюзивное не стоит и пытаться. Значит надо действовать по-другому. Сделать что-то более личное. То, что затронет молодожёнов.
"Мне нужны их фото. Лучше, где они вместе."
Валентина Антоновна недоверчиво хмыкнула.
- Ну, надо так надо. Вечером зайду, принесу. Сделаешь?
Саша кивнула и улыбнулась.
- Умница! Всегда знала, что ты умница-девочка! Заранее спасибо.

Идя по улице и аккуратно переступая через лужи, Саша наблюдала за бликами света, отражавшегося сначала от серебристых сапожек, а потом от поверхности воды. Забавно смотрится, думала она. Остановившись, снова достала из кармана фотографию. Пара как пара. Дочку соседки она видела не однократно, да и этого парня, кажется, тоже. Но не смотреть же за каждым её ухажёром.
Ладно, остаётся зайти в магазин и купить недостающих красок, собралась с мыслями Саша и решительно продолжила путь. Она давно уже не брала кисть в руки, но теперь казалось, что всё не с проста. Может, ей надо было отдохнуть от "потока"? Набраться сил, опыта и впечатлений? Чтобы заново вернуться к работе. И посмотреть на всё с другой стороны.
- Тётя Саша, здравствуйте! - воскликнула девочка, едва не столкнувшись в дверях с задумавшейся художницей.
Саша приподняла вуаль и улыбнулась Наде. Они познакомились ещё в школе. 1 сентября. Саша была в 11 классе, Надя в первом. С тех пор прошло 7 лет. И хотя общались они редко, между ними установилось что-то вроде дружбы, хотя это была немного странная дружба. Саше иногда казалось, что Надя хочет видеть и видит в ней не столько старшую сестру, сколько вторую маму. С собственной мамой у Нади отношения были натянутые.
- Как вы себя чувствуете? Что говорит врач? Вы сможете снова разговаривать?
Саша пожала плечами и легонько подтолкнула Надю к выходу.
- Тётя Саша, тебе, ой, то есть, вам, работать надо, да? Вы за красками? Ладно, я поскакала. А вы не
волнуйтесь, всё пройдёт! Я знаю.
... Я знаю... я знаю... эхом отозвались слова в сознании девушки. Будто включился какой-то таинственный механизм, погрузивший её в подобие транса. Наверное, продавец счёл бы её нетрезвой или ещё какой-нибудь, не знай он Сашу до этого. Он терпеливо дождался, когда покупательница выберет краски и запишет на листок названия.
Вернувшись домой, Саша разложила на столике банки и тюбики, прикрепила к мольберту лист и прицепила сверху фото. Что можно про них, для них, сказать на этом листе? Что-то, что будет им приятно и на долгую память. Что-то хорошее, о чём они ещё сами не знают, но что-то, что обязательно нужно или обязательно с ними случится. Сделав несколько штрихов углём, Саша с удивлением заметила, что ей хочется сразу взяться за краски. Она зажгла благовония, включила тихую индийскую музыку и только после этого взялась за кисть. Девушка думала, что штрихи будут неуверенными, ведь она давно не рисовала. Но куда там! Едва первые
размашистые цветные полосы украсили лист, Сашу будто захлестнуло волной, и она с головой погрузилась в работу, забыв про всё на свете.

Несколько дней она провела, не отходя от мольберта. Изредка выбегала из дома за продуктами. Спала урывками и без сновидений. С ней происходило что-то странное, чему она не могла найти объяснения. Иногда глубоко задумывалась, опустив на колени руки и уставившись в одну точку. Будто засыпая наяву. То, что получалось на бумаге, совсем не походило на её манеру письма. Это был странный, разрозненный калейдоскоп образов, намёков в два или три штриха, цветных пятен и теней. Случись ей самой делать рецензию на это полотно, Саша, прежде всего, решила бы, что у художника не всё в порядке с головой. Но
она гнала от себя эти мысли. Ведь то, что рождалось из-под рук, из её мыслей и ощущений, было как будто единым порывом. Связным, логичным и упорядоченным. В последний раз коснувшись кистью бумаги, Саша отодвинула картину и довольно кивнула. Пусть она сама до конца не могла понять, что вело руки, как рождались и состыковывались образы, теперь это не имело значения. Картина жила. Она и была жизнью.

- Ну как, Саша, тебе удалось? – соседка нетерпеливо прошмыгнула внутрь квартиры, - Ой…
Что это? ЭТО?
Саша кивнула.
- Хм… Очень странно. Но ты знаешь, красиво. Напоминает калейдоскоп. Что тут
изображено? А, вот это пальмы, похоже, да? А это… Да, Саша, ты талантливый художник. Хотя я и не могу понять, что ты всем этим хотела сказать, но красиво. Смотреть хочется. Не отрываясь.
Саша немного нервничала и не сразу справилась с зажигалкой. Пока она курила, Валентина Антоновна продолжала нахваливать её работу.
- А рамочка у тебя есть?
Протянув соседке завёрнутую в бумагу стеклянную раму, купленную в салоне на последние деньги, Саша собралась снимать картину с мольберта. И тут сигарета выпала у неё из пальцев, коснулась самого края картины и укатилась под стол. Пришлось лезть доставать. Саша страшно смутилась и покраснела, а потом принялась оттирать запачканный пеплом кусочек изображения.
- Да ладно, не заметно совсем, - успокоила её соседка, - Не переживай. Надо было тебе заранее вставить её в рамку. А ты не подписываешь свои картины?
«Обычно подписываю. Но здесь я почему-то не могу оставить свою подпись. Как будто картина мне не принадлежит. И никогда не принадлежала. И в рамку не могу вставить. Странное ощущение».
Саша жестами объяснила соседке, что сама этого делать не может.
- Почему? – изумилась Валентина Антоновна.
Саша только головой покачала, сама не понимая, почему так поступает.
Пожав плечами, Валентина Антоновна вынула кошелёк и отсчитала деньги. Затем взяла в охапку свёрнутую в рулон картину и рамку.
- Саш, ещё раз спасибо тебе. Уверена, им понравится. Дай Бог тебе здоровья и счастья, милая.
Саша вернулась в комнату и не сразу смогла заставить себя потянуться
за деньгами, лежащими на тумбочке. Ощущения были странными и противоречивыми. Как будто она только что сбросила тяжелейший груз. Но она вовсе не чувствовала
усталости, хотя последние дни были не лёгкими. Присев на краешек дивана, Саша задумалась, слушая едва уловимый тихий звук музыки из центра. Она сделала что-то особенное. Только вот что именно?

- Представляешь, его шеф подарил на свадьбу путёвку! На Сейшэлы, - восторженно заявила соседка, встретившись с Сашей возле подъезда, - Коля был так удивлён! Не то чтобы его шеф жмот, просто слишком неожиданно.
Саша участливо закивала и улыбнулась. Ну как тут не порадуешься за людей?
Этот разговор произошёл спустя два дня после того, как она закончила картину. А ещё через неделю, на свадьбе, молодожёны сообщили гостям радостную весть, что они ждут маленького.
Судя по тестам, мальчика. И тут что-то заставило Сашу снова внимательно посмотреть на картину, которую она нарисовала. Картина висела в той самой рамке, слева от окна.
На том месте, где кончалось стилизованное изображение пальмовой ветви, виднелось что-то похожее на вьющуюся голубую ленточку. Из тех, которыми украшают новорождённых.

Валентина Антоновна успела растрезвонить всем знакомым о том, что Саша рисует замечательные, необычные вещи на заказ. И вскорости у художницы уже не было отбоя от клиентов. Вот только взаимосвязь рисунков и происходящих событий заставляла Сашу соблюдать осторожность. Особенно после того, как однажды она встретила на улице Варю с коляской.
- Вы представляете, Саша, у нас чуть пожар на даче не случился! Как так произошло, ума не приложу. Мы вот теперь и вовсе осторожничаем. Даже шашлыки на огороде не делаем! Эх… Ну да обошлось всё.
Стараясь не встречаться с Варей взглядом, Саша сочувственно покивала головой и поспешила к себе. Тот случай, когда пепел коснулся картины, вспомнился ей сразу. Что же там было? Кажется, стилизованный сельский пейзаж.

Теперь Саша стала ещё более придирчиво относиться к тому, что рисует. Раз за разом, постепенно, она училась всё лучше контролировать себя, сидя за мольбертом с кистью в руках. И у неё действительно получалось писать картины, которые дарили людям удачу. Каждому что-то своё, каждому что-то особенное. Наконец, Саша нашла интересное, прибыльное занятие. Более того, занятие по душе и на радость людям.

От очередной работы её оторвал звонок в дверь.
- Здравствуй, тётя Саша, - Надя выглядела уставшей, грустной и немного растерянной.
«Проходи, чего в дверях стоишь?» - жестами сказала Саша и пустила девчушку внутрь.
- Тётя Саша, я… я не хочу домой. С мамой поругалась вдрызг. Она мне вообще жить не даёт! Ей всё равно, чего мне хочется. Занимайся да занимайся. Даже гулять не пускает. Можно я у вас поживу немного?
Саша удивлённо захлопала глазами. Черкнула на листке:
«А как же школа?».
- Я всё продумала. Сейчас каникулы.
«Всё продумала, - усмехнулась про себя Саша, - Ну-ну. А что будет через неделю? Когда каникулы кончатся? Ладно. Знаю я твою матушку. Тот ещё овощефрукт».
- Не помешаю нисколечко, честно-честно, - затараторила Надя, - Я знаю, вы работаете. Не буду мешать. Буду просто смотреть. Представляете, она меня заставляет в каникулы заниматься! Хотите, в магазин схожу, если чего нужно?
«И встретишь маму».
- Н-да… могу встретить. Ну, я в дальний пойду, или на рынок. Тётя Саша, ну пожалуйста, разрешите у вас остаться!
«Тебя мама искать будет».
- А я записку оставила, чтобы не искала. Написала, что уехала к парню знакомому в деревню. Ищи теперь, где хочешь!
«Надя, тебе 13 лет. Не дело так себя вести».
Надя посмотрела на Сашу. В глазах стояли слёзы.
- Ну и что? Если мне всего 13, что я, не человек что ли? Тётя Саша, ну я не могу так больше, она меня совсем достала!
«Да, это бывает, - подумала Саша, - Ну что с ней делать? Не выгонять же? А кто зайдёт можно сказать, в гости просто заскочила. Кому какое дело, верно? А поживёт несколько дней, одумается. И… надо бы с её мамой поболтать. Да только подло это будет. Ладно, поживём – увидим».
Усадив Надю рядом с собой за компьютер, девушка быстро и подробно написала всё, что об этом думает. Девчушка только кивала и, казалось, была согласна на всё, что угодно.
«Ну хорошо. Давай чайку, что ли попьём.»
Сидя на кухне, Саша узнала многое из школьной жизни подруги. Было ужасно забавно слушать её отзывы об учителях, с которыми когда-то общалась она сама. Надо будет наведаться туда. Когда-нибудь.
«Хочешь посмотреть, как я рисую?»
- Конечно, тётя Саша!
«Давай без «тётя» и на «ты», хорошо?»
- Ладно. Попробую… Саша, - девчушка засмеялась, пробуя на вкус новое обращение,
словно леденец, - Саша. Саш, а что ты рисуешь?
«Смотри», - показала жестами художница.
Сняв с мольберта недоконченную работу, она решила, что кое-что попробует исправить. Не в этой работе. А в жизни Нади. Это в её силах. Закрепив кнопками чистый лист, Саша зажгла благовония, включила тихо-тихо музыку и, приложив палец к губам, одарила Надю загадочной улыбкой. Девчушка поняла её и пообещала молчать и не отвлекать. Саша обмакнула кисть в банке с оранжевой гуашью и сделала первый мазок.

Настал уже поздний вечер, когда Саша решила оторваться. Оглянувшись в очередной раз на Надю, она заметила, что та задремала.
«Я постелю тебе на раскладном диване», - показала он ей. Надя послушно кивнула и отправилась в ванную. Саша прибрала тарелку с недоеденными бутербродами, сунула в холодильник недопитый пакет сока.
«И зачем я это делаю? Хотя, конечно, знаю зачем, - подумала Саша, - Но думать об этом не хочется».
- Ой, я бы убрала, тётя Саша, что ты! – Надя вернулась в комнату, переодевшись в пижаму и держа пакет с зубной щёткой и остальными принадлежностями, - Можно оставить в ванной?
«Конечно», - кивнула Саша.
Когда она в свою очередь вернулась из ванной, Надя уже забралась под одеяло и свернулась калачиком. Стараясь не шуметь, Саша погасила свет, и сама легла в кровать. Несколько минут она смотрела на бегущие по ночному небу весенние облака. Ей было ужасно грустно от того, что могло бы быть, но чего уже не вернуть. Но хватит об этом, сказала она себе. Прикрыв глаза, девушка уснула.
Тихий скрип и ощущение тяжести с краю кровати заставили её проснуться и приподняться на локтях. Надя сидела рядышком и смущённо перебирала пальчиками складки пижамы.
- Саш, ты не спишь?
Художница шумно вздохнула.
- Мне холодно. Можно я с тобой посплю? Пожалуйста!
Саша приподняла край одеяла и подвинулась.
Прохладные Надины руки легли ей на плечи. Подоткнув одеяло, Саша в полной мере
почувствовала, что девчушка и вправду замёрзла. Она даже вздрогнула, когда детские ножки покрытые мурашками, коснулись её ног. Обняв Надю, она попыталась ей согреть.
- Саша, ты такая красивая, такая классная! Я хочу быть на тебя похожей! – сказав это, Надя уткнулась прохладным носом в Сашину шею и затихла. Прошло немного времени, и дыхание девчушки стало тихим и размеренным.
А вот к Саше сон никак не шёл. Слишком яркое было впечатление. Слишком сильное. Так же, как сейчас у неё на плече спала, согревшись её теплом, Надя, могла бы спать её собственная дочь.
Но… та авария перечеркнула всё на четвёртом месяце. Именно после неё Саша потеряла способность говорить. И даже не важно, был ли Дима, её парень, виноват в аварии, они всё равно расстались. Но это было давным-давно. Почти семь лет назад. Сейчас воспоминания нахлынули с новой силой. Чуточку отодвинувшись от Нади, Саша уткнулась в подушку лицом. Пусть эта тёплая, мягкая ткань впитает слёзы, и пусть ни одна из капель не упадёт на лицо спящей девочки. Почти в тот же самый миг, как ей удалось взять себя в руки и перестать тихо давиться
слезами, Саша заснула.

Так прошли несколько дней. Надя каждый раз приходила на ночь к Саше, а
та её, естественно, не прогоняла. Постепенно Саша справилась с эмоциями и перестала под утро переворачивать подушку, чтобы девочка не заметила предательской влаги. Было утро воскресенья, когда раздался звонок в дверь. Стараясь не разбудить Надю, Саша выскользнула из-под одеяла и накинула халат.
В глазок было плохо видно, и Саша открыла дверь.
- Я всё знаю, ты, извращенка! – набросилась на Сашу Надина мама. Её муж оттолкнул Сашу, а старший брат Нади смерил художницу таким взглядом, что Саша побледнела.
- Вот ты где, - закричал отец Нади, распахнув дверь настежь.
- Папочка, не надо! – запричитала Надя. Раздался звук пощечины. Саша вздрогнула, но только потом поняла, что это ударили её, а не Надю. Слёзы застилали девушке глаза, она почти ничего не видела.
- Ты над ней надругалась, да? Ты, грязная лесбиянка! – едва не визжала мама Нади, - Ничего, я уже вызвала милицию! Щас тебе будет! Вон ещё и наркоту всякую куришь! Даже проветрить не сподобилась! Одурманила мою Надюшеньку, сука! Да? Отвечай, зараза!
- Она глухонемая, - огрызнулся отец Нади.
Надя что-то лепетала, заливаясь слезами. Но Саша почти не слышала её слов. Смысл до неё доходил с трудом. Пришла в себя она только у подъезда. Брат Нади крепко и больно держал её за руку. Расплывчатое серое пятно в форме человека стояло возле махины сине-белого джипа.
- Эта? Так, поехали, разберёмся.

Саша смутно помнила, как ей сделали анализ на содержание наркотиков. Кажется, это был не один укол, а несколько. Когда она, наконец, более или менее пришла в себя, а следователь понял, что девушка не может говорить, перед ней просто положили несколько листов бумаги и авторучку. После чего оставили одну. Сколько всё это продолжалось, она не знала.

- Мне всё ясно, - сказал следователь, глядя на измученную, замёрзшую Сашу, - Вот, набросьте, - он снял с вешалки милицейскую куртку и аккуратно прикрыл озябшие плечи девушки. Халат, естественно, был слабой защитой от мартовской прохлады. Саша благодарно кивнула, приняв из его рук стакан горячего чая с лимоном. Пальцы едва слушались.
- Как я и предполагал, никаких наркотиков нет и в помине. И случай тот у нас записан. Авария ваша. Хм… у меня у самого две дочки… Хм, простите. Так что я могу их понять. Но я не согласен с тем, как они себя повели.
Саша изумлённо посмотрела на следователя. Худощавый мужик лет сорока задумчиво смотрел на подозреваемую, но в его внимательных серых глазах девушка прочла сочувствие.
- Мы тут тоже кое-что знаем. Та ещё семейка. Не удивлён, что малая к вам прискакала. Но вам всё-таки стоило позвонить, у неё же есть родители. Да… пожалуй стоило. Ладно, Александра, я вас сейчас отвезу домой, вы только подпишите тут, что претензий нет. И на будущее, советую, думайте что делаете. Хотя, конечно, ваше дело. А от них держитесь подальше.

Словно во сне, Саша вошла в свою комнату. Глядя на начатый рисунок, хотела его сорвать и скомкать, но в последний момент передумала. На кухне в холодильнике нашлась бутылка водки. Как-то пришлось купить, чтобы вылечить простуду. Мёд, лимон, водка. Хорошее средство. Теперь пойдёт на друге цели. Саша не допила бутылку. Но хотя бы согрелась. Так и заснула, сидя в кресле, бездумно глядя на рисунок.

Как это обычно случается, слухи ползут из квартиры в квартиру быстро. Зайдя через несколько дней к Валентине Антоновне, девушка наткнулась на непоколебимую холодность. Ей в мягкой форме объяснили, чтобы она больше не приходила сюда. «Ясно, - подумала художница, - заказов больше не видать, как своих ушей». Не оборачиваясь на злобный взгляд соседки, Саша вернулась к себе домой и взяла сотовый.
«privetik! U menya problemy. Est' rabota? Ne sledila za vystavkami poslednee vremya. Est' o chem.
napisat'?»
Знакомый искусствовед ответил почти сразу.
«ni4em poradovat' ne mogu. Znaesh, poslednie tvoi veshi byli kakie-to vyalie. Mogu pogovorit' s NOMI,
no vryad li oni soglasyatsya. Esli 4to skinu sms. Udachi».
«Приходит беда, открывай ворота, - подумала Саша, - ну ничего, ничего… Что-нибудь придумаем. Буду рисовать и на Арбате толкать. Тоже хлеб.»
Отбросив сомнения, Саша сдула налетевшую на бумагу пыль и села за мольберт. Может, просто полоса такая? А рисунок для Нади надо закончить. Только кое-что подправим.

Саша долго возилась с Надиным рисунком. Почти месяц. Но как только она закончила его, ей стало очевидно, что работа удалась на славу. Как будто для своей дочки рисовала. И если то, что она умеет, то необъяснимое, что происходит, повторится, тогда… Тогда у Нади всё будет в порядке.

Надина мама пришла через несколько дней.
- Саша, простите меня. Я была сама не своя. Мне в милиции всё рассказали. Я не такая дура, как может показаться.
Саша не смогла заставить себя впустить женщину на порог. Захватив с тумбочки пачку Vogue, Саша вышла на лестничную площадку и прикурила от протянутой зажигалки.
- Ну вы бы должны были позвонить…
Саша посмотрела на неё усталым взглядом.
- Ну да, понимаю, понимаю… Ну хотя бы письмо в ящик положили. Ведь мы же
беспокоились.
«Я могу видеться с Надей?»
Женщина довольно долго смотрела на листок бумаги, собираясь с мыслями.
- Да, - наконец вымолвила она, - Тем более у неё скоро день рождения.

Саша пришла к ним в тот же вечер. Вручила Наде рисунок, сопровождающийся запиской.
«Надюша! Это специально для тебя. Повесь на стенку и иногда разглядывай. Я немного волшебница и знаю, что теперь у тебя будет всё нормально».
Надя радостно захлопала в ладоши!
- Мам, мы пойдём погуляем, хорошо?
- Хорошо… хм… конечно идите, - немного неуверенно произнесла мама, - Но не долго, ей
надо ещё уроки сделать. Конец четверти, дело такое…

Они пошли в парк, качались на качелях и ели мороженое. Надя без умолку рассказывал про школу, про подруг, про мальчика, который ей нравится и даже вроде не дурак как все остальные.
Саша смеялась и была безумно счастлива. Впервые за долгие дни и недели. А когда пришло время расставаться, Надя обняла её и прошептала.
- Знаешь, как я тебя люблю! Даже представить не можешь как. Но ты не сердись на маму, Саш, ладно? Она хорошая. Она исправилась. Веришь?
«Конечно, верю, - ответил полный тепла и ласки взгляд. - Уж мне ли не верить. Я ведь к этому приложила свои руки, сердце и мысли

Но даже эта огромная радость не улучшила Сашиного настроения. Она ещё долго бродила по улице, нацепив свою извечную шляпку. А когда по ночным улицам стали звенеть проводами пустые троллейбусы, на полной скорости проносясь мимо остановок в парк, Саша открыла банку коктейля и села на набережной, глядя на отражение звёзд в водной ряби. Сзади раздались шаги.
- Можно к тебе?
Саша молча отодвинулась в сторону, хотя место было предостаточно.
- Привет. Не спится? – донёсся голос молодого человека.
Было очень темно, и ей был виден только
силуэт. Обычное лицо, немного взъерошенные волосы. Ничего примечательного. Тоже банка коктейля в руке.
- Ладно, не хочешь говорить, не надо. Меня Никита зовут. Вот у друзей был, да задержался. На метро уже не успею. Думал, дай прогуляюсь. Воздухом этим подышу. Тут, возле реки.
Никита сделал долгий глоток и поставил банку на землю.
Достал пачку сигарет и протянул Саше.
- Будешь?
Она взяла одну и аккуратно прикурила. Так, чтобы собеседник не видел её лица.
- Хм… и тут смотрю ты. Кто ты, что ты, понятия не имею. Молчишь всё.
«Немного навеселе, но контролирует себя, - подумала Саша, - Как впрочем, и я».
- Знаешь, Незнакомка, смотрю я на эту речку… Так здорово. Так красиво. Просто россыпь живых тёмно-синих жемчужен. В лунном свете. Эх, нарисовать бы… Да вот только не сумею. Написать ещё бы смог, может даже в стихах, но вот нарисовать… Нет, чего не дано, того не дано. Может если поучиться. Тебе не надоело меня слушать?
«Вовсе нет», - решительно замотала головой Саша.
- Да, ты странная. Может горло болит? Ну, тогда зря ты тут сидишь-стынешь. Правда, зря. Ну а я потом тачку поймаю, тут мне не далеко в принципе. Знаешь, мы сегодня тут встречались…
Никита продолжал говорить, рассказывая о себе. Не очень подробно местами, а местами даже слишком подробно. Но Саше это даже нравилось. И хотя она не могла ответить ни слова, она иногда кивала, да и сам Никита иногда будто бы отвечал за неё, вставлял в монолог фразы «как бы сказала она», от чего односторонняя беседа хоть немного, но напоминала диалог.
Так прошло около часа.
- Ладно, погребу я, пожалуй. А ты не сиди тут долго. Проводить тебя?
Саша отрицательно покачала головой.
- Ну а то смотри. Впрочем, как знаешь. Вот странно, да, Незнакомка… Незнакомка. Я ведь не знаю ни кто ты, ни как тебя звать. И сижу тут рассказываю про себя. А ты меня слушаешь. Но не прогоняешь. Да, и правда, забавно получается. Ну, давай, Незнакомка, удачи тебе. Кстати, классная белая косуха. Обалдеть можно.
Сзади раздался хруст веток, и послышались удаляющиеся шаги. Саша обернулась. Никита стоял и смотрел ей в спину. Увидев, что она смотрит в его сторону, он помахал на прощание. Девушка робко ответила. А потом парень исчез в зарослях возле дороги.
Саша посидела ещё минут пятнадцать, потом покинула набережную. Странно, но эта случайная встреча её утешила. Успокоившись, вернувшись домой и посмотрев на стоящие у стены два новеньких полотна, решила в ближайшие дни поехать на Арбат. Уже закрыв глаза и спрятавшись под одеяло, Саша вспомнила красоту ночной реки и улыбнулась, засыпая.

Саша позвонила в домофон около четырёх. Судя по шуму и визгу веселье было в самом разгаре. Надина мама встретила её в дверях и пригласила зайти, но Саша отказалась. На шум в дверях прибежала Надя.
- Ой, Сашка, привет!!! – она бросилась на шею девушке, - Как же я рада тебя видеть!
Саша нерешительно отстранилась и протянула записку, которую написала в лифте.
- Как? Откуда ты знаешь, что мне плейер подарили? – изумилась Надя.
«Значит, действует», - обрадовалась Саша, вспоминая одну деталь картины. И протянула новорождённой коробку красок. Сверху была приклеена самодельная этикетка с надписью «Настоящие волшебные краски».
- Ты хочешь, чтобы я научилась рисовать, да? Да, я буду стараться! Ну ладно, Саша, я побежала, меня там ждут Ритка с Юлей. Ты зайдёшь ещё?
«Ну разумеется», - кивнула Саша и переглянулась с Надиной мамой. Они улыбнулись друг другу, и Саша поспешила к себе.

Хотя ей нравилось подолгу сидеть на Арбате, делать наброски и просто наблюдать за людьми, теперь она вряд ли могла себе это позволить. За дни, проведённые в центре города, к её картинам подходили несколько раз, но покупателей явно отпугивала цена. А что поделать, раз приходится торчать тут днями напролёт, много не нарисуешь. Вот и приходится завышать цену. Жить ведь на что-то надо.
Проведя ещё пару дней на улице, продав всего одну вещь, да и то после того, как удалось сторговаться, Саша окончательно пришла к выводу, что придётся просить чьей-то помощи. В принципе, художники так иногда делали. Но Саше ужасно не хотелось кому-то навязываться, с кем-то о чём-то договариваться и оставлять свои картины незнакомым людям. Тем более, что смотрели на неё косо. Нельзя сказать, что её картины были хуже других. Просто они были другими. И сама Саша была другой. День за днём сидя на стульчике, делая наброски, читая или просто смотря по сторонам, ни с кем не разговаривая и скрывая лицо вуалью, Саша заработала репутацию нелюдимой, гордой и некоммуникабельной особы. Можно было и не начинать диалог с соседями, которые так о тебе думают, всё равно ничего путного не выйдет.
Но что-то делать придётся. Она уже решила написать тому искусствоведу, чтобы, во-первых, занять немного денег, а во-вторых, спросить, не мог бы он порекомендовать кого из арбатских художников. Вдруг кого-то знает. Мир тесен. Саша отложила книгу и подняла глаза.
И тут увидела Никиту. Странно, что она с первого взгляда узнала его. И он, судя по всему, тоже. Саша сидела за этюдником, белой косухи не было видно, да и вряд ли он запомнил её шляпку. Тем более, что сейчас Саша скрывала лицо под вуалью. И, уж конечно, Саша не разглядела тогда лица Никиты. Но их взгляды встретились и не отпускали друг друга несколько секунд. Пробираясь сквозь толпу, Никита едва не потерял рюкзак. Оказавшись возле Саши, он перевёл дыхание и произнёс.
- Это ты. Я узнал тебя.
Саша смутилась, но не подала виду и спокойно поднялась со стула. Протянула ему руку. Никита неуверенно ответил на приветствие.
- Господи, да ты художница! Следовало догадаться. Художники - не от мира сего люди. Нет, только прошу, не обижайся, - поспешил он добавить, - Я в самом хорошем смысле этого слова. Можно посмотреть?
Саша кивнула и присела обратно на стульчик. Никита несколько минут разглядывал одну картину, потом другую. На третьей он остановил взгляд надолго. Переплетение линий больше всего походило на узор коры экзотического дерева. Серые, белые и коричневые штрихи могли показаться унылыми, если бы не живописные капли росы, похожие на глаза. Они притаились в углублениях коры. На россыпи влаги бликовали солнечные лучи. Опустившись на корточки, Никита протянул руку к приклеенной в углу картины ветке полыни. Но так и не коснулся, чего смутно опасалась Саша.
- Слушай… я что-то такое видел. Что-то… Знакомое. Я прав?
Саша молча пожала плечами.
- Погоди-погоди… Стоп, - Никита скорчил сосредоточенную гримасу, от чего его в общем-то симпатичное лицо стало… Саша не выдержала и рассмеялась.
- Смешно, да? Мне все так говорят – хочешь повеселить окружающих, сделай умное лицо.
Ха-ха! Нет, всё-таки… О! Я, кажется вспомнил. Послушай, ты тут долго ещё будешь?
Саша взглянула на часы. Некоторое время она смотрела на циферблат,
думая больше о том, как и что сообщить Никите. Ведь у неё сегодня с собой не было ни блокнота, ни ручки.
- Ладно, скажи, ты ещё пару часов будешь здесь?
Девушка вздохнула, подумала немного и согласно кивнула.
- Тогда дождись меня, пожалуйста. Это очень важно!

Проводив взглядом спешащего прочь Никиту, Саша снова раскрыла книгу. Но как не старалась сосредоточиться на чтении, ничего не получалось. Может, ей всё-таки стоило научиться языку глухонемых? Но этим языком не владеет никто из знакомых. Уж Никита точно его не знает. Знал бы, мог догадаться. А так… «Что с тобой, - спросила сама себя Саша, - Ты можешь понять, что происходит?» Она не могла понять. Это было так странно, так необычно и почему-то… Напоминало какой-то золотистый свет. Внутри. Ещё несколько минут назад ей было прохладно, а
сейчас всё иначе. Что же это такое, продолжала недоумевать она.

- Тебя зовут Александра.
Саша вздрогнула от голоса Никиты и подняла глаза от книги. Парень держал в руках какую-то листовку.
- Вот тут написано, смотри. «Молодая талантливая художница Александра Тихонова…». Никита замолчал и протянул ей бумажку. Но Саша и так знала, что там. Это текст написала одна её старая знакомая. Прямо перед выставкой в Манеже. На развороте листовки была её картина «Море золотых раковин». А внизу мелким почерком… про то, что у Саши произошла трагедия, и она лишилась дара речи.
- Прости, я не знал, вернее, знал, но не обратил тогда на это внимания. Меня так
заинтересовали твои работы… Я был на той выставке.
Никита глядел на неё таким
глазами… В его взгляде не было и тени жалости или чего-то похожего. Было восхищение. Саша заметила, что их «разговор» привлёк внимание соседей. Стараясь скрыть растерянность, она быстро сложила картины в папку и сунула в сумку стул.
Поманив за собой Никиту, она поспешила к метро.
Уже на эскалаторе выяснилось, что в рюкзаке у Никиты есть тетрадка и ручка. Так Саша впервые заговорила с Никитой.

На следующий день Саша вернулась на Арбат. Собравшись с духом, она постаралась
договориться с художниками о том, чтобы продажей её картин занялся кто-нибудь, кто хочет помочь. К её удивлению согласие выразили многие. А один пожилой прибалт даже сказал:
- Ты только продолжай рисовать. Я видел твои работы. В них есть что-то такое, от чего у людей загораются сердца.
Чувствуя, что на глаза наворачиваются слёзы, Саша робко поцеловала мужчин в щёку и поспешила домой. Никита обещал зайти в шесть вечера.

Он почти не опоздал. Открыв дверь, Саша почувствовала, что у неё перехватило дыхание. Ей так давно не дарили цветов. И этот букет белых тюльпанов выглядел таким бесконечно искренним и трогательным, словно все цветы мира были собраны в нём и преподнесены специально ей.
Только ей. Никита тоже был в шоке. Он впервые видел Сашино лицо без вуали и не в темноте.
- Я… пожалуй не смогу сказать тебе, насколько ты прекрасна, - немного неуверенно
пробормотал он, протягивая букет, - Не все вещи можно выразить словами…
Саша, краснея и пытаясь унять странную, предательскую дрожь, увлекла за собой Никиту. Оставив его в комнате, бросилась в ванную и на несколько минут заперлась там. В голове был полный кавардак, да к тому же ещё и глаза снова оказались на мокром месте. Кое-как приведя себя в порядок, она вернулась к Никите. А тут её ждал новый сюрприз.
На тумбочке стояла деревянная коробка, размером чуть больше плеера, полная песка. На песке лежала раковина, покрытая золотой краской. И белое перо.
- Подумал вот… что тебе будет приятно. Нравится?
Саша без сил опустилась на стул возле мольберта. Глядя в глаза гостя, она чувствовала, что не может оторвать взгляд. То же самое, наверное, чувствовал и он. И этот молчаливый диалог был самым красноречивым из всех, какие только могут быть на свете. Сколько он длился? Вряд ли кто-то из них смог бы сосчитать. Но наконец Никита опомнился и произнёс:
- Саша, научи меня рисовать.
Девушка сглотнула и медленно взяла кисточку. Но прежде чем коснуться ею чистого листа бумаги, она подумала, что, может быть, настал момент, когда она сумеет нарисовать картину-калейдоскоп… про себя. И, может быть, не только про себя.
- Может, попробуем вместе? – прошептал Никита, придвинув стул и сев рядом с Сашей.
- Да, - ответила Саша, даже не заметив, что снова может говорить.
А потом Никита взял из Сашиной руки кисточку.

28.01-1.02.2005